Записки расхитителя гробниц Часть2. Глава 17. Отправляемся!

Джипы растянулись в длинную колонну, мчась по бескрайней Гоби. Воздух был сухой, машинам приходилось держать дистанцию, чтобы не терять видимость в облаке из пыли и песка, поднятом впереди идущим бортом.

Глядя в окно, я думал о своем решении, не понимая, правильное ли оно. Я чувствовал себя немного безрассудным. Но я уже в команде, сожалеть поздно.

Перед отъездом мне в общих чертах описали план А Нин. Как оказалось, маршрут полностью соответствовал описанному Вэньцзинь: от Дуньхуана следуем в Дачайдан, обходим Чаэрхан, затем съезжаем с дороги и углубляемся в Цайдамскую котловину. После Чаэрхана нас поведет Чжома до того места, где она когда-то рассталась с экспедицией Вэньцзинь.

Этот маршрут в точности до километра совпадает с маршрутом прошлой экспедиции. Я был озадачен: откуда у А Нин эта информация? Она знает о Тамуто, нашла Чжому, повторяет маршрут — читала записки? Но они у меня в кармане.

Впереди идущие машины по пути пополняли запасы продовольствия и вскоре, как и планировалось, мы прибыли в Дуньхуан. Кто-то из спутников мне сказал, что дорога до Чаэрхана вполне пригодна для автомашин и относительно безопасна.

Ярданги(1) по обе стороны дороги давали в полной мере прочувствовать, что Гоби — настоящая пустыня. Это было бесконечное ощущение края земли или конца света, вызывающее острое чувство одиночества. Поначалу еще попадались жилые районы по дороге, но многие из них были покинуты и разрушены. А когда мы выехали из Дуньхуана и помчались по шоссе, огибающему Чаэрхан, в сторону Гоби, избавиться от ощущения вселенского апокалипсиса было невозможно. Эти десяти часов в окружении полного запустения давили на психику. Но вокруг были люди, занятые делом, и это придавало мне уверенности и немного комфорта.

Со мной в салоне был уже знакомый кавказец, который вел машину, сменяя водителя-тибетца. По дороге я решил порасспросить, чтобы проверить, ответит ли он на мои вопросы в отсутствии А Нин.

Кавказец оказался довольно разговорчив, и, слушая его, я понял, что, как обычно, слишком много думаю и преувеличиваю. Мне казалось, что дорогу к Тамуто можно узнать только из записок Вэньцзинь, но это было не так. Получив видеозаписи, А Нин в первую очередь связалась с курьерской компанией, сотрудники которой помогли выйти на отправителя. Им оказался человек, знавший Чжому.

Собственно, после беседы с ней и был составлен маршрут экспедиции.

Услышав это, я почувствовал облегчение. Получается, первая часть записок Вэньцзинь не имеет особой важности, самое главное начинается с того момента, когда исследователи расстались с Чжомой и вошли в Тамуто. К сожалению, эту часть записок я помнил плохо. Надо бы найти время, чтобы потихоньку перечитать записки.

Затем кавказец рассказал мне все, что знал о Тамуто.

На данный момент о его местоположении знает только госпожа Чжома, основываясь на воспоминаниях: об этом она беседовала с Вэньцзинь, когда была ее проводником. Кажется, это было последнее место, где побывал Ван Цзанхай. Но точное местонахождение, как и то, добралась ли туда Вэньцзинь, никто не знает. Это и предстоит выяснить нынешней экспедиции.

Сопровождая Вэньцзинь и ее коллег, госпожа Чжома, услышав подробное описание загадочного Тамуто, пришла к выводу, что это столица легендарного царства Сиванму(2), о котором среди ее народа ходили легенды. Местные называли это место Тармуси-до, Город-призрак, видимый только под дождем. Поняв это, она очень испугалась, поэтому притворилась, что потеряла дорогу и рассталась с исследователями.

"Сиванму? — удивился я. — Разве это не миф?"

"На самом деле это не так. Сиванму вполне реальна, ее страна древняя, с многовековой историей. Со времен Желтого императора ходили легенды о ней. Сиванму была царицей. Озеро Цинхай еще называют Чисюэ цзяму(3). На цянском языке(4) цзяму значит "великая мать". Мы думаем, что Цинхай — это озеро, носившее когда-то имя Сиванму, а Тармуси-до — столица ее царства. Со временем Сиванму в глазах людей стала почти богиней, ей приписывали священную силу, отсюда и появились легенды. Одну из таких в детстве слышала госпожа Чжома. В ней говорится, что Тармуси-до появляется только во время дождя, а тот, кто увидит его — ослепнет. Поэтому она была так напугана."

"Тогда ты имеешь в виду, что мы сейчас ищем древнюю столицу царства Сиванму?"

"Да, согласно последним исследованиям, ее существование подтверждено археологами, — кивнул кавказец. — Если Тамуто находится в цайдамской котловине, то он должно быть частью этой страны. Я сказал, что мы ищем Тамуто, но на самом деле главная цель — найти останки Сиванму. Найдем ее, тогда сможем подтвердить, что это ее царство. Обычные археологические исследования.".

Я усмехнулся, услышав это. Насколько я помню, все действия Ван Цзанхая имели четкую логику. Его последней целью было посольство к Сиванму? Какой в этом смысл?

Размышляя над этим вопросом, я вспомнил легенду о стрелке И(5), который пришел к Сиванму за эликсиром бессмертия. Может быть, и Ван Цзанхай отправился за этим снадобьем? Мне эта мысль показалась смешной, я лишь покачал головой, решив не думать о подобном.

Пора заняться делами насущными. Я проверил снаряжение, которое взял у А Нин. Моя одежда не подходила для путешествия: днем в пустыне слишком жарко, а ночью — холодно, поэтому я переоделся в подходящий походный костюм. Одеваясь, я был удивлен, обнаружив на пряжке ремня знакомые цифры 02200059.

Я спросил кавказца, что это за номер. Он пояснил, что это штрих-код компании. Их босс выбрал его не случайно, говорят, он нашел этот ряд цифр в шелковой книге Сражающихся царств.

Это было удивительно. Я отлично помнил, что именно эти цифры оказались кодом к шкатулке из дворца Лу Шан Вана. Неужели они имеют какой-то важный смысл?

Следующие два дня мы добирались до внутренних районов Цайдамской котловины, внедорожники довольно легко пересекали песчаное бездорожье.

За это время мы несколько раз делали привал, разбивая лагерь. Я отлично ладил с теми, кто был со мной в Цзинане, остальные потихоньку тоже познакомились со мной. Я вообще человек коммуникабельный, легко нахожу общий язык с людьми. В этом был свой плюс: мне не надо было постоянно искать общества Молчуна. Похоже, ему вообще на меня наплевать было.

На самом деле такое поведение меня удивляло. С ним нелегко ладить, но раньше он просто игнорировал меня. Сейчас же мне казалось, что он старательно избегает встреч со мной. А вот Черный Слепой напротив, очень интересовался моей персоной, часто оказывался рядом и всегда был не прочь поболтать.

Углубляясь в пустыню, нам пришлось покинуть проторенные дороги. Теперь машина с Чжомой ехала впереди. Женщину-проводника сопровождали ее невестка и внук, в ее машине также была А Нин. Я не знал всех их планов, но с тех пор, как Чжома оказалась ведущей, ехать стало гораздо труднее: либо приходилось трястись по крупной гальке, либо лавировать по узкому руслу высохшей реки. Многие начали выражать недовольство.

Госпожа Чжома объяснила: чтобы найти горный перевал, который она тогда видела, нужно сначала отыскать деревню. Их последний переход с Вэньцзинь начался именно оттуда. В деревне Вэньцзинь купила лошадей и верблюдов. Сейчас это поселение, скорее всего, заброшено, но развалины все еще должны быть заметны. Найдем деревню, тогда Чжома сможет правильно сориентироваться.

Память у старухи оказалась хорошей: к вечеру мы добрались до маленькой деревушки Ланьцо. Там все еще жили люди, человек тридцать, составлявших четыре семьи.

Это всех воодушевило. Во-первых, стало ясно, что старуха может выполнять работу проводника. Во-вторых, пока еще не случалось чего-то непредвиденного. А кроме того, присутствие местных жителей: мы давно уже путешествовали по пустыне в полном одиночестве, встреча с живыми людьми, естественно, была в радость. Уже вечерело, и мы разбили лагерь возле деревни.

К сожалению, когда мы подъезжали к деревне, один автомобиль перевернулся, попав колесом в канаву. Люди остались целы, но машина требовала серьезного ремонта. Сейчас мы были далеко от крупных дорог, помощи не получить, а значит, еще одна машина должна была остаться, чтобы позаботиться о ремонте.

После этого происшествия А Нин выглядела озабоченной. В ту ночь мы оказались в лагере рядом друг с другом, и она рассказала о своих опасениях. Экспедиция была снабжена отличными внедорожниками, но дорог здесь нет совсем, ехать очень сложно. Если перевал не найдем быстро, в таких условиях постоянно будем терять машины. Для мелкого ремонта у команды есть походное оборудование, но с серьезной поломкой не справиться, и такие машины придется бросать.

И чем дальше мы идем, тем эта ситуация становится опаснее. Люди будут вынуждены оставаться рядом со сломанными машинами, если что случится, их невозможно будет спасти.

В этих условиях верблюды и лошади — более практичное решение. Животные реже получают травмы даже при отсутствии хороших дорог, а если и получают, то часто способны продолжать двигаться. А любая машина после поломки требует основательного ремонта. Разве что военные внедорожники способны передвигаться по такой территории, но у нас машины другого типа.

И винить А Нин за ошибку нельзя. Сейчас не та эпоха, чтобы с легкостью найти ездовых животных для полусотни человек. Кроме того, такой караван слишком заметен, а маячить перед патрулями — не самая лучшая идея.

Сопровождавший команду механик успокоил ее, считая, что такие опасения не обоснованы. Да, Цайдамская котловина — не место для скоростного сафари. И двадцать лет назад здесь была пустыня, подобная Такла-макану(6). Но даже это ужасное Море Смерти сейчас можно пересечь чуть более чем за десять часов, так что нет повода для беспокойства.

Однако, внук госпожи Чжомы не согласился. Молодой человек по имени Чжаси считал, что мы слишком доверяемся машинам. Хоть Цайдамская котловина и обжита немного, но безопасно лишь там, где проложены дороги и есть поселения, а это всего два процента всей площади пустыни. Остальное пространство — это песок и камни, болота и солончаки. Нас всего полсотни человек, оснащенных дюжиной внедорожников. По сравнению с миллионами жизней, которые забрала эта пустыня — мелочь.

Он рассказал, что даже в относительно безопасных районах Цайдамской котловины каждый год пропадают без вести люди и случаются аварии. А мы сейчас идем туда, где и людей-то столетиями не было.

А еще он уточнил, что до сих пор ему доводилось сопровождать путешественников, которые имели цель просто пересечь котловину, не планируя тут задерживаться. Это пара дней, не больше. Мы же собираемся исследовать неизвестную территорию котловины, на что уйдет не меньше недели. В прошлом для пастухов такие территории вообще были табу. Поэтому беспокойство госпожи А Нин небезосновательно, лучше быть осторожным во всем.

Выслушав Чжаси, мы все примолкли. А Нин надолго задумалась, а потом спросила его: "Что ты можешь нам посоветовать?"

Он покачал головой: "Если ты собираешься идти в Цайдаму, должна быть готова повесить голову на пояс(7), так было с древних времен."

Слова Чжаси звучали пугающе. Я слышал, как люди вокруг говорили, что он был недоволен обещанием бабушки сопровождать нас, считая, что это очень опасно. Уговорить его удалось, заплатив уйму денег, но он остался при своем мнении. Свою бабушку он очень любил, и считал, что мы с нашей экспедицией представляем для нее опасность. Однако, сама Чжома была старушкой решительной, а в тибетской семье статус самой старшей женщины очень высок. Поэтому у Чжаси не было другого выхода, кроме как согласиться и последовать за ней, чтобы заботиться и оберегать. В общем, толку от его страшилок для нас не было никакого.

В этой заброшенной деревне было всего несколько домов, обмазанных глиной. Ночью дул холодный пустынный ветер. Наблюдая, как пляшут на ветру языки костра, я представлял, как далеко от меня привычная цивилизация, и поеживался.

Разговоры после пугающих высказываний Чжаси прекратились, люди какое-то время молча сидели у костра, потом стали постепенно расходиться, забираясь в спальные мешки, чтобы отдохнуть. Мы собирались выезжать рано утром, потому палаток не ставили, спали прямо под открытым небом. Ночью в пустыне температура иногда опускается ниже нуля, потому мы все попрятались за стенами немногочисленных домов, поближе к кострам, чтобы не замерзнуть.

Лежа без сна в своем мешке, я слышал, что многим не спится. Вокруг звучал призрачный шепот ветра, прилетевшего из безлюдной пустыни. В голову пришло, что это последняя отмеченная на карте точка перед входом в Цайдамскую котловину. Ветеранам дальних путешествий, возможно, такое по зубам. Но большая часть команды состояла из людей, не привыкших к таким условиям, потому все были слишком взволнованы.

Интересно, а я кто: ветеран или новичок? Не знаю. Я просто пялился в небо, заметив, что оно здесь кажется ближе к земле, а звезды ярче. На юге я никогда не видел такого неба, полного звезд, бескрайнего. Сейчас я ясно видел Млечный путь, и от этого мне захотелось спать.

Усталость, накопившаяся за день, сказывалась, постепенно голоса в лагере затихли.

А Нин организовала ночное дежурство. Для этой утомительной задачи она взяла в команду специальных людей, потому большинство могли спокойно спать. К тому же рядом деревня, тут не нужна особая бдительность. Чжаси сказал, что только вблизи Кекексили(8) могут появляться крупные дикие животные. Здесь же трава мелкая, даже мышь пробегающую заметить можно, тем более крупного зверя. Сквозь сон я слышал слабые голоса дежурных, с шепотом ветра вроде несколько раз доносились крики ночных животных. Но меня это не беспокоило. Я вообще устроился посередине лагеря, даже если какой зверь решит перекусить, до меня очередь вряд ли дойдет.

Иногда я просыпался и снова смотрел в звездное небо. Сколько времени прошло в такой полудреме, не знаю. Я уже почти окончательно провалился в сон, когда почувствовал, что кто-то дотронулся до моей щеки. Вздрогнув, я проснулся и сразу увидел рядом с собой Чжаси.

Он меня напугал. Я сел, собираясь спросить, что ему надо. Он опустился на колени, прижал палец к губам, потом прошептал: "Не шуми, пойдем со мной. Моя бабушка хочет тебя видеть."

Примечания переводчика

(1) Ярданги — эоловые формы рельефа, возникающие под действием ветра, преимущественно в районах с аридным климатом (пустыни, полупустыни). Представляют собой узкие параллельные, вытянутые вдоль господствующего ветра прямолинейные с асимметричными крутыми склонами борозды и разделяющие их острые гребни, образующиеся в пустынях на поверхности глинистых и суглинистых или более плотных пород. Высота ярдангов достигает нескольких метров.

(2) Сиванму, Царица-мать Западного рая — китайская богиня, одна из наиболее почитаемых в даосском пантеоне. Согласно китайской традиции, Сиванму являлась повелительницей Запада, хранительницей источника и плодов бессмертия. В более древних мифах она выступает грозной владычицей Страны мёртвых, находившейся на западе, и хозяйкой небесных кар и болезней, в первую очередь чумы, а также стихийных бедствий, которые она насылает на людей. Изображалась богиня с длинными растрёпанными волосами, скреплёнными заколкой, телом и лицом человека, хвостом барса и когтями тигра, сидящей на треножнике в пещере. Пищу ей приносили три синие (или зелёные) трёхногие священные птицы. В более поздней традиции Сиванму превращается в небесную красавицу, живущую на крайнем Западе, в горах Куньлунь, на вершине в нефритовом дворце, на берегу Яшмового озера, возле которого растёт персиковое дерево с плодами, дарующими бессмертие. Её всегда сопровождает тигр.

Богиня здесь является покровительницей даосских святых мудрецов («бессмертных»). Её дворец и находящийся рядом сад с персиковым деревом и источник бессмертия окружает золотой вал, охраняемый волшебными существами и чудовищами. Так, выходящие на восток ворота вала («Ворота Света») стережёт тигр с девятью человеческими головами. Облик Сиванму, как и многих ранних духов, амбивалентен. С одной стороны, она выступает как божество смерти, с другой, — как обладательница эликсира вечной жизни, и это сочетание в одном образе абсолютной смерти и абсолютной жизни характерно для облика шаманов и древних божеств.

Отдельного упоминания заслуживает связь Сиванму со змеями в "Записках". Это не фантазия автора, хотя для китайской мифологии это не характерно. Но специалистами давно доказана историческая связь таких архетипов, как Сиванму, Кибела и Кали. Для последней змеи являлись важным символом перерождения, преображения и гармонии, по канону змеи были слугами Кали. Так что версия о содружестве Сиванму и змей имеет глубокие корни.

(3) Озеро Цинхай на самом деле имеет несколько названий на разных языках, но обозначают они одно и то же. По-монгольски — Кукунор, по китайски — Цинхай, по-тибетски —Цо Нгонгпо или Тсо Нгонгпо, что переводится, как "синее/голубое море". Предложенная в книге альтернатива Чисюэ Цзяму дословно переводится, если правильно поняла, "алый снег Великой матери (праматери)" (赤雪甲姆 ). Искала похожую легенду, но, кажется, это вымысел, как и Тамуто.

(4) Цянский язык — малый язык из тибетско-китайской семьи, имеющий северный и южный диалект.

(5) Известный космогонический миф, в котором сын правителя, чтобы вернуть бессмертие своей жене, просил эликсир у Сиванму и получил его.

(6) Та́кла-Мака́н — песчаная пустыня на западе Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Пустыня Такла-Макан является одной из крупнейших песчаных пустынь мира, занимающая 16-е место в рейтинге. Длина с запада на восток — свыше 1000 км, ширина — до 400 км, площадь песков — свыше 300 тысяч км². Главную опасность там представляют подвижные пески. Примерно на 85% Такла-макан состоит из подвижных песчаных дюн. Сравнивая Цайдамскую котловину с Такла-маканом, механик прав — у Цайдаму и площадь меньше, и обжита она больше.

(7) 把头别在裤腰带上(повесить голову на пояс) — китайская поговорка, значение которой "быть готовым к смерти", "достигать чего-то ценой своей жизни".

(8) Кекексили (Хох Силь или Хох Шиль) — изолированный регион на северо-востоке Тибетского плато . 7 июля 2017 года Хох Силь в Цинхае был внесен в список Всемирного наследия как «самое большое и самое высокое плато в мире».

Окончание главы