Записки расхитителя гробниц Глава 45. Побег

Я успел только крикнуть, предупреждая об опасности: Молчун оказался слишком быстрым. Погнавшись за мумией, мы все выскочили из под защиты бронзовых зеркал, во время взрыва нам придется не сладко.

Объяснять что-то было уже слишком поздно, я увидел внезапно вспыхнувший белый свет перед собой, Толстяк толкнул меня на землю, а затем раздался грохот, стены задрожали, и волна горячего воздуха расшвыряла нас, как котят. Я шесть или семь раз перекувырнулся в воздухе, отлетев метров на десять, и врезался головой в стену.

В этот раз было даже хуже, чем во дворце Лу Шан Вана. Повезло, что Толстяк успел толкнуть меня, иначе бы я точно шею сломал. От удара я на мгновение потерял сознание. Слыша непрерывный гул в ушах, я думал, что уже умер. Но чуть погодя сквозь веки забрезжил свет. Я пытался открыть глаза, но их засыпало песком, казалось, что меня кружит сумасшедшая карусель, желудок готов был вывернуться наизнанку.

Я встал с трудом: вокруг царил хаос, а ужасающий грохот отдавался болью в голове. Посреди всего этого беспорядка, окруженный клубами пыли, показался Молчун, сообщая: "Получилось!"

Падая, я прикусил язык, потому ответить не мог, только махнул рукой, чтобы показать, что все относительно в порядке. Прикрывая лицо руками, мы вдвоем пошли искать Толстяка. Сделав пару шагов, я нашел его сидящим на полу, кожа на плечах его была ободрана осколками кирпичей. Увидев Молчуна, он закричал: "В рот мне ноги, что ж ты быстрый такой! Не мог хотя бы сказать, чтобы мы отошли на пару шагов? Если бы я не упал на землю, то уже без руки бы остался!"

Тяжело дыша, Молчун показал нам подставку зеркала, которую все еще сжимал: "Ты ошибся, это был не я!"

"Ах! — мы были в шоке. — Не ты?"

Бросок был очень точным и сильным, но кто еще мог активировать детонатор? Толстяк все время был рядом со мной, да и не сумел бы он так точно попасть. И уж точно это не я. Хотя, мы тут были не одни: меня озарило, словно вспышкой, я оглянулся, ища глазами А Нин. Толстяк, видимо, тоже подумал о ней. Мы вдвоем бросились к тому месту, где ее оставил Молчун: там никого не было.

«Это она! — Толстяк был в бешенстве. — Эта чертова баба все-таки притворялась!"

В глазах Молчуна мелькнуло недоумение: он был уверен, что не мог совершить такую ошибку. Надо признать, что я тоже недооценил эту женщину: "А она действительно мастер перевоплощения. Чувствую себя старым клоуном на арене цирка. Но я никогда не видел, чтобы здоровый человек так мастерски притворялся выжившим из ума."

"Это не ты старый клоун, — возмущался Толстяк, — это она дерьмовая оскароносица. В следующий раз, когда поймаю ее, ни одному ее слову или действию не поверю." Он возбужденно размахивал руками, Молчун перехватил его кулак, напоминая: "Некогда возмущаться, забудь."

" Да, сейчас не время для эмоций, — согласился я, — самое главное на данный момент, проверить, удачным ли был взрыв. Если не можешь успокоиться, сделай несколько глубоких вдохов и выдохов." Но не успел я закончить, как услышал усиливающийся гул, долгий, эхом отражающийся от стен, сопровождающийся треском. Звук был не очень громким по сравнению с грохотом взрыва, но от него внутри все похолодело: казалось, что это трещит потолок, который сейчас обвалится под напором воды. Это будет конец!

Толстяк все еще не успокоился, но его лицо побледнело, когда он услышал этот гул: "А это что еще за хрень? Младший У, тебе не кажется, что мы не только дыру в потолке сделали, там все гораздо серьезнее?"

Я посмотрел на место взрыва и потерял дар речи. Видимо, взрывчатка в животе мумии была достаточно мощной: все железные прутья были выворочены наружу, диаметр пробитого отверстия был около полуметра, вокруг почти полностью был разрушен гидроизоляционный слой белой глины, он трескался дальше, и морская вода уже падала вниз, образовав небольшой водопад. Странный звук, который прервал нас, был звуком падающей воды и становился все громче и громче. Думаю, совсем скоро вода размоет слой глины и хлынет всей массой в зал, смывая все на своем пути. А треск шел от колонны из нанму, которая сейчас уже была расколота взрывом сверху до низ. Она теперь не представляла никакой ценности, превратившись просто в деревяшку. Кажется, из-за сломанной колонны повредились стропила, закрепленные на ней, и свод грозил рухнуть в любой момент. Это определенно будет катастрофой, из под обломков выбраться мы уже не сможем.

Но я постарался успокоить Толстяка: "Ничего страшного, не волнуйся, стены и крыша этой гробницы прочнее, чем у обычных. Если не будет землетрясения, вряд ли свод рухнет." Но мои слова были опровергнуты самой гробницей: пол под ногами ощутимо завибрировал. Да, я предполагал, что все это сооружение будет разрушено массой воды, но не ожидал, что так быстро. Голова моя снова закружилась.

Вибрация становилась все сильнее, что не просто пугало — это приводило в ужас. Кажется, вода попала не только в этот зал, но и в помещения более низких уровней. Если разрушение будет таким стремительным, боюсь, что рухнет не только свод, но и пол под нами. Толстяк тоже был напуган: "Мама моя, роди меня обратно! Да чего ж нас так трясет? Может, это землетрясение? Младший У, ты уверен, что мы все правильно взорвали?"

"Ничего страшного, — продолжал успокаивать его я, — мы же предполагали, что разрушения будут. Мы готовы к тому, что поток воды может быть мощным, что будут трещины в потолке, откуда тоже будет литься вода. Главное: не попасть под поток и подняться наверх, держась на плаву. Не надо так нервничать, надо собрать волю в кулак и быть готовыми быстро подняться наверх." Меня снова прервал грохот: каменная плита, закрывающая проход, по которому мы сюда попали, была сорвана мощным фонтаном воды, бьющей изнутри, и ее подняло метров на восемь. Не успел я осознать это, как из прохода стремительно вылетело что-то черное, ударившись о треснувший свод, затем упало на каменный пьедестал с макетом Небесного дворца. Скорость была слишком велика, рассмотреть это я не мог. Но там ничего не было, кроме цзинь-по с ее черными волосами.

Вот только этого нам не хватало для полного счастья. Цзинь-по на свободе и в воде, где ее не поджечь, может стать серьезной проблемой. Тут она может легко нас оплести своими волосами. Но обдумывать это у меня не было времени: весь пол возле прохода был вздыблен, словно под ним проснулись маленькие вулканы, а уровень воды быстро поднимался. Мы уже барахтались на высоте пяти-шести метров.

Я все еще пытался высмотреть А Нин. Пыли и дыма от взрыва уже не было, но я все равно ее не видел. Может, она пряталась где-то за сохранившимися колоннами?

Толстяк явно был не самым лучшим пловцом, но изо всех сил старался держаться на воде, двигаясь к выходу. От него в поисках А Нин толку мало. Я решил больше не искать ее: выход тут только один, все равно столкнемся. Толстяк подмигнул мне, я подумал, что он не оставляет надежды сделать женщине какую-нибудь гадость. В принципе, мне было все равно, что с ней будет, поэтому не обратил внимание на его подмигивание.

Через несколько минут наши головы почти уперлись в потолок, и вдруг Толстяк двинулся в сторону от дыры. Не понимая, что он задумал, я крикнул: "Если мы сейчас не выберемся будет поздно, тут все может рухнуть в любую минуту. Что ты делаешь? Жить надоело?"

Он подплыл прямо к ночной жемчужине, сбил ее подставкой от зеркала и засунул себе в трусы. Вернувшись обратно, проплывая мимо меня, он заявил: "Должен же я получить хоть какую-то компенсацию за вред, нанесенный моей психике? Я всего лишь пытаюсь получить свое."

Я готов был придушить его, но времени на это не было, да и слова гневные в голову не приходили в такой ситуации. Вода через дыру уже текла не таким мощным потоком, заполняя остатки воздушного пространства. Я жадно сделал несколько последних вдохов. Через секунду вода добралась до кончиков ушей, и я нырнул. Жестом я пригласил Толстяка плыть первым: он хуже всех держался в воде, но он покачал головой, показывая, что толстый и может застрять, тогда не выберется никто. Я согласился и поплыл первым. Отверстие в своде было широким только вначале и сужалось к верху. У самого выхода в воду оседал песок, смываемый с крыши гробницы, превращающий все вокруг в подобие непрозрачного белого тумана. Попадая в глаза, этот песок вызывал неприятные ощущения, пришлось плыть на ощупь. Я старался выбраться из этой смеси воды и песка как можно быстрее.

Мы очень хорошо рассчитали время: поверхность воды оказалась достаточно близко, но мне все равно не хватило дыхания, несмотря на быстрые движения. Вынырнув, я чуть сознание не потерял, не в силах надышаться, хотя каждый вдох причинял небольшую боль.

Следом за мной на поверхности показались Толстяк и Молчун. Толстяк умудрился нахлебаться морской водой, но смеялся между приступами кашля: "Бляха-муха, я не надеялся, что все так удачно будет. Наконец-то Толстяк выбрался наружу! Ха-ха!"

Отдышавшись, я осмотрелся. Снаружи был уже вечер. Подсвеченные солнцем облака на горизонте отражались золотом в море, солнце казалось почти малиновым, окутывая все вокруг тусклым мягким светом. Эта умиротворяющая картина завораживала. Я за свою жизнь видел очень много закатов, но этот показался мне самым прекрасным, всколыхнувшим из глубины души самые потаенные чувства. Но тут я почувствовал судорогу в ноге и стал озираться, ища наш катер. Он был возле рифа неподалеку: это вернуло мне уверенность в своих силах. Забраться на палубу, смыть соленую морскую воду с тела и крепко заснуть — все, о чем я сейчас мог мечтать.

Толстяк, наконец, откашлялся, но, словно вспомнив что-то, встрепенулся и снова нырнул. Не понимая, в чем дело, я последовал за ним и увидел А Нин, которая отчаянно барахталась, пытаясь выбраться из дыры в крыше гробницы. Это было странно: она хороший пловец и гораздо стройнее Толстяка. Он спокойно выбрался из узкого отверстия, как она могла застрять?

Казалось, отчаяние А Нин достигло предела. Я видел, как ее горло судорожно дернулось, а изо рта всплыли пузыри, глаза закатились. Мы с Толстяком были уже рядом, схватили ее за руки и потащили наверх, преодолевая странное сопротивление, словно кто-то пытался затащить женщину обратно внутрь гробницы. Нас было двое, мы сумели пересилить невидимого соперника и одним рывком вытянули А Нин из отверстия. Обернувшись назад, я понял, что произошло.

Свод гробницы на дне был полностью покрыт черными волосами. Несомненно, это была цзинь-по, и через некоторое время она может выбраться наружу, поэтому в воде лучше долго не оставаться. Мы всплыли на поверхность, Толстяк прислушался к А Нин — казалось, она была без сознания, но все еще дышала. Мы втроем добрались до катера, втащили женщину на палубу, там ей стало хуже: ее рвало, глаза закатились. Понимая, что мой опыт первой помощи до обидного небольшой, я позвал: "Капитан! Человек захлебнулся! Скорее, надо оказать помощь!" Я крикнул дважды, но ответа не последовало.

Это было странно. Я оставил Толстяка с женщиной и пошел в каюту, чтобы найти людей, но там никого не было. У меня появилось странное ощущение нереальности: открытое море, район, где редко бывают рейсовые и рыболовные суда, рифы поблизости не слишком располагают к прогулкам. Куда делись все люди? Даже если за чем-то все отправились на риф, все равно оставили бы кого-то следить за катером.

Я позвал еще несколько раз, мне отозвался только Толстяк, который поинтересовался, чего это я кричу. Показав ему пустые каюты, я сказал: "Странная ситуация, на борту никого нет."

Толстяк тоже был удивлен, осмотрел все помещения и, почесывая голову заметил: "Точно, нет никого. Но рыба в трюме выловлена недавно, еще даже жива. Значит, рыбачили они примерно полчаса назад. Слишком мало времени прошло. Куда они могли так быстро свалить?"

Окончание главы