Записки расхитителя гробниц Часть 1. Глава 15. Два слоя фрески

Вокруг повисла гнетущая тишина. Я приподнял ветровой фонарь, чтобы получше осветить стену. Тусклый свет отразился от камня, создавая непередаваемое ощущение таинственности и погружения в древний мир.

Цвета фрески были очень яркими, среди них преобладала кроваво-красная киноварь, блики отраженного света создавали эффект сочащейся крови. Я понимал, что верхний слой способствовал сохранности фрески, но это все равно казалось невероятным.

Больше всего поражал сюжет картины, его трудно описать словами. Вся фреска состояла из двух частей, содержание которых было различным. Однако, только рассматривая их вместе, можно было составить цельную картину, прекрасную в своей лаконичности и законченности.

Хуа Хэшан выглядел взволнованным: "Должно быть, тут изображено поле боя между войсками императора Ваньну Восточного Ся и монголами(1). Вот это, должно быть, сам Ваньну. Если верить легендам, то именно эта битва привела к уничтожению Восточного Ся.(2)"

Я мало знаком с историей Восточного Ся, но остальные, кажется, вообще ничего не знали, потому молча внимательно слушали объяснения.

Хуа Хэшан рассмотрел рисунок со всех сторон и, удивленно воскликнув, указал на скопление солдат в мехах и доспехах: "Полагаю, это армия Ваньну, — затем он ткнул пальцем в другую группу, — а это монгольская армия. Как видите, монголов в несколько раз больше. Это была сокрушительная битва."

Следя за его рукой, я увидел нарисованную тучу летящих стрел. Толстяк же заметил совсем другое: "А почему лица воинов Восточного Ся похожи на женские?"

Мне это тоже показалось странным, не может быть, чтобы в Восточном Ся использовали женщин в армии? Неужели они оказались на грани вымирания, раз брали на битвы всех подряд? Но Хуа Хэшан объяснил: "Нет, это не женские лица, такова особенность фресок Восточного Ся. Люди на рисунках выглядели очень утонченными и изящными. В некоторых исторических источниках я встречал упоминания о том, что никто не видел стариков из Восточного Ся, все выходцы из этого государства были молоды. В корейских источниках рассказывалось, что воины Восточного Ся были прекрасны лицом даже после смерти."

Толстяк нахмурился, словно пытался понять, почему так происходило, я же чувствовал, что это может иметь отношение к некоторым самобытным традициям малых народов, где не принято было показывать своих стариков гостям и чужеземцам. Но меня это не заинтересовало, я просто продолжал рассматривать роспись.

Хуа Хэшан указал на другую часть фрески: "А здесь описывается сама битва. Видите, воинов Восточного Ся практически засыпали стрелами, на одного воина приходится три монгола. Это похоже на бойню."

Теперь понятно, почему на фреске в основном использована красная киноварь: так художник пытался выразить жестокость нарисованной битвы. И ему это очень хорошо удалось, я словно видел своими глазами, как воины Восточного Ся рядами падают, пораженные стрелами, и остаются лежать в лужах крови, а монгольская конница наступает, втаптывая тела в грязь, сжигая дома, уничтожая мирное население.

Третью часть фрески закрывал валун, мы не могли удалить верхний слой, но, думаю, там был изображен финал, исход этой кровопролитной битвы.

Чувствуя недоумение, я перебил Хуа Хэшана: "Разве Восточное Ся не было полностью разрушено? Насколько я помню, это государство просуществовало чуть более семидесяти лет(3) и все это время они вели непрерывные войны. Как народ такой маленькой страны в состоянии перманентной войны мог построить что-то вроде Небесного дворца?"

Мое сомнение поддержали и остальные. Восточное Ся — это последний период существования государства чжурчжэней, когда Золотая Империя переместила свои территории в Цзилин и Хэйлунцзян(4), именно в это время они были уничтожены. Если я правильно помню, император Ваньну даже не имел наследников. Монголы обошли чжурчжэней со стороны Кореи и полностью уничтожили. В те времена монголы были весьма агрессивным и сильным народом, их конница, как саранча, сносила все на своем пути. Если на фреске изображена решающая битва, то, полагаю, после нее не осталось ни одного воина, противостоящего монголам, а весь народ был попросту вырезан под корень. Если учесть, что экономика и промышленные технологии Восточного Ся были далеко не самыми лучшими, этот народ не мог оставить после себя такое монументальное сооружение, как Небесный дворец. А ведь Чэнь Пи говорил, что там должен быть похоронен император Восточного Ся. Но это невозможно.

Кроме того, если предположить, что к строительству Небесного дворца приложил руку Ван Цзанхай, получается совсем уж бессмыслица, ведь архитектор жил в конце династии Юань. К тому времени Восточное Ся уже сто лет как не существовало. Зачем бы Ван Цзанхаю строить гробницу для императора Восточного Ся, который умер сто лет назад.

Все присутствующие внимательно смотрели на Чэнь Пи, ожидая объяснений. Казалось, он отлично понимал ход наших мыслей, но не торопился отвечать. Бегло осмотрев фреску, он обратился к Хуа Хэшану: "Кажется, тут слишком много сомневающихся и непонимающих собралось. Объясни им, что к чему."

Тот согласно кивнул и повернулся к нам: "Понимаю ваши сомнения и спешу вам сообщить, что вы не правы. Большая часть информации о Восточном Ся, на которую вы опираетесь, основана на обрывочных отрывках древних книг и устных легенд. Сами понимаете, такие источники недостоверны. А достоверной информации о Восточном Ся очень мало. Более того, некоторыми историками берется под сомнение сам факт существования этого государства. Поэтому сложно точно утверждать, что правда, а что — ложь."

"Возможно, — ответил ему Толстяк. — Но почему ты считаешь, что именно твои источники достоверны?"

"И верно, я так считаю, — кивнул в ответ Хуа Хэшан. — У нас есть не просто информация, а осязаемое доказательство." Говоря это, он достал из кармана сверток белого шелка и развернул его. Такое ощущение, что сердце мое на мгновение перестало биться. На белом шелке лежала та самая рыбка со змеями вместо бровей, что была выставлена на аукцион!

Как она оказалась у Хуа Хэшана, ведь ее никто не купил? Я нахмурился, поняв, что произошло. Рыбку никто не купил, сейчас она у подручного Чэнь Пи. Получается, именно четвертый господин выставил рыбку на продажу?

Я тряхнул головой, стараясь не показать свое удивление, но в душе царил беспорядок, мысли-вопросы так и метались в голове, оставаясь без ответов. Не понимаю, напугала или взволновала меня эта информация, но руки и ноги мои похолодели, а кровь отлила от лица.

К счастью, Хуа Хэшан не обращал на меня никакого внимания и продолжал свои объяснения: "Эта бронзовая рыбка — странная разновидность дракона. По счастливой случайности она оказалась у нашего четвертого господина Чэнь Пи. Я полагаю, сделал ее человек, который хорошо осведомлен об истории Восточного Ся. И эта рыбка является головоломкой, скрывающей письмена."

Он поместил рыбку перед фонарем так, чтобы отраженный от ее чешуек свет падал на стену. Множество маленьких бликов появилось на стене, как на экране проектора. Хуа Хэшан повертел рыбку, и блики на стене стали меняться, превращаясь в иероглифы.

"Секрет спрятан в чешуйках этой фигурки, где скрыты сорок семь иероглифов чжучжэнького письма."

Я чуть не закричал от удивления: неужели такая технология возможна была в древности? Сжимая ладонью в кармане двух других рыбок, я спросил: "Невероятно... А что там написано?"

"Мне кажется, на этой рыбке информация не полная, кроме того, я не все смог расшифровать, — ответил Хуа Хэшан. — Точно могу сказать одно. Человек, создавший эту рыбку, не хотел, чтобы эти записи были обнаружены. Но из того, что я смог перевести, здесь записана часть неизвестной нам истории Восточного Ся. На самом деле еще до получения этой рыбки я уже предполагал, что государство Восточное Ся существовало гораздо дольше, чем принято считать. После поражения в войне с монголами они ушли далеко в горы. Я очень долго искал сведения об этом. Государство это было очень слабым и выживало между могущественными монголами и алчными правителями Корё(5). Изучая корейские исторические источники доминского периода,(6) я нашел упоминания о странных людях, сборщиках женьшеня, которые изредка спускались с заснеженных гор. Думаю, это могли быть потомки чжурчжэней, народа Восточного Ся."

Указывая на бронзовую рыбку, он продолжал: "Хоть эти записи и не полные, но подтверждают мою теорию. После решающей битвы с монголами, думаю, той самой, что изображена здесь на фреске, оставшиеся в живых люди Восточного Ся отступили к границе между Цзилинем и Кореей и жили там еще как минимум сотню лет. Четырнадцать императоров Монголии и Корё, сменившихся за это время, не оставляли надежд разрушить эту маленькую страну. Но, по странному стечению обстоятельств, им это так и не удалось."

"И что за стечение обстоятельств? — спросил Паньцзы. — Хэшан, ты можешь говорить попроще?"

Хуа Хэшан пожал плечами: "Как умею, так и говорю. Я не знаю причины, по которой могущественные Монголия и Корё оставили Восточное Ся в покое. Информация на этой рыбке неполная, должны быть другие источники. Но, основываясь на том, что есть, точно могу сказать, что Восточное Ся существовало гораздо дольше, чем принято считать. Так что совпадение, объединяющее гробницу Ван Цзанхая и императора Восточного Ся вполне возможно. Мы искали другие источники, но наш господин Чэнь Пи нашел лишь это... А вы знаете, что означают последние иероглифы этого чжурчжэнького письма?"

Откуда нам-то знать?! Мои мысли озвучил Е Чэн: "И что они означают?"

"Там сказано, — с загадочным видом сообщил Хуа Хэшан, — что древние цари всех рабов не являются людьми."

" Не люди? — удивился Толстяк. — Тогда кто?"

Хуа Хэшан, осторожно убирая рыбку, ответил: "Там сказано, что все они — монстры, выползающие из земли."

Что? Мы все в недоумении переглядывались, чувствуя, как волосы встают дыбом, а Е Чэн спросил: "Да быть такого не может! Получается, похороненный в Небесном дворце император — дракон, а не человек?"

"Сначала я думал, что это метафора такая, вроде Дракона, сына Неба(7). Но потом понял, что стиль этой записи не соответствует традиционному, это больше похоже на точные заметки, в которых метафоры неуместны. Да и иероглиф говорит не о драконе, а именно о чудовище. Да и метафоры обычно используются только при обращении в определенных ситуациях, например, при отправлении определенного обряда, в официальных письмах. А при обычном обращении никому в голову не придет называть императора драконом или, тем более, монстром. Вы же никогда не слышали, чтобы придворные обращались на совете "Ваше величество Дракон!" Более того, последнее предложение построено очень лаконично и точно, сложно заподозрить там метафору или аллегорию. Если бы у нас были остальные части этой записи, мы бы смогли понять, в чем смысл этой фразы."

Толстяк и Молчун были в курсе, что обе рыбки у меня, но, видимо, считали предосторожность не лишней и молчали. А я еще сильнее сжал рыбок, мне показалось, что они стали тяжелее и предательски оттягивают карман.

Вообще-то я не знал, зачем мне эти рыбки. Языка я не знаю, прочесть не смогу, для меня эти предметы не имели никакого смысла, кроме декоративного. Но и отдавать почему-то не хотелось.

Паньцзы, разглядывая фреску, что-то бормотал себе под нос. Человек на рисунке мог быть Ваньну, но выглядел он совсем не как чудовище. Толстяк же ободряюще похлопал Хуа Хэшана по плечу: "А нужно ли все расшифровывать? Мы можем по простому, а не по-научному найти гробницу, открыть саркофаг и посмотреть кто там: монстр или человек."

На что Хуа Хэшан с улыбкой ответил: "Иногда лучше заранее знать, с чем имеешь дело."

"Но зачем здесь нарисовали эту фреску? — спросил Толстяк. — Чтобы не забыть ненависть монголов к своей стране и народу?"

Хуа Хэшан покачал головой, показывая, что не знает ответа на этот вопрос. А я, подумав немного, сказал: "Может быть, эту фреску рисовали без особенной цели. Например, люди скрывались тут или отдыхали. И в минуты досуга, а, может быть, чтобы убить время, рисовали. А что? Тут тепло, найти эту пещеру достаточно сложно. Идеальное место, чтобы укрыться от врагов или переждать непогоду."

Спорить со мной никто не стал. Хуа Хэшан стал фотографировать фреску, чтобы потом изучить получше.

Мы уже восстановили свои силы, настроение было приподнятым. Надо было установить дежурство. Чэнь Пи считал, что одного-двоих надо отправить наружу, чтобы следить за погодой. Если метель прекратится, они должны будут подать нам сигнал. А мы будем по очереди спать.

Когда я проснулся, Шуньцзы уже пришел в сознание. Он долго извинялся перед нами. Толстяк отчего-то отказался заботиться о нем, и я дал проводнику еду, сказав, что ему пока надо отдыхать, силы ему еще понадобятся. Ведь без него нам сложно будет идти дальше.

Тут, в пещере, чувство времени быстро пропадало, я понятия не имел, сколько прошло с момента, когда мы пришли сюда, наверно, два-три дня, метель должна уже прекратиться. Наконец, дежурные подали сигнал об этом, и мы один за другим вылезли наружу. Небо было ясным, а чистый снег слепил глаза.

Пока мы отдыхали в лавовой пещере, Чэнь Пи научил нас некоторым навыкам, которые будут полезны в горах. Теперь я знал, зачем он накупил столько гигиенических прокладок. Их можно использовать вместо стелек: материал гигроскопичный, будет хорошо впитывать пот, ноги останутся сухими и в тепле. Мы проверили этот метод — он оказался очень действенным. Но я почувствовал себя неловко, когда представил, как, войдя в древнюю гробницу, сменю эти прокладки в ботинках и выброшу их. А спустя несколько лет другая группа археологов придет туда и обнаружит прокладки на крышке гроба...

Используя веревки, мы поднялись по крутому склону. На снегу было много отпечатков лошадиных копыт. Толстяк присел, рассматривая следы, и сделал вывод: "Группа А Нин, кажется, обогнала нас."

Надев защитные очки, чтобы уберечь глаза от слепящего снега, мы сразу же отправились в путь. Часа через два мы нагнали наших конкурентов. Было похоже, что у них есть потери: мы насчитали всего двадцать человек, и число лошадей уменьшилось вдвое. Третьего дядю я до сих пор так и не увидел.

Стараясь не привлекать внимание, мы наблюдали за ними. Я видел, как А Нин что-то внимательно рассматривает в бинокль. Проследив за направлением, я почувствовал, как у меня от волнения глаз задергался.

Не уверен, снег окружал ту гору или туман. Эта заснеженная вершина выделялась среди других, окружавших ее, как император выделяется среди своих придворных. И именно эту гору я видел в подводной гробнице на теневых картинах.

"Это точно здесь, — подумал я, а вслух, указывая на гору, спросил Шуньцзы. — Что это за гора? Как нам туда добраться?"

Он посмотрел в ту сторону из-под ладони и заявил: "Вам туда надо? Вы не сможете туда дойти?"

Примечания переводчика

(1) Пусянь Ваньну ( 蒲鲜万奴) — великий чжурчженьский полководец, китайский император. Сю Лэй использует только второе имя (万奴).

(2) В отечественной и зарубежной литературе принято считать, что время существования чжурчжэньского государства Дун Ся (Восточное Ся) ограничивается рамками 1215-1234 гг. Анализ и перекрёстная датировка археологического материала горных городищ Восточного Ся в Приморье показали, что городища продолжали функционировать длительное время после разгрома монголами империи Цзинь в 1234 г., капитуляции Восточного Ся и казни Пусянь Ваньну. Письменные источники свидетельствуют, что государство Восточное Ся не погибло, а восстановилось после капитуляции, сохранив свою администрацию, продолжавшую по-прежнему управлять территорией. К тому же Восточное Ся по требованию монголов принимало активное участие в военных действиях против Корё весь юаньский период, а сама территория Восточного Ся во время походов монголов в Корею превращалась в проходную дорогу. Так же спорной является информация о казни Ваньну: есть вероятность, что он был только пленен и впоследствии остался вассалом монголов.

(3) На самом деле исторически период существования Восточной Ся ограничивается всего примерно двадцатью годами. Возможно У Се — сторонник той версии, в которой предполагается последующее вассальное существование этого государства.

(4) На территориях этих провинций находилось государство чжурчжэней Анчун (или по-китайски Золотая империя или Золотая Цзинь), а после захвата столицы империи монголами, возникло государство Восточное Ся.

(5) корейское государство, существовавшее с 918 по 1392 гг.

(6) период до эпохи династии Мин.

(7) одно из традиционных имен китайских императоров, которых отождествляли с драконами.

Окончание главы