Записки расхитителя гробниц Часть 3. Глава 24. Рассвет– передислокация

Мы отнесли Молчуна обратно в палатку. Я немедленно осмотрел его и, к своему облегчению, обнаружил, что повреждено только запястье, рана от укуса неглубокая, всего два небольших отверстия. Очевидно, он сразу отбросил укусившую его змею. Но я не мог представить, что же произошло ночью.

Толстяк сказал, что змея при укусе повредила артерию, он сразу расширил ранки и отсосал яд(1). Но, должно быть, небольшая доза осталась, ведь эти змеи очень ядовиты. К счастью, младший брат успел задушить укусившую змею до того, как она сжала челюсти, иначе уже был бы мертв.

Я ввел Молчуну сыворотку(2) и стал массировать ему виски. Постепенно его дыхание стало ровнее, а отек на руке уменьшился. Я сказал Толстяку, что все будет хорошо. Все-таки змеи не так ядовиты, как некоторые твари в океане. Но сейчас Молчуну лучше поменьше двигаться.

Мы уложили его рядом с Паньцзы, который до сих пор спал. Глядя на двух раненных, лежащих рядышком, я почувствовал, как начинает болеть голова. Это место совершенно не похоже на те, где я уже бывал. Эти двое очень опытны, но даже им здорово досталось. Если бы на их месте был я, то давно бы уже беседовал с предками.

Я спросил Толстяка, что же вчера случилось?

Его рассказ был похож на мои предположения, что были сделаны, пока я сидел в палатке ослепшим. Вчера они оба глаз не сомкнули, но в какой-то момент осознали, что ничего не видят. Толстяк сразу вспомнил мои слова и догадался, что дело в тумане, поэтому немедленно отправился на ощупь искать противогазы. Однако в таком состоянии сделать это было весьма затруднительно.

Поначалу он и Молчун вынуждены были закрывать лица мокрыми тряпками. Оказалось, что это достаточно эффективно. Несколько противогазов были обнаружены в одной из палаток, спрятанные в рюкзаках. Поскольку Молчун не мог ясно видеть, то, пока доставал противогазы, не заметил приближения змеи. К счастью, он быстро среагировал и оторвал ей голову, но куснуть его змея успела. На месте укуса сразу же стал расползаться синяк.

Но из-за того, что змея не успела впрыснуть достаточно яда, Молчун не умер сразу. А в противогазах двигаться стало легке. В это время Толстяк услышал мой голос, и сразу пошел ко мне, чтобы обеспечить противогазом. Я не знал, что творилось за пределами палатки в тот момент, но Толстяк заметил, как из всех щелей покрытых водой сооружений вокруг лагеря выползает больное количество фазаньих шей. Они не набрасывались пока всем скопом, появлялись и уползали обратно, мелькая перед глазами, похожие красные чешуйчатые огоньки. Они словно ждали чего-то.

Поэтому он и отправился сначала ко мне с противогазом, а затем вернулся, чтобы помочь Молчуну, и притащил его в палатку. По пути он увидел странное зрелище.

Бесчисленные фазаньи шеи, выбираясь из щелей, свивались вместе, образуя что-то вроде огромной "змеиной волны", напоминающей устричную банку(3). Эта "волна" двигалась быстро и ритмично, как огромная рыба в воде. Они собирались в группу...

"Думаю, именно так они и передвигали тело А Нин, — сказал Толстяк. — Но я до сих пор не могу взять в толк, как они это делают. Со стороны эта "змеиная волна" была похожа на единое, цельное существо, которым руководит один разум."

"А зачем они лагерь разрушили?" — задумался я.

"Определенно они нас заметили, — ответил Толстяк. — Но, когда мы укрылись в измазанной палатке, змеи не смогли нас найти из-за грязи. Тогда они поступили, как свойственно животным. Разнесли все."

Выслушав Толстяка, я пришел к убеждению, что следующей ночью змеи могут повторить нападение. И нам надо уходить, чем дальше отсюда, тем лучше. Он спросил, восстановилось ли мое зрение. Я кивнул, и он предложил собрать и упаковать еду, а также самое необходимое снаряжение. К полудню посмотрим, как будут чувствовать себя наши раненые, тогда и решим, куда идти.

Я горько улыбнулся. Но решение Толстяка было верным. Опасаясь, что некоторые змеи могли оставаться под упавшими палатками, я дождался, пока взойдет солнце, и лишь тогда отправился обшаривать лагерь и искать все, что могло нам пригодиться. Толстяк же остался следить за пострадавшими.

В основном я искал еду. Больше всего в лагере было того спрессованного печенья, что мы ели вчера. Но потом я нашел еще и консервы в одной из палаток.

Команда А Нин тоже имела запас консервов, пока были машины. Но когда пришлось идти в каньон пешком, мы не могли позволить себе такой груз, и всю дорогу ели это печенье, от которого губы уже растрескались и покрылись волдырями. Не могу понять, откуда у третьего дяди такая вкуснятина, ведь таскать тяжести не в его стиле.

Походные консервы больше похожи на нормальную еду, чем сухой паек. Обычно их делают из продуктов с высоким содержанием белка: говядина, тунец, клейкий рис или соевые бобы. Много такой еды сразу не съешь, хватает надолго и быстро утоляет голод.

Я вернулся к Толстяку и спросил, брать ли их. Он покачал головой, сказав, что тащить такую тяжесть нам сейчас не с руки. Но мы можем съесть все прямо сейчас. Ознакомившись с составом консервов, он аж слюни пустил: "Порка мадонна!(4)У твоего дяди шельмоватого отменный вкус."

Я продолжил поиски, выбирая сухой паек, а также тару, которую можно заполнить водой.

В одном из рюкзаков я обнаружил семейное фото. Я никогда лично не встречался с этим человеком. Мужчина лет тридцати. На снимке его жена положила голову ему на плечо, держа на руках ребенка. Фотография сделана дешевым фотоаппаратом, одежда на них простенькая, но выглядят все очень счастливыми.

Я разволновался. Даже предположить не могу, что с этим человеком тут произошло. Если он погиб, что теперь будет с его семьей? Однако, в нашем бизнесе смерть в гробнице — дело обычное, и многие не придают этому серьезного значения.

Но я не мог не думать об А Нин, о У Лаоси и обо всех, кто погиб в городе Дьявола. Была ли известна им истинная цель, ради которой они все умерли? Думая об этом, я не мог удержаться от смеха над самим собой. Если бы тогда я не присоединился к команде, то сейчас со спокойной мордой сидел бы в интернете, в прохладе от кондиционера в своем магазине и знать не знал, что тут люди умирают вот так легко.(прим.переводчика — не уверена в правильности перевода последних двух предложений)

Но сейчас было не до философских размышлений. Я уже набил полные рюкзаки и еще раз проверил их. Когда я закончил, был уже полдень. Толстяк хотел уходить немедленно, но ситуация с нашими ранеными была непростой. Паньцзы уже не спал, но был совершенно дезориентирован, не понимая, что происходит и где он находится, даже сам пить не мог, мы подавали ему бутылку, следя, чтобы он сделал глоток. Молчун был в сознании, но очень слаб, даже встать не мог. Хотя синюшность кожи вокруг укуса уже уменьшилась.

Другими словами, сейчас нам будет очень трудно далеко уйти, таща на себе двух пострадавших и рюкзаки, набитые едой и водой.

Молчун указал на храм, возвышающийся возле лагеря, и слабо сказал: "Надо идти внутрь. Главное, убраться подальше от воды!"

Мы тоже подумали об этом. Руины вокруг лагеря были затоплены и, скорее всего, связаны с болотом. Неудивительно, что змеи выползали именно оттуда.

В любом случае, других вариантов у нас нет. Сначала надо перетащить внутрь вещи.

Стены храма были сильно повреждены, я понятия не имел, где находится вход. Но вскоре мы нашли провал, за которым виднелся коридор, довольно просторный. Снаружи было видно, что храм имеет два уровня. Нижний был сильно поврежден, а вот сверху все еще можно было рассмотреть интерьер: стены из черного камня, невысокие потолки, много опор в виде тонких каменных столбов. Не знаю, как соединялись верхний и нижний уровни, но сейчас перекрытие между ними рухнуло и образовало подобие крутого склона.

Забравшись наверх, мы попали в хорошо сохранившееся помещение. Отсюда можно было наблюдать за лагерем. Оставив там рюкзаки, мы вернулись в лагерь и перетащили в храм Паньцзы и Молчуна. К этому времени последний даже ногами самостоятельно двигать мог.

И все это время меня бесило солнце. Оно двигалось по небосклону слишком быстро, а я все еще не отошел от пережитого ночью ужаса. Каждый раз, глядя на небо, я видел, что наше светило скоро уйдет за горизонт, настанут сумерки.

Весь день ни минуты отдыха. И сейчас, наблюдая, как быстро удлиняются тени деревьев, я чувствовал, как на меня давит предчувствие неотвратимой ночи.

Это был даже не страх, а отчаяние. Внутренний голос спрашивал меня: после двух ужасных ночей в джунглях и лагере смогу ли я выдержать третью?

Примечания переводчика

(1) Взяла на себя смелость, и перевела немного не так. В оригинале сказано, что Толстяк сделал крестообразный разрез перед тем, как отсосать яд (还切了十字口放血). Но такие действия при укусе змей противопоказаны. Но я перевела неточно еще и потому, что абзацем выше У Се видел на запястье Молчуна не крестообразный разрез, а только две ранки. К тому же при повреждении артерии, а не вены не требуется расширение ранки для удаления яда, большая его часть удаляется сама с кровотечением.

(2) Что меня поражает, так это доступность сыворотки. Не уверена, что в Китае с этим дела обстоят как-то по-другому, чем в остальном мире. Змеиный и паучий анатоксин не поступает в свободную продажу, потому что его применение требует условий стационара или присутствия врача. Сама по себе эта сыворотка является сильным ядом, точнее, аллергеном, способным вызвать анафилактический шок даже у человека, к этому не склонного. Кроме того, стоимость этих сывороток, как у самолета: сто долларов только моновалентные (от укусов определенного вида). Поливалентные сыворотки стоят от двух тысяч долларов и выше (до двадцати тысяч). И, самое главное: долго эти сыворотки не хранятся, потому и не продаются в аптеках. Но учитывая возможности третьего дяди, в том числе и криминальные, поверю на слово, что такая сыворотка в его лагере была.

(3) Устричная банка — форма биоценоза, популяция устриц, удаленная от берега и представляющая собой возвышенность, состоящую из множества сцепившихся моллюсков. То есть на нижних прослойках из старых устриц создается новый этаж из молодых особей. Такие своеобразные «пирамиды» строятся в районах, защищенных от прибоя бухт и заливов. Высота таких строений зависит от возраста колонии. Существует другой вид устричного биоценоза, устричник. Его еще называют прибрежным устричником, так как эта популяция возникает узкой полосой на отмелях. Когда приходит зима, устрицы, проживающие на мелководье, замерзают. С приходом весны они оттаивают и продолжают дальше жить, как ни в чем не бывало.

(4) На самом деле Толстяк сначала взмолился деве Марии (圣母玛利亚), а затем классически выругался в адрес третьего дяди (他娘的).Но переводить это целиком по-русски получится слишком громоздко, а матерщина должна быть ёмкой. Потом сразу вспомнилось знаменитое итальянское "порка мадонна", которое частенько звучит в некоторых фильмах, и Толстяк может его знать теоретически. А кроме того, это итальянское выражение максимально точно передает то, что выматерил Толстяк, на мой взгляд: обращение к неопределенному объекту и опосредованое метафорическое упоминание развратного животного (свинья в Италии, пес в Китае)

Окончание главы