Записки расхитителя гробниц Часть 2. Глава 18. Сообщение от Вэньцзинь

Госпожа Чжома хочет меня видеть?

Я с удивлением посмотрел на Чжаси: мы со старушкой раньше не встречались, ни разу даже не разговаривали, я и видел-то ее всего лишь раз. Почему она вдруг захотела меня увидеть?

Но Чжаси был абсолютно серьезен, его требование не допускало возражений. Казалось, что не привести человека, которого захотела увидеть его бабушка — для него равноценно уголовному преступлению. Заметив, что я в недоумении колеблюсь, он прошептал: "Пожалуйста, пойдем со мной... это очень важно."

Это было сказано с таким видом, что я просто не мог отказаться, поэтому кивнул и встал. Он сразу же пошел, указывая дорогу, я последовал за ним.

Расположилась госпожа Чжома в отдалении, метрах в двухстах, от всего лагеря ее костер загораживала машина, видимо, мы слишком шумели, прежде чем заснуть. Чжома и ее невестка не спали, греясь у огня, вокруг на земле были разложены одеяла, и кроме двоих женщин там сидел еще один человек. Подойдя поближе, я удивился еще больше: это был не кто иной, как Молчун.

Он посмотрел на меня, но я так и не смог понять, что за выражение появилось на его лице. Зато в мерцающем свете костра я заметил, что Чжома хмурилась. Неуверенно я приближался к ним, гадая, чего эта странная старушка затеяла посреди ночи? Что за тайны такие? Ей что-то нужно от нас?

Чжаси жестом указал мне, куда можно сесть, а невестка Чжомы подала часуйму. Я поблагодарил за угощение и покосился на Молчуна. Встретив его взгляд, я заметил что-то, похожее на удивление.

Чжаси обернулся назад, в сторону лагеря, затем что-то прошептал госпоже Чжоме по-тибетски. Старуха кивнула и вдруг заговорила с нами на пунтухуа с очень сильным акцентом: "У меня есть сообщение для вас двоих."

Мы оба в ответ промолчали. Я был немного сбит с толку. Чье сообщение? Молчун равнодушно опустил голову, чтобы сделать глоток. Раз он молчит, то и мне не стоит вопросы задавать, лучше просто послушаю.

Госпожа Чжома, пронзительно взглянув на нас, продолжала: "Человека, который просил передать это сообщение, зовут Вэньцзинь. Она считает, что вы все должны знать и просила меня передать вам ее слова."

Меня словно холодной водой окатили. В первый момент я даже решил, что ослышался. Но переспросить не успел, госпожа Чжома быстро продолжила: "Когда Вэньцзинь просила послать вам видеозаписи, она уже знала, что, ознакомившись с ними, вы обязательно отправитесь искать Тамуто. И просила меня передать, что она какое-то время будет ждать вас в месте назначения. Но... — Чжаси подал ей часы, она взглянула на них, — Ваше время на исходе. С этого момента, если через десять дней она вас не дождется, то войдет сама. Вам надо торопиться."

Я никак не мог сообразить, что происходит? Место назначения? Вэньцзинь ждет нас в Тамуто? Это... это не поддается осмыслению. Я взглянул на Молчуна: на его лице тоже застыло выражение легкого удивления.

Но через пару секунд он снова надел свою маску равнодушия и обратился к Чжоме: "Когда она тебе это сказала?"

Старуха холодно ответила: "Я только передаю сообщение, больше ничего не знаю. Здесь не место для расспросов, слишком много людей." Мы инстинктивно обернулись в сторону лагеря.

Молчун нахмурился, затем тихо спросил: "Она в порядке?"

Госпожа Чжома загадочно улыбнулась: "Поторопись — и сам узнаешь." Сказав это, она махнула рукой. Невестка, сидевшая рядом с ней, встала и повела ее к шатру. Похоже, наш разговор закончен.

Я поднялся, намереваясь остановить ее, но меня остановил Чжаси и, покачав головой, сказал, что это бесполезно.

Но тут госпожа Чжома остановилась и обернулась к нам: "Да, есть еще кое-что, я позабыла сказать."

Мы настороженно посмотрели на нее, Чжома тихо продолжила: "Еще она просила вас предупредить: оно среди вас, вы должны быть очень осторожны."

Сказав это, она ушла в шатер, оставив нас возле костра в полном недоумении.

Я вопросительно посмотрел на Молчуна, но он таращился на огонь, его лицо ничего не выражало. Я не выдержал: "Что, в конце концов, тут происходит? Почему сообщение только для нас двоих?"

Он не ответил, прикрыл глаза, собираясь встать.

Все как всегда, я уже привык к его наплевательскому отношению. Но у меня слишком много вопросов, теряя контроль над собой, я схватил его за руку: "Не смей снова уходить!"

Он скользнул по мне взглядом, но не ушел, а сел, и выжидательно уставился на меня.

А вот это уже было ненормально. Я был готов к тому, что он уйдет, несмотря на мои возражения, и теперь оказался в замешательстве, не зная, что сказать. Не дождавшись моих вопросов, он заговорил первым: "Что тебе надо?"

Его вопрос меня разозлил: "У меня много вопросов. Ты больше не можешь убегать, ты должен мне ответить."

Он отвернулся, снова уставился на огонь и буркнул: "Я не могу ответить на твои вопросы."

"Твою ж мать! Почему? Что ты не можешь ответить? Ты столько раз разыгрывал меня, но даже причин не объяснил. За кого ты меня принимаешь?"

Он резко повернулся ко мне, его лицо стало холодным и жестоким: "Тебе не кажется, что ты странный? Почему я должен рассказывать тебе о своих делах?"

Я растерялся и примолк: это, действительно, его дела, и он не обязан передо мной отчитываться.

Чувствуя себя неловко, я не знал, что возразить.

После долгого молчания Молчун отхлебнул остывшую часуйму и уже другим тоном сказал мне: "У Се, что ты вообще здесь делаешь? Тебе не следовало вмешиваться с самого начала, третий дядя для тебя и так уже много сделал. Зачем ты снова лезешь в это болото, хотя тебя это совсем не касается?"

Я был в шоке: сорок одно слово(1)! Он на самом деле сказал такую длинную фразу? Это удивительно. Правда, лицо его оставалось таким же каменным, как и всегда.

"Я и не хочу никуда лезть. На самом деле я немногого прошу. Мне достаточно просто понимать, что происходит — и я буду полностью удовлетворен. Но от меня все время что-то скрывают. И поэтому я лезу в ваше болото, по-другому я не умею," — выговорился я.

Задумчиво глядя на меня, Молчун спросил: "Ты не думал, что есть серьезные причины держать тебя в неведении?"

Глядя ему в глаза, я вдруг понял, что он впервые разговаривает со мной абсолютно серьезно. Удивительно. Что он за траву курил?

Но раз такое дело, может быть, смогу что-то из него вытянуть. Надев маску серьезности и сосредоточенности, я покачал головой: "Не думал. Я вообще не знаю, с какого места мне начинать думать."

"Иногда человеку лгут, чтобы его защитить. Некоторые истины обычныйчеловек не сможет вынести," — теперь он разговаривал со мной, как с дитем малым.

"Позвольте мне самому решать, что я смогу вынести, а что не смогу, — ответил я. — Одни хотят, чтобы их защищали, другие желают умереть счастливыми. Тебе не понять, как невыносимо жить в неведении?"

Молчун долго не отвечал, потом пошептал: "Я понимаю. И даже лучше, чем ты. У меня куда больше вопросов, чем у тебя. Но нет никого, как у тебя, чтобы схватить и спросить."

И тут я вспомнил, что он вообще-то память потерял. Вот же я идиот! Нашел с кем себя сравнивать!

А Молчун продолжал, рассматривая зачем-то свои руки: "Я — человек без прошлого и будущего. Все, что я могу сделать — это найти хоть какую-то связь между мной и этим миром. Откуда я родом? Почему я здесь? Можешь себе представить, что чувствуют такие, как я? Если я исчезну, никто об этом не узнает, как будто я и не существовал никогда. Я не оставлю после себя ни следа? Иногда я смотрю в зеркало и задаюсь вопросом: действительно ли я существую или я — просто призрак?"

Я задумался, на такое нельзя ответить сразу. А подумав, выпалил: "Не преувеличивай. Если ты исчезнешь, по крайней мере, я это замечу."

Он покачал головой, словно не понял меня, встал и сказал: "Когда я узнаю ответы на свои вопросы, обязательно тебе расскажу. Но на твои вопросы у меня нет ответов. Все происходящее для меня тоже загадка. И вообще, у тебя своих проблем по горло, зачем тебе еще и мои?" И он пошел прочь.

"Можешь мне хоть на один вопрос ответить?" — крикнул я ему вслед.

Он остановился, повернул голову и посмотрел на меня.

"Зачем ты вошел в бронзовые врата?" — спросил я.

Он ненадолго задумался и ответил: "Я просто делаю то, что и Ван Цзанхай."

"И что ты видел внутри? Что находится за этими вратами?"

Он отвернулся, стряхнул песок с одежды и сказал: "Там, внутри, я видел предел всему, высший абсолют."

"Абсолют?" Я не мог осознать услышанное и хотел переспросить, но Молчун слабо улыбнулся и махнул рукой, давай понять, что разговор окончен. А затем сказал: "Могу только добавить, что я на твоей стороне." И медленно ушел, оставив меня одного. Я упал на песок, чувствуя, как раскалывается голова.

Примечания переводчика

(1) В оригинале действительно сорок один иероглиф, соответствующий одному слову. Но в переводе их меньше, несмотря на то, что я последнее предложение Молчуна перевела более многословно, чтобы полностью передать смысл.

Окончание главы