Записки расхитителя гробниц Часть 2. Глава 24. Кувшины Сиванму

В течение часа я всю дорогу слышал этот жуткий смех и почти привык к нему. Когда он прервался на корабле, мне даже стало как-то неуютно. Но сейчас он снова звучал в окружавшей меня темноте, здесь он казался неуместен, вызывая странные чувства.

Хотя, если допустить, что это галлюцинация, лучше просто не обращать на нее внимания. В таких странных местах всякое случается. Застегнув молнию, я включил фонарь и направился к камню, чтобы посмотреть, там ли источник звука.

Камень этот отличался от остальных. Не знаю, что за минерал, но вокруг везде осадочные горные породы, а структура этого ближе к граниту. Это явно не осколок ярданга, которые здесь везде поднимаются из земли.

Камень отбрасывал тень, туда свет фонаря не добирался. Я обошел его кругом, но ничего не увидел. Он был плотно прислонен к склону, щель между ними была очень маленькой, там ничего не спрятать. Я толкнул камень: оказалось, он просто лежал на земле и от толчка откатился, под ним тоже ничего не было. Вокруг все было тихо, поэтому я решил, что мне почудилось, покачал головой и пошел назад. А Нин спросила меня, что случилось. Я ответил: "Показалось, там что-то есть. Возможно, перенервничал."

Сидя у костра, я согрелся, даже разговаривать было лень. Опершись на камень, я закрыл глаза — просто хотел дать себе небольшой отдых, но не отключаться, вдруг моя помощь понадобиться. Однако, усталость накатила так резко и неотвратимо, что я даже не заметил, как уснул.

Когда я проснулся, небо посветлело, было раннее утро. Ветер полностью прекратился. Я услышал голос Чжаси, встал и огляделся. Кажется, сюда перевезли весь лагерь, что был разбит снаружи. Кругом разведены костры и расставлены палатки, в одной из которых уложили раненого кавказца. А Нин спала неподалеку, завернувшись в спальный мешок и свернувшись там калачиком на боку. Вокруг суетились люди.

Я заметил, что укрыт одеялом: кто-то позаботился обо мне, пока я спал. Сразу после сна вставать было трудно, но я преодолел утреннюю сонливость, зевая, оглядел окружающий ландшафт и на мгновение растерялся.

Днем город Дьявола выглядел совсем иначе, поражая красотой выветренных ярдангов, словно вырастающих из земли и окружавших нас, как загадочные высокие пирамиды. Ночью все скалы казались одинаковыми и черными, сейчас же поражали разнообразием форм в сочетании с бескрайними просторами Гоби. Это захватывающее ощущение невозможно описать словами.

А ведь это не первоначальный рельеф. За миллионы лет ветер и песок формировали эти ярданги. Насколько же величественным этот пейзаж был раньше?

На какое-то время я замер в оцепенении, любуясь красотами ландшафта. Затем пришел в себя и заметил людей вокруг, которые переносили из корабля найденные там предметы. Холм был намного выше, чем казался ночью в темноте. В его склон уже были вбиты колья с продетыми веревками для облегчения подъема, оборудована подвесная корзина. Несколько человек выкапывали груз, засыпанный песком в трюме, спускали в корзине вниз, где их принимал Лаоси и раскладывал на земле в тени нависшего корабля.

Госпожа Чжома и ее невестка приготовили часуйму. Увидев, что я проснулся Чжома жестом пригласила меня к их столу. Я выпил предложенную чашку тибетского чая, съел кусок лепешки, потом направился к Лаоси и спросил, как дела.

У Лаоси помнил, что меня приглашал Цю Декао для обеспечения безопасности прошлой экспедиции, и полагал, что я посвящен в их дела. Кроме того, я ему немного нравился. Поприветствовав меня кивком головы, он рассказал, что раны кавказца довольно серьезные, есть признаки инфекции. Врач все еще пытается оказать ему помощь. Из-за этого, возможно, придется свернуть экспедицию. Но они не хотят возвращаться с пустыми руками. Затонувший корабль, найденный в песках Гоби — большое открытие. Они хотят задокументировать находку, чтобы предоставить отчеты, а также вывезти, что возможно.

Я сел рядом с ним и посмотрел на затонувший корабль, зависший над моей головой. Он был таким большим! Ночью все здесь казалось меньше. Похоже, это обычный торговый корабль. Наверно, раньше он весь был скрыт в холме, но в результате выветривания обнажилась его передняя часть. И теперь казалось, что он парит в воздухе. Для безопасности выступающую из холма часть укрепили опорами и кронштейнами.

Я посмотрел, что вынесли из трюма. В основном это была керамика: глиняные кувшины, большие, размером с унитаз. Что удивительно, все они были в полной сохранности. Похоже, кораблекрушение произошло не во время бури, корабль сел на мель и медленно погружался на дно, потому груз оказался неповрежденным. На кувшинах виднелись узоры, характерные для западных государств, покрытые черной глазурью, некоторые символы были похожи на иероглифы, но точно не ханьское письмо. Я спросил, что это, но Лаоси покачал головой и сказал, что никто из присутствующих не может понять, что это за язык. Культура западных государств мало изучена, их история насчитывает пять тысяч лет, но многие древние города похоронены под песками Гоби. В прошлом Кекексили и Такла-макан назывались Сихуаном(1), население которого было рассредоточено по огромной территории, поэтому сейчас сложно отследить его историю.

"Это очень древняя керамика, которой торговали жители западных государств,— сказал человек с очками на носу, стоявший рядом. — Эти кувшины показывают, насколько хорошо тут было развито гончарное дело, и созданы они точно еще до периода династии Тан. Не могу сказать, где именно они были сделаны. Возможно, их везли с центральных равнин, но так же вероятно, что это товары из западных, даже арабских стран. Несмотря на то, что мы нашли их на территории царства Сиванму, сложно сказать, имеют ли эти изделия отношение к нему."

У Лаоси согласно кивнул: "Я тоже считаю, что это очень возможно, посмотрите, — он указал на узор на глиняном кувшине, изображавший птиц. — Это легендарный тотем Сиванму, три синие птицы(2). Конечно, нельзя исключить возможность того, что этот символ могли использовать мастера из других стран. В то время царство Сиванму считалось духовным центром, было окружено тайнами. Его нельзя сравнивать с могущественным Чжоу, но в те времена люди опасались всего, что связано с магией, а легенды о Сиванму просто пропитаны ею. Вполне возможно, что с запада сюда даже паломники приходили для поклонения. Они могли приносить в дар утварь, доказывающую серьезность их намерений."

Меня мало интересовало все, что относится к области археологии, поэтому я перебил их, задав интересующий меня вопрос: "А что в этих кувшинах? Они ведь не могут быть пустыми. Нет смысла перевозить пустую тару."

Горлышко кувшина, который я осматривал, было запечатано глиной темно-зеленого цвета, похожей на грязь, которая заполняла трюм древнего корабля. Так обычно запечатывали кувшины с вином. Я принюхался и почувствовал пряный запах, который показался мне знакомым. Я поднял кувшин: он оказался тяжелым. В нем точно должно быть что-то, но это не похоже на жидкость.

Я спросил, почему не открыли? У Лаоси ответил, что они стараются не трогать кувшины, чтобы сначала проверить их на предмет скрытых повреждений. Кроме того, содержимое может быть очень ценным, но подверженным окислению. Если открыть сразу, можно повредить то, что перевозили в них.

Я засмеялся, подумав, что третий дядя или Толстяк не заморачивались бы и открыли кувшины без лишних слов.

Но надо уважать чужие методы работы. Доев последний кусок лепешки, я сказал: "Делайте, что должны. Когда откроете кувшины, позовите меня." Затем пошел проведать кавказца.

В палатке, где он лежал, было тесновато. Там же лежали тела двух других пропавших, прикрытые пленкой. У врача были заметны темные круги под глазами, сразу понятно, что он всю ночь не спал. Сейчас он измерял температуру кавказцу.

Я спросил его, как обстоят дела. Он сказал, что сбит с толку, но сейчас состояние пострадавшего улучшилось, симптомы удушья и гипоксии исчезли, остались только странные раны на животе.... Потом он показал мне на трупы: на них были такие же раны, у одного на груди, у другого на внутренней стороне бедра. Крови на телах было немного, одежда так же не была повреждена. И врач не мог сказать, как были нанесены эти раны.

Я подошел к кавказцу. Его лицо было бледным, на лбу испарина, но кислородной маски уже не было, он дышал глубоко и самостоятельно, губы шевелились, словно он что-то шептал. Я прислушался, но он говорил по-английски.

"Что он говорит? — спросил я врача. Я не очень хорошо владею английским, только общие фразы, но разобрать невнятное бормотание на этом языке не смогу.

Врач тоже покачал головой, сказав, что с английским не в ладах. Однако, ненадолго его пациент пришел в себя и повторял одну и ту же непонятную фразу.

Я снова наклонился и попытался разобрать слова, но ничего не добился. Пришлось сдаться. Я вышел из палатки, собираясь вздремнуть, все равно делать мне нечего.

Добравшись до укромного места, я лег и быстро заснул, несмотря на навязчивые мысли о прошедшей ночи. Не знаю, как долго я спал, разбудил меня чей-то голос, звавший меня по имени. Я сел, пытаясь отогнать остатки сна. Вокруг Лаоси собрались люди, он поманил меня. Видимо, там что-то произошло.

Я подошел к ним и сразу почувствовал сильный странный запах, очень резкий, от него в горле стало горячо, словно я вдохнул пары кислоты. Прикрыв нос, я увидел разбитые кувшины. Лаоси сказал, что они нашли несколько поврежденных, сохранять которые не было смысла, и вскрыли их. Потому он и позвал меня, как я и просил.

Они разбили больше дюжины кувшинов. У Лаоси вытаскивал их содержимое на землю. Это было похоже на черную высохшую грязь, в которой лежало что-то вроде глобусов, облепленных глиной. Выглядели они отвратительно, потому что кроме грязи были покрыты клочьями волос. Это казалось неестественным.

Рядом с разбитыми кувшинами уже появилась куча этих грязных комков, я не мог понять, что это. Сначала я решил, что это тыквы, настолько древние, что уже прекратились в камень.

Подойдя поближе, я присмотрелся и чуть не задохнулся от ужаса и отвращения. Это были человеческие головы, обмазанные грязью. Теперь понятно, откуда на них волосы.

Примечания переводчика

(1) Сихуан (西荒) — переводится, как уединенное место на западе. Считалось территорией матриархального царства Сиванму и было противопоставлено племенам Яньхуан с центральных равнин, для которых был характерен патриархат. Упоминается во многих древних книгах и поэмах, в том числе, в известной "Книге гор и морей".

(2) Согласно китайской мифологии, пищу для Сиванму приносили три синие (по некоторым источникам зеленые) трехногие священные птицы

Окончание главы