Записки расхитителя гробниц Глава 11. Ловушка

Под этой каменной плитой был установлен очень чувствительный к балансу механизм. Вес каждой пилюли рассчитан очень точно, как и их расположение на карте звездного неба. Более того, раскладывались эти пилюли в определенной последовательности. И убирать их надо строго в обратном порядке. Неверное воздействие на механизм приводит к тому, что плита смешается и активирует цепную реакцию действий: рассыпается нефритовая броня, скрывающая уродливых тысячелетних цзунцзы.

Теперь можно с уверенностью утверждать, что здесь находится святая святых царства Сиванму, народ которой не мог допустить, чтобы их секреты были раскрыты. Поэтому создание здесь такой ужасной ловушки, рассчитанной на не в меру любопытных, вполне логично.

Наше нынешнее положение можно назвать абсолютно безвыходным: выход из пещеры теперь перекрыт, а мы окружены неведомой хренью.

Люди третьего дяди были парализованы от страха. Да что о них говорить, если на лицах Толстяка и Молчуна кровинки не было. Такого рода ловушки даже моему деду не были известны, по крайней мере описания подобного кошмара я в его дневнике не встречал. Потому я понятия не имел, что теперь делать. Тысячи цзунцзы одновременно: и как прикажете с ними справляться? Интересно, а как ими управляли те, кто создал эту ловушку? Неужели в древнем царстве были такие продвинутые курсы по управлению поведением монстров?

Вокруг отовсюду доносились резкие звуки падающих доспехов. Еще я заметил, что с трупов отваливается также высохшая кожа. Кажется, они действительно медленно оживали.

Швабра в ужасе уставился на меня и заорал: "На что ты, бля, смотришь? Не хочешь подсказать, что нам делать?"

Толстяк выругался, поднимая дробовик: "Что делать? Ну, мы можем устроить тотализатор: будет делать ставки, кто дольше проживет."

"Не пизди, я не хочу умирать! Найди способ убраться отсюда, или я убью тебя!" — Швабра направил ствол на Толстяка.

Не обращая на угрозу внимания, Толстяк проверил заряд дробовика: "Можешь меня пристрелить. Но тебе это не поможет. Здесь так глубоко, что никто, даже боги, тебе не помогут."

Сказав это, он направился к ближайшему цзунцзы, высоко подняв голову и стреляя в упор. Первый же выстрел расшвырял в сторону сразу нескольких. Пробитая патронами сухая кожа обнажила разорванные синевато-фиолетовые внутренности.

Я заметил, что Толстяк почувствовал себя лучше: несомненно, что он все еще боялся, но уже принял в душе возможность скорой смерти. Он сделал еще три выстрела, остальные, глядя на него, тоже начали стрелять. Это помогло чуток поднять боевой дух. Самое главное — сделать первый шаг. Всего одна минута может изменить расстановку сил.

Толстяк шел напролом, перезаряжая дробовик, затем вынул сигнальную ракету и сказал мне: "Нельзя оставаться в темноте. Мы будем стрелять им в голову, будем учиться у пяти героев Ланъя(1)."

"Наверх?" Я поднял голову и вдруг меня осенило. Я припоминал, что в своих записках мой дед детально описывал способности цзунцзы. Что он там писал?

Словно перед глазами появились строки, где говорилось, что цзунцзы не умеют лазать по деревьям!

А если по деревьям не умеют, то и по стенам тем более. Вспомнив это, я поторопился предложить: "Мы должны найти способ подняться наверх! Туда, где висит печь. В древности не могли поднять печь на такую высоту с помощью подъемных механизмов. Даже если туда не ведут ступени, то есть какой-то иной способ подняться."

Мои слова придали остальным уверенности, воскресив угасающую надежду на спасение. Все засуетились. Толстяк прикрикнул на эту неорганизованную толпу, напомнив, что те, у кого есть оружие, должны отстреливаться, чтобы дать безоружным время найти возможность забраться наверх.

Я сразу бросился к бронзовому сосуду, стоящему сбоку от меня. Все эти посудины были высотой с человеческий рост. Если залезу на него, обзор будет лучше.

Но, добравшись туда, я понял, что рассуждал неправильно. Если и есть какой-то способ подняться наверх, то мы должны были его уже видеть. В основе древней архитектуры лежит правило, что не человек двигается внутри здания, а само здание и его составные части перемещаются. Эту огромную подвесную печь надо было ремонтировать. Пусть она и работает, когда подвешена к потолку, но все ремонтные действия должны выполняться внизу. Для этого и была установлена каменная плита внизу. Раз она сместилась, то нет больше возможности опустить печь, как и добраться до нее.

Но когда я взобрался на бронзовый сосуд, то сообразил, что нам не нужно подниматься слишком высоко. Достаточно просто найти место, куда не могут добраться цзунцзы. И высоты этих бронзовых сосудов вполне достаточно.

Поняв это, я сразу же крикнул остальным. Несколько человек последовали моему примеру и забрались на бронзовые сосуды.

Вскоре все оказались наверху, к этому времени на ступенях стали подниматься новые цзунцзы. Я заметил, что они какие-то неправильные: слишком крупные. Кажется, они вполне могут дотянуться до нас, но других, более высоких сосудов тут не было. Даже прицельная стрельба лишь ненадолго замедлит приближение цзунцзы. В кругу света уже показались несколько мерзких голов. А сколько их там, куда свет не достает?!

Я был в отчаянии, когда услышал крик Толстяка: "Ребятки, сейчас я им покажу козью морду!" Подбросив на ладонях пару гранат, он скомандовал: "Я иду вперед, расчищу взрывчаткой дорогу. А вы прикрывайте меня с флангов. Пойдем вперед, по колено в крови!"

Я удивленно таращился на него: "Ты где это взял?!"

"Я тебе в прошлый раз говорил, что теперь без взрывчатки на дело не хожу, — весело ответил Толстяк. — Как видишь, пригодилось."

Я понимал, что способ, который предложил Толстяк, внутри пещеры равносилен самоубийству. Но он давал хоть какую-то надежду. И перестав сомневаться, я поддержал его, закричав: "Все вперед!"

Толстяк предупредил: "У меня всего четыре гранаты, на всю дорогу не хватит. Поэтому старайтесь не отставать. Секунда промедления может стоить вам жизни."

Выдернув чеку, он бросил гранату в самую гущу цзунцзы. Я проследил за ее полетом и присел на корточки, прикрыв голову. Взрыв оглушил меня, но краем глаза я видел, как ударная волна подбросила цзунцзы вверх. Пришлось еще сильнее пригнуть голову, чтобы уберечься от осколков камней. Нас еще спасло то, что большая часть этих осколков летела наверх. Ударяясь о бронзовую печь, они заставляли ее гудеть и не на нас, а вокруг.

Толстяк спрыгнул вниз и тут же швырнул вторую гранату с криком: "Вперед!"

Мы тут же последовали за ним, и в это время снова раздался взрыв. На этот раз бронзовая печь нас не закрывала, отлетающие от нее камни летели в нас, словно пули. Но никого не волновала та боль, которую они причиняли. Толстяк бросил третью гранату, а стоявший рядом с ним мужчина принялся стрелять по приближавшимся цзунцзы, которых взрыв не задел.

Мы отчаянно бежали вперед, мне казалось, что я — герой какого-то военного фильма. Когда прогремел следующий взрыв, все на какое-то время упали на землю, чтобы избежать удара взрывной волны, затем поднялись и снова побежали. У меня гудело в ушах, теперь я понимал, что чувствовали солдаты во время Шанганлинского сражения(2).

Толстяк крикнул: «Последняя, давай!»

И он бросил гранату в закрывшиеся ворота. Это был наш последний шанс пробить их, в противном случае все наши старания пойдут прахом.

Мы отчаянно бросились вперед, стараясь пробежать как можно дальше до того, как до нас долетит взрывная волна. Но граната не взорвалась. Толстяк, бежавший впереди, остановился на мгновение и крикнул: "Извини, ошибся, когда выбирал! Бракованная оказалась!"

Находившиеся рядом цзунцзы мгновенно окружили его, воздух вокруг пропах дымом, порохом и запахом вонючей крови убитых цзунцзы. Мы сбились в кучу, образовав круг, и я крикнул: "Стреляйте по гранате!"

"Меня окружили, я ничего не вижу!" — отозвался Толстяк.

Я увидел, как Молчун подпрыгнул, используя плечи Толстяка в качестве трамплина, резко оттолкнулся и взлетел, в полете коленями захватил голову цзунцзы, мешавшего обзору, сделал резкий поворот — и оттолкнул обезглавленный труп в кучу таких же. За упавшим цзунцзы я, наконец, увидел неразорвавшуюся гранату.

Толстяк тоже не мешкал: один выстрел, и граната взорвалась. На этот раз мы оказались слишком близко, и нас накрыло ударной волной и осколками камней.

Когда я встал, у меня кружилась голова и подкатывала сильная тошнота. Пришлось изо всех сил сжать зубы, чтобы не потерять сознание. Сквозь дым я увидел, что ворота все еще на месте, но взрывом в них пробило большую дыру. Теперь, находясь рядом, я обнаружил, что эти ворота были не каменные, а сделаны из бронзы.

Когда все закончилось, я встал и, с опаской поглядывая на лежавших вповалку цзунцзы, сообщил, что со мной все в порядке. Но долго это спокойствие не продлилось, позади раздался громкой хлопок, а потом звук, похожий на вечерний звон буддистского колокола. Вся пещера словно содрогнулась, нас чуть не сбило с ног, и я видел, что звуковая волна бросила на землю многих оставшихся стоять цзунцзы. Оглянувшись, я увидел, что огромная подвешенная к потолку печь все-таки не выдержала взрывов: одна из державших ее цепей оборвалась, вся эта махина упала с высоты и впечаталась в пол пещеры, пробив там большую яму. Печь провалилась почти наполовину, словно вместо камня под дном пещеры была пустота.

Гул, который издавала упавшая печь, заставил меня оцепенеть. Но в это время из-за нее показалась группа цзунцзы, а кое-кто из людей все еще не мог прийти в себя от последствий взрыва и встать. Молчун крикнул: "Отходите назад! Я отвлеку их!"

Я не могу понять, откуда их столько взялось, мы же разметали гранатами довольно большое их число. Нам снова пришлось отступать. Молчун требовательно крикнул Толстяку: "Нож!"

Тот достал свой нож и бросил ему. Молчун ловко поймал клинок одной рукой, другую выставил вперед, словно останавливая цзунцзы жестом, и повернулся к ним лицом. Казалось, монстры поняли его: они все, как один, повернулись в его сторону. Оставив нас стоять в недоумении, Молчун пошел вперед, а цзунцзы немедленно последовали за ним. Как у него это получалось, понятия не имею.

Мы воспользовались передышкой и быстро отступили к упавшей печи, я лишь крикнул вслед Молчуну: "Какого черта ты делаешь?!"

Но он, как всегда, проигнорировал мой вопрос, а Толстяк потянул меня за собой. Когда мы добрались до центра пещеры, цзунцзы полностью скрыли от моего взгляда фигуру Молчуна. Глядя в ту сторону, Швабра заявил: "Чертов праведник!"

Выхватив из рук Толстяка дробовик, я заорал на Швабру: "Ты сукин сын, пальцем деланный — он твою шкуру спасает, урод!" Я хотел последовать за другом, он не имеет права приносить себя в жертву ради таких мразей. Но Толстяк схватил меня и крикнул, обращаясь к Молчуну: "Брат, мы уже на месте!"

В ту же секунду я увидел, как из толпы цзунцзы появился Молчун, словно бог войны, расшивырял ближайших к нему тварей, оттолкнулся ногой от стены, взлетел, в прыжке перелетел через строй мертвецов, приземлившись, перекатился по валявшимся на земле трупам и, ловко уворачиваясь от редких нападавших монстров, тоже отступил к лежавшей в центре печи.

Люди третьего дяди уставились на него, словно чудо чудное увидели. А Молчун, подойдя к нам, сообщил: "Это цзунцзы не похожи на тех, с кем мы столкнулись во дворце Лу Шан Вана. Их суставы и кости очень прочные. Драться с ними мы не сможем, надо убираться отсюда. Посмотри вокруг, ты видишь какой-нибудь выход?"

Его слова словно отрезвили меня, я огляделся и заметил, что упавшая печь, врезавшись в каменный пол, заставила его треснуть, и сама лопнула. Сквозь трещины было видно, что там, внизу, на самом деле есть пустота. Вход туда, наверно, был скрыт той плитой, что мы сдвинули, подняв одну из пилюль. Но сейчас я эту плиту не видел, зато одна из трещин в камне была достаточно широкой.

Выбора не было. Подойдя к печи и используя для страховки цепи, свисавшие с нее, мы спустились вниз.

Я оказался в небольшом помещении, высотой в половину человеческого роста, дно которого было завалено щебнем. В первую очередь, оказавшись здесь, я постарался заблокировать самые большие трещины, особенно ту, сквозь которую мы попали сюда. И только после этого позволил себе расслабиться. Люди вповалку лежали на земле, словно парализованные. Мои уши с трудом различали звуки, а мир, казалось, с бешеной скоростью вращался вокруг меня.

Вэньцзинь порвала часть своей одежды на полосы, чтобы перевязать тех, кто был ранен.

Включив фонарь, Толстяк осмотрелся: мы были в небольшой комнате, высеченной в камне, площадью не более семи квадратных метров. Часть помещения занимала провалившаяся сюда бронзовая печь, поэтому здесь было очень тесно.

"Вот сучьи выродки! И что нам теперь делать? Эти твари когда-нибудь развалятся?" — спросил какой-то умник.

"Обычно они быстро высыхают на солнце. Но здесь нам такой благодати не дождаться, мы должны найти какой-то другой выход." Толстяк взял фонарик и начал детально осматривать стены. И вдруг я заметил надпись, вырезанную на камне. На первый взгляд, знаки были похожи на те, что оставлял Молчун, но здесь это была не короткая метка, а целое предложение.

Все столпились рядом с надписью, Толстяк радостно обратился к Молчуну: "Брат, посмотри, что это значит? Тут где-то есть выход?"

Тот протиснулся сквозь толпу, взглянул на надпись и переменился в лице. Я еще раз спросил, что значит эта метка, и он покачал головой в ответ. Но, судя по выражение его лица, он отлично понял, что там написано.

Однако, место, где вырезана эта надпись, было цельным камнем без единой трещинки или щели. Молчун провел по надписи своими длинными пальцами. Затем поднял с земли камень и дважды со всей силы ударил по стене. Внезапно камень треснул, в нашу сторону полетела мелкая каменная пыль, похожая на рисовую пудру. Он ударил еще раз, и в этом месте образовалась дыра, небольшая, но туда мог проползти один человек.

"Откуда здесь потайной ход?" — удивился Толстяк.

"Это не ход, это шахта, которая используется для движения поршня механизма, который мы активировали, когда были наверху," — ответил Молчун и просунул голову в дыру.

Мы переглянулись и последовали за ним, залезая туда друг за другом. Продвинувшись вперед метров на десять, мы добрались до поворота: шахта уходила вертикально вниз. Места, чтобы развернуться, тут не было, слишком тесно, пришлось дальше ползти вниз головой. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание от прилившей к голове крови, когда услышал шум воды.

Если рядом вода, значит, есть и шахта, по которой она течет. Мы поползли быстрее, но, добравшись до конца пути обнаружили, что дорогу преграждает камень. Молчун несколько раз ударил по нему, выбив из стены, и камень с плеском упал в воду.

Высунув голову наружу, я обнаружил горизонтальную шахту, по дну которой бежал слабый поток воды, глубиной примерно по пояс. Вода была очень чистой, я даже мог рассмотреть каменные плиты на дне.

Молчун выбрался наружу, за ним остальные один за другим. Но как только мы попали в воду, то растревожили каких-то насекомых, которые врассыпную бросились прочь, забираясь на стены и потолок. Люди третьего дяди оказались какие-то нервные и чуть не начали стрелять по букашкам.

Я тоже удивился, что дренажная шахта полна странных жуков, похожих на клопов. Они были телесного цвета и не имели жесткого панциря. Находясь в воде, они вообще оставались незаметными, словно прозрачными, цвет проявлялся лишь на воздухе. И они не казались агрессивными, удирали от нас без оглядки.

Люди третьего дяди растерянно светили своими фонарями в стороны. Вверх по течению виднелись железные ворота, перекрывающие шахту, часть их была завалена ветками, смытыми с поверхности в дренажную систему. Ниже по течение было слишком темно, чтобы понять, куда ведет эта шахта.

Пройдя немного вперед по течению, мы добрались до железных ворот и какие-то время пытались их открыть, но неудачно, они были заперты накрепко.

"Что это за место?" — спросил один из людей третьего дяди.

"Судя по ширине шахты и скорости потока, это может быть основная дренажная шахта, ведущая к самому последнему водосбору, который расположен ниже остальных," — ответила Вэньцзинь. Но она не успела закончить свои объяснения, как раздался резкий крик. Обернувшись, я увидел статую птицы с человеческим лицом, стоящую посередине потока воды. Она была высотой примерно метра два и казалась очень величественной.

Когда мы подошли поближе, я понял, что она очень похожа на те статуи, что я видел в джунглях. Молчун отодвинул меня в сторону, обошел статую и пошел вниз по течению. Мы переглянулись с Толстяком, подмигнули друг другу и сразу же последовали за ним. Остальным ничего не оставалось, как идти за нами.

Примечания переводчика

(1) Похоже, Толстяк поклонник фильма "Пять храбрых героев с горы Ланъя". Он уже не в первый раз упоминает их подвиги, и советует подражать их храбрости.

(2) Операция Шоудаун или Шанганьлинская кампания ( 上甘岭战役) — эпизод Корейской войны. Ожесточённые бои в районе севернее Кимхва за высоту 597,9 и северную вершину высоты 537,7 длились 43 дня. Тогда американское командование решило захватить позиции китайских добровольцев на этих высотах. В честь этого сражения назван район в городском округе Ичунь китайской провинции Хэйлунцзян.

Окончание главы