Записки расхитителя гробниц Глава 43. Бомба

Нам только и оставалось, что смотреть на перекошенные лица друг друга.

Если швы свежей кладки залить раскаленным железом, то получится слой, по прочности не уступающий железобетону. Даже если изо всех сил бить кувалдой по такой поверхности, толку не будет. Да и невозможно наносить удары такой силы, вися под потолком. А кроме того, эта конструкция предполагает сверху еще примерно семь слоев с общими точками соприкосновения. Вскрыть эту крышу без современного специального оборудования невозможно.

Я досадовал на собственную непредусмотрительность. Ведь понимал, что плоская крыша менее устойчива к давлению воды, значит, требует дополнительных укрепительных мер. А при династии Мин был лишь один универсальный способ для такого укрепления — заливка чугуном(1). Я же уверенно полагался только на записи Вэньцзинь и собственные знания по архитектуре, хромавшие, как трехногий кот. У меня ни в чем не было практического опыта, я обо всем знал только из книг, в итоге мой план оказался большим пшиком. Осознавая это, я страдал, понимая, что подвел не только себя.

Толстяк посмотрел на меня и добавил еще каплю в чашу моих страданий: "Товарищ архитектор, что мне теперь делать? Подскажи идею."

"А есть какие-то варианты? Будем лечить мертвую лошадь, словно она живая, — я все же не оставлял надежды выбраться. — Надо осмотреть этот слой. Прошло более двухсот лет, а даже у чугуна есть предел прочности."

Толстяк проникся моей уверенностью и не стал опускать руки. Решив, что проблема не такая уж и серьезная, он продолжил долбить кладку. В этом слое кирпичи были пустотелые, разбить их было проще простого. Но оставалась решетка из металла, залитого в швы. Сломать эти железные прутья не было никакой возможности. Толстяк попытался, но от его ударов оставались только незначительные вмятины. Поняв, что так дело не пойдет, он сказал: "Эта решетка не только прочная, но и в глубину уходит почти на ладонь. Боюсь ее не получилось бы даже Цзефаном протаранить."

Я в отчаянии пару раз стукнул кулаком по железным прутьям: ладонь онемела, усиливая мое разочарование: "Похоже, мы недооценили древнее архитектурное мастерство."

"Давай пойдем другим путем, — предложил Толстяк.— Разве древние не говорили, что был бы лишь упорный труд, и иголкою станет железный пест(2)"

"Посмотри на толщину прутьев, ты закончишь свой упорный труд к году Обезьяны(3), — ответил я. — Отлив начнется через двадцать минут, мы не успеем распилить решетку к этому времени."

Толстяк рассердился: "Тогда что ты предлагаешь? Разве ты не слышал, как А Нин говорила, что в этом районе скоро будет сезон ветров, который продлится по меньшей мере неделю? В сезон ветров мы выбраться не сможем, придется оставаться тут. А за семь дней мы либо задохнемся, либо с голоду подохнем."

Я отлично понимал все серьезность проблемы: "Твой практический опыт в этой области куда больше моего. Если бы столкнулся с такой стеной в гробнице на земле, то что бы ты сделал?"

Толстяк и Молчун ответили хором, даже не задумываясь: "Взрывчатка!"

Заметив мое изумление, Толстяк поспешил пояснить: "Не удивляйся. Прочность этой стены поражает воображение. Раньше я сталкивался с таким, когда собирался забраться внутрь, а не выбраться. Пробить обычными методами такую стену очень сложно, потому всегда помогала взрывчатка."

Понять-то я понял, но мне стало грустно по другой причине. Мы находимся в древней гробнице, которую никто не посещал вот уже двести лет. И где я тут взрывчатку найду? Я отлично помнил, как А Нин перед спуском предлагала взять ее с собой. Но я, все еще вздрагивая при воспоминании, как нас тряхнуло взрывом во дворце Лу Шан Вана, просто оставил взрывчатку на катере, а теперь остро жалел об этом. Вот если бы с нами был третий дядя, то он обязательно захватил бы ее с собой. Сейчас я понимал, насколько был наивным: если случится опять собираться в древнюю гробницу, я обещаю себе, что буду умнее и предусмотрительнее.

Но сейчас этот способ использовать невозможно, поэтому я сдался: "Не получится взорвать, нечем. Надо успокоиться и, не торопясь, все хорошенько обдумать, придумать другой план."

"А с мамочкой посоветоваться не хочешь? У нас всего двадцать минут! — Толстяк негодовал. — Некогда думать, у нас есть лишь второй вариант: вернуться тем путем, которым пришли. Может быть, ушная камера с нашим снаряжением вернулась на место, и мы сможем подняться на поверхность."

Я кивнул. Хотя очень не хочется снова лезть по проходу, где осталась цзинь-по. При мысли о ней у меня голова разболелась. Но вдруг Молчун неожиданно остановил нас: "Подождите! Оставайтесь здесь и не двигайтесь. Кажется, я знаю, где взять взрывчатку!"

Прежде чем мы успели ответить, он ослабил веревку и соскользнул по столбу.

Толстяк посмотрел на меня с недоумением, и я мог лишь покачать головой, показывая, что не понимаю.

Характер у Молчуна серьезный, шутить он не умеет, но я не могу представить, где он будет взрывчатку искать. Не с собой же принес: мы все были одеты в гидрокостюмы, под которыми такое не спрячешь. Я смотрел сверху, как он запрыгнул на каменную плиту с макетом Небесного дворца и присел на корточки перед медитирующим трупом, ощупывая его. Должно быть, это та самая мумия, внутри которой двадцать лет назад он и Вэньцзинь нащупали какие-то ценности. Но не мог понять, что полезного он там может найти. И вдруг понял!

К этому времени Молчун осторожно поднял мумию: много усилий для этого не требовалось, там всего веса — только кости. А Толстяк поинтересовался: "И что, черт возьми, он там делает?"

"Полагаю, — ответил я, — в теле может быть механизм, запускающийся винтовым детонатором(4), значит, под ним или в самом теле может быть спрятана взрывчатка. Если расхититель проявит неуважение к умершему и попробует неосмотрительно забрать сокровище, потянув его, он активирует вращающуюся деталь механизма и детонатор. И мумия взорвется вместе с грабителем."

Толстяк потерял дар речи: «Откуда он мог знать такое?»

"Двадцать лет назад, когда он осматривал этот труп, то мог догадаться, — ответил я. — Кстати, заметь: он сказал "кажется". Я вот тоже не уверен. Даже если взрывчатка там есть, не факт, что она сохранилась за двести лет."

Пока я объяснял это все Толстяку, Молчун уже перенес труп к нашей колонне и позвал: "Спускайтесь и помогите мне."

Думаю, для Толстяка сложно спускаться и подниматься столько раз, поэтому я позволил ему остаться наверху и спустился один. Молчун собирался привязать мумию мне на спину, наставляя: "Лезь аккуратно, не тряси тело. Конечно, я не уверен, но на ощупь вроде механизм еще работает."

Я, увидев эту сидячую мумию вблизи, понял, насколько описание Молчуна отличалось от реальности. Кожа была почти черной, блестящей и какой-то гладкой, словно мертвец не высох, а был вырезан из какого-то материала. Мышц практически не было видно, и улыбка... вроде как уголки рта приподняты, но неправильная какая-то, неестественная, словно и нет ее вообще. Прямо мурашки по коже. Одним словом, эта мумия мало походила на тела монахов в монастырях, у нее был слишком зловещий вид.

Я не осмеливался даже прикоснуться к телу и спросил Молчуна перед тем, как тот прицепит мне его на спину: "Ты уверен, что с этим трупом все в порядке? Мне кажется, что он какой-то странный, посмотри на выражение лица: чего он так улыбается?"

Молчун в какой-то мере согласился с моими словами: "Я не понимаю, почему, но эта мумия действительно заставляет живых чувствовать себя неуютно. Однако тело совсем высохло: он никак не может превратиться в цзунцзы."

Понимая, что мне все-таки придется тащить на себе этого покойника, я покрылся холодным потом: "Это радует. А ты уверен, что взрывчатку все еще можно использовать?"

"Если ловушка не сработала, — ответил он, — то взрывчатка определенно все еще в нормальном состоянии. Правда, у меня есть опасения, что механизм старый, но пока не проверим, не узнаем."

С трупом на спине лезть наверх неудобно, особенно когда его руки свешиваются вперед, и я вижу перед своим носом его длинные мягкие ногти. Сразу приходят в голову мысли погонщиках трупов в Сянси(5), но у них трупы были обернуты тремя слоями плотной ткани, и сами погонщики были хорошо одеты. А я сейчас с голым торсом, одежда на трупе давно истлела, буквально плоть к плоти. Чертовски жутко ощущать кожей мертвое иссохшее тело.

Но сделать как-то по-другому сейчас нет никакой возможности. К счастью, со светом все в порядке, я мог хорошо рассмотреть труп, чтобы убедиться, что он действительно полностью мертв. Стиснув зубы, внушая себе, что за спиной у меня обычный мешок, я начал подниматься. Молчун карабкался следом, страхуя меня на случай, если вдруг нога соскользнет.

Поднявшись вверх на пять-шесть шагов, я вдруг почувствовал, что с этим трупом что-то не так. Самовнушением это быть не могло, я же чувствовал его своей кожей: казалось, мертвое тело стало больше и тяжелее. Я остановился, осторожно ощупал тело, насколько смог дотянутся, но ничего особенного не обнаружил. Одна надежда на Молчуна: если что-то не так с трупом, он бы снизу заметил, но, похоже, он был спокоен. Может быть, я слишком впечатлительный? Хотя не удивительно: труп странный, как не волноваться-то? Сверху меня активно подбадривал и подгонял Толстяк, поэтому я собрался с духом и продолжил подниматься, но все равно нервничал, и ноги мои немного дрожали. Хотелось закончить все это побыстрее, оставалось всего три шага, и, наконец, я забрался наверх.

Толстяк, повидавший на своем веку много трупов, тоже почувствовал себя неуютно, увидев странную улыбку мумии. Но все же мне было хуже всех: когда к тебе привязывают мертвеца, который при каждом шаге слегка подпрыгивает, да еще рожи с улыбкой корчит, поневоле вздрогнешь.

Я собрался с мыслями и сказал Толстяку: "Прикрепи это к потолку и немедленно спускайся, мы взорвем его на расстоянии. Если механизм еще цел, то проблем быть не должно."

Толстяк посмотрел на потолок:"Ты смеешься надо мной? Как, черт возьми, мне это сделать? Ты хочешь, чтобы Лао Цзы учился у Дун Кунджуй?(6)"

Я посмотрел наверх: действительно, зацепить тело там не за что. А если мы хотим использовать всю силу взрыва, мертвеца надо как следует прижать к потолку. Это проблема.

Подумав немного, я сказал: "Если не получится к потолку, то придется привязать его вверх ногами к стропилам или колонне. Поторапливаться надо, время не ждет."

Толстяк осторожно взял труп, поставил его и спросил меня: «Эй, это действительно странно, почему у этого трупа еще и хвост имеется?»

Примечания переводчика

(1) не нашла пока ничего о подобной кладке в период династии Мин. Но у меня лично сомнения в практичности такого метода, потому что у кирпича и металла разный коэффициент теплового расширения, такая решетка, возможно, и сохранилась бы, но вот кирпич да двести лет должен треснуть, даже если он каменный, но тут речь о пустотелых кирпичах, соответственно, глиняных. Даже в бетоне элементы арматуры ведут себя по другому, со временем образуя трещины: это компенсируется созданием деформационных и температурных швов, особое деление железобетонной конструкции на блоки, правильное расположение арматуры. А в данном случае арматурой по сути является кирпич, а металл — материал для заливки. Заливка раскаленным металлом однозначно сразу повредит что кирпич, что камень. Возможно, тут я либо неправильно перевела фразу 砖头用铁浆浇死后，就和现在钢筋混凝土一样, либо чего-то не понимаю.

(2) 只要功夫深，铁杵磨成针; zhǐyào gōngfu shēn, tiěchǔ móchéng zhēn – образное выражение, аналогичное русскому "если долго мучиться, что-нибудь получится" или "терпение и труд все перетрут", которое означает "добиваться своей цели упорным трудом"

(3) "Закончить к году обезьяны", 猴年马月, hóu nián mǎ yuè — выражение, которое обозначает "не закончить никогда" или" закончить неизвестно когда", аналогичное русскому образному выражению "когда рак на горе свистнет"

(4) Полагаю, имеется в виду принцип детонатора с предохранителем в виде ротора. В стабильном состоянии ротор (лопасть, колесо, катушка) зафиксирован и связан с внешней ловушкой нитью. Если потянуть за предмет-ловушку, ротор начинает вращаться, приводя в действие ударный механизм, являющийся непосредственно детонатором.

(5) народный обычай «перевозить труп через тысячу ли», 千里行屍,. Родственники умершего далеко от дома человека не могли позволить себе транспортное средство, чтобы перевезти покойника домой для похорон, поэтому они нанимали даосского священника, чтобы он провёл обряд по его оживлению и научил его как «допрыгать» обратно домой.

Священники перевозили покойников только ночью и звенели в колокольчики, чтобы уведомить всех в округе о своём присутствии, потому что увидеть цзянши для живого человека считалось плохим предзнаменованием. Эта практика, также называемая Сянси ганьши, 湘西趕屍,, буквально «везти трупы в Сянси», была популярна в Сянси, где многие покидали свой родной город, чтобы работать в другом месте. После их смерти их тела везли обратно в родной город, потому что считалось, что если они будут похоронены в незнакомом месте, то их души будут тосковать по дому. Тела ставили вертикально в одну цепь и связывали с длинными бамбуковыми шестами по сторонам, а два человека (один спереди, а другой сзади) шли, неся на своих плечах концы шестов. Когда бамбуковые шесты изгибались вверх и вниз, издалека это выглядело так, словно тела подпрыгивают в унисон. Именно этот вариант транспортировки лег в основу легенд о цзянши (в романе они называются кодовым словом цзунцзы.

Был еще один вариант перевозки трупов. Два устных свидетельства о перевозке тел включены в The Corpse Walker Ляо Иу. В одном описывается, как тела переносились командой из двух человек. Один нёс тело на своей спине, и их обоих покрывал большой халат, а сверху была траурная маска. Второй человек шёл спереди с фонарём и предупреждал своего товарища о препятствиях впереди него. Фонарь использовался для того, чтобы указывать путь носильщику тела, потому что накрывавший его халат мешал ему видеть. В свидетельствах из книги предполагается, что тела переносились ночью, чтобы избегать контактов с людьми, и потому что более прохладный воздух лучше подходил для транспортировки тел.

(6) Дун Цуньжуй (董存瑞 Dǒng Cúnruì) — китайский павший герой, во время войны с Гоминьданом, получил приказ взорвать мост, взрывпакет некуда было ни поставить, ни привязать, поэтому он просто руками прижал его к мосту и подорвал. Но почему Толстяк сравнивает себя с Лао цзы, я не поняла.

Окончание главы