Записки расхитителя гробниц Часть 2. Глава 44. Змеиное болото в городе Дьявола. Привал

Камень, на котором я стоял, был относительно сухим. Я уложил на него тело А Нин. Мы все были измучены и сели отдохнуть.

Я снял одежду и положил ее сушиться на камень. Толстяк хотел воспользоваться походной печью, но не нашел ее в своем рюкзаке, видимо, она вывалилась ночью. Пришлось разводить костер, используя сухое топливо. Вода в болоте неожиданно оказалась соленой, похоже, соль сюда попадала с солончаков пустыни Гоби. К счастью мы успели набрать дождевой воды, когда были в каньоне, иначе бы у нас были серьезные проблемы с питьевой водой. Я добавил антисептик для воды и заварил чай. Затем мы принесли воды, чтобы вымыться.

Казалось, мы насквозь пропитались водой за ночь. Кожа на моих ладонях набухла и сморщилась, а когда я снял обувь, увидел, что ступни не только распухли и побелели, но появились трещинки, а на щиколотках виднелись следы от резинки носков, словно те глубоко врезались в кожу. Да еще к ноге присосалась какая-то мелочь, вроде пиявки, которую я прижег накаленным ножом. Что за живность это была, я не знал.

Однако, если в болоте соленая вода, то насекомых тут не должно быть много. По крайней мере, пиявок точно не будет. Хоть что-то хорошее есть в этом болоте.

Паньцзы скрутил сигарету и предложил мне, сказав, что это "дым родины"(1). Он выпросил его у Чжаси при расставании. Мы сильно промокли. Сырость в этом месте настолько ужасна, что за неделю мы запросто в стариков превратимся, и не сможем идти дальше.

Я затянулся. Смесь для сигареты была завернута в полиэтиленовый пакет, но после вчерашнего дождя все еще была влажной. После пары затяжек у меня дыхание сперло, я закашлялся, из глаз потекли слезы. То еще удовольствие. Однако, психологический эффект был: я почувствовал себя спокойнее, казалось, отступила усталость.

Толстяк тоже попросил поделиться с ним, получил от Паньцзы щепотку, скрутил сигарету и выкурил ее в две затяжки. Но больше просить не стал, да и сомневаюсь, что Паньцзы дал бы еще. Мы посмотрели на Молчуна. Он задумчиво уставился в сторону болота. Паньцзы почувствовал себя неловко и протянул ему щепотку смеси, хотя тот не просил. Я думал, что Молчун откажется, но он взял, засунул в рот и стал жевать.

"Тебя покормить забыли? — возмущенно спросил Толстяк. — Это не едят, это курят!"

"Не говори того, о чем не знаешь, — заступился Паньцзы. — Говорят, курительные смеси жевать эффективнее. В Юньнани и Бирме именно жуют." Однако, он тоже был озадачен, удивленно поглядывая на Молчуна: "Брат, посмотри на себя, ты не похож на старого курильщика. Кто научил тебя жевать курительные смеси? В каких заморских странах ты этому научился?"

Молчун не ответил, лишь головой покачал, выплюнул на ладонь жеваную смесь и размазал ее по ране на плече. Я заметил, что края раны стали слишком бледные и, хоть кровотечения не было, рана из-за влажности будет заживать дольше. Обработав смесью рану, Молчун выразительно посмотрел на Паньцзы, взгляд которого выражал крайнюю степень подозрительности и недоверия. Но объяснять ничего не стал, снова отвернулся в сторону болота, не обращая на нас внимания.

Мы уже привыкли к такому отношению с его стороны. Это только кажется, что он скрытный, но на деле сам не знает ответов на все вопросы. "Человек без прошлого и будущего, не имеющий связей между внутренним и окружающим миром." Так он описал самого себя. При таком раскладе ему просто необходимо постоянно что-то обдумывать.

На солнце моя кожа постепенно высохла. Так приятно избавиться от избытка влаги, я почувствовал себя намного комфортнее. Толстяк достал вяленое мясо в вакуумной упаковке, мы съели его и запили чаем. Вкус у чая был никакой, но тепло наполнило желудок, от чего я почувствовал себя сонным. Паньцзы устроил из рюкзаков место для сна, чтобы солнце не мешало, засек время, мы просто рухнули на землю и вырубились. Когда пойдем вглубь болота, неизвестно, будет ли у нас возможность отдохнуть. А сейчас можно как следует выспаться. Это истинное наслаждение: лечь, закрыть глаза и позволить темноте окутать сознание.

Не знаю, как долго я спал. Сон отступал медленно, я в оцепенении открыл глаза и обнаружил, что вокруг темно, и, кажется, сгустился туман. Протерев глаза, я понял, что снова идет дождь. Паньцзы спал с другой стороны от сложенных рюкзаков, Толстяк развалился рядом со мной и храпел во всю мочь, оставив совсем немного место для примостившегося с краю Молчуна.

Сухое топливо в костре все еще горело, но очень слабо. Я вынул фонарь, собираясь добавить топливо в костер, и почувствовал, словно что-то изменилось, пока мы спали.

Оказалось, что спальный мешок, в который мы завернули тело А Нин, расстегнут, обнажив ее до пояса.

Примечания переводчика

(1) 土烟 - в конце династии Цин появился опиум, производимый в Китае, его называли "почвенным дымом". Это была вынужденная альтернатива опиуму, поставляемому из-за границы (洋烟, иностранный дым) с целью минимизировать последствия опиумных войн. Хотя я не уверена, что речь идет именно об опиуме: У се, сделав две затяжки, описывает ясность ума, а это совсем не похоже на действие опиума. Да и профилактического действия при переохлаждении или длительном нахождении во влажной среде нет. Это больше похоже на эфедру двухколосковую, из которой изготовляется эфедрин.

Кстати, в Китае этот препарат до сих пор разрешен к производству и продаже. И эффект у него похожий. Правда, не слышала, чтобы эфедру курили. Обычно ее готовили в виде чая. Да и Молчун использует жеваное сырье так же, как рекомендовали применять опиум для заживления ран и ушибов. В общем, сделаю вывод, что господин Сюй Лэй специально использовал народное название опиума, чтобы не уточнять, какое именно лекарственное растение использовали герои — пока получается этакий гибрид мака и эфедры. Хотя таким же действием может обладать и крепкий табак-самосад.

Окончание главы