Я почувствовал, как волосы на голове встают дыбом, сердце бешено забилось и нервы натянулись, как струны.
Паньцзы нервно сглотнул и сказал: "Я не обратил внимания... но это определенно не та сторона статуи."
"Хули эта падла сама собой поворачивается? — напряженно возмутился Толстяк. — Может, мы случайно какой-то механизм задели?"
Невозможно! Обходя эту статую, я точно видел, что сделана она из цельного куска камня. Маловероятно, что такое изваяние будут использовать для ловушки.
Паньцзы, уставившись на каменное лицо, спросил: "Я не присматривался внимательно раньше. Но, может быть, у нее лица с обеих сторон?"
"Это у твоей головы лица с обеих сторон! — огрызнулся Толстяк. — Я совсем недавно обернулся, но лица на этой стороне точно не было. И вообще, с самим лицом что-то не так..."
Действительно, в отличие от того, что мы видели с другой стороны, выражение повернувшегося лица вызывало странные двойственные чувства: оставаясь таким же невыразительным, оно, казалось, было полно мрачного негодования. На это было страшно смотреть.
"Бабушку его в лысый череп, он сам повернулся. Он живой? — пробормотал Паньцзы. — Мы столкнулись с каменным демоном?"
"Мы стоим не на одной прямой со статуей, — попытался успокоить остальных я, — может быть, дело в неправильной точке зрения. Не стоит сразу пугаться."
"Дерьмовая это точка зрения, — выругался Толстяк. — С этим камнем точно что-то не так. Ты обманываешь сам себя, думая, что это ракурс не тот."
Я немного смутился, а Толстяк подначил: "Хочешь вернуться и посмотреть?"
Паньцзы покачал головой, быстро вытащил ружье, перезарядил его, прицелился в огромное лицо, собираясь выстрелить. Мы были так ошеломлены происходящим и даже не успели понять, что он собирается делать. Раздался выстрел, но пуля попала в дерево, стоящее сбоку, ствол угрожающе задрожал. Мы с ужасом посмотрели на статую: если она на самом деле живая, не стоило ее так провоцировать.
Толстяк уже был готов к бою, его руки потянулись к поясу за оружием. Мы все пристально наблюдали за каменным изваянием, готовые к любым изменениям в любой момент.
Но, сколько мы не пялились на камень, никакой реакции не последовало. Странное лицо оставалось таким же невыразительным и мрачным, статуя была недвижима. Обычная каменная статуя. Обождав немного, Паньцзы убрал ружье и сказал: "Да все в порядке, это просто камень. Наверное, привиделось. Дорога впереди трудная и запутанная, пошли быстрее, иначе не успеем."
Я вздохнул с облегчением: кажется, сам себя напугал. Но в таком месте сложно держать себя в руках и не мудрено потерять способность здраво мыслить.
Толстяк все еще недоверчиво хмурился: "Когда я был в пограничных районах, пришлось поработать на токарном станке. Эта работа требует острого зрения и внимания. Я не мог ошибиться."
"Токарный станок — это не лес, — возразил я. — Тут обстановка сложнее, освещение, тени. Неудивительно, что ты ошибся."
Паньцзы настаивал, что надо уходить, но Толстяк отказался. Отобрав у Паньцзы ружье, он отдал нам свой рюкзак, заявив: "Никуда не уходите, я пойду и посмотрю. Это всего пару минут займет." Сказав так, он направился к статуе.
Зная характер этого человека, мы понимали, что его не остановить, поэтому пришлось согласиться. Я присел отдохнуть, а Паньцзы ругался вполголоса.
Толстяк, прижав приклад к боку, осторожно шел назад. Затем он резко остановился и отступил на шаг, словно увидел что-то...
Паньцзы в нетерпении рявкнул: "Что, мать твою, ты там топчешься? Поторапливайся!"
Но прежде, чем он закончил говорить, Толстяк обернулся и побежал прочь с криком: "Оно живое! Бежим!" В эту минуту я увидел, как глаза статуи закрылись, уголки губ приподнялись. Бывшее невыразительным и застывшим лицо растянулось в отвратительной ухмылке.
Окончание главы
отчет
|
Пожертвовать
Ой, этот пользователь не установил кнопку пожертвования.
|