Записки расхитителя гробниц Глава 2. Спуститься вглубь

Мою физическую подготовку не сравнить с присутствующими, я хуже всех. Мне лучше вообще ничего не делать, чтобы не погибнуть. И третий дядя знает об этом, но просит меня спуститься. Очевидно, что ему не помощь моя нужна, у него есть какие-то другие причины. Но от этой трещины так воняет! Я не хочу туда спускаться.

Однако, проигнорировать просьбу дяди нельзя: на меня смотрят все, им любопытно, что происходит там, внизу. Да и Черный Слепой ждет, дядя послал его наверх, видимо, специально, чтобы помочь мне спуститься, поэтому я не мог отказаться.

Вероятно, все происходящее со мной усилило мое восприятие: я почувствовал такой сильный запах мочи, что чуть не задохнулся. Спускаться было не так легко, как я думал, когда смотрел, как легко это делает третий дядя. Угол наклона трещины был очень большим, я своей одеждой собрал со стен всю грязь и теперь жутко вонял. Лицо мое, наверно, выглядело крайне недовольным, я боялся, что не вынесу этого испытания.

Черный Слепой, спускавшийся сверху, усмехнулся: "Не переживай, моча полезна для кожи."

"Ага, теперь я буду с очешуенно гладкой кожей! Хорошо, что они сюда только ссали, а не гадили, " — выругался я.

Слепой захихикал. Люди сверху не слышали моей реплики, решили, что что-то случилось, и перестали травить веревку. Он немедленно подал сигнал, чтобы не останавливались.

Вокруг становилось все темнее, трещина была очень узкой, поэтому я не мог поднять голову и не видел ничего, кроме света от фонаря Слепого. Хорошо, что мы спускались, подниматься наверх будет гораздо утомительнее.

Пытаясь хоть что-то увидеть при таком слабом освещении, я не выдержал Спелого: "Этот фонарь хоть что-нибудь освещает?"

Он улыбнулся мне в ответ: "Слепой может видеть, даже не включая свет."

Не знаю, что он имел в виду, а он не собирался объяснять, поэтому переспрашивать я не стал.

Спустившись вниз, я быстро добрался до трещины в песчанике, которую смутно видел, когда был наверху. Включив фонарь, я обнаружил, что она довольно глубокая. Однако через трещину сложно было протиснуться, пришлось старательно втягивать живот и грудь. Эта трещина, хоть и была очень узкой, но уходила далеко вверх и вниз. Было похоже на расколовшуюся пополам гору. Мне казалось, что я лезу сквозь разрез в камне, сделанный огромным ножом.

Что меня удивило, так это внешний вид стен в трещине, которые были сплошь покрыты углублениями в песчанике, заполненными кусками грязи, похожими на коконы, из которых торчало что-то вроде сухих веток. Эти коконы были сухими и походили на большие куски высохшего мыла.

Я осмотрелся: такая картина была везде, куда дотягивался свет фонаря.

Пока мы протискивались в трещину, я дотронулся до песчаника и заметил, что он твердый, как камень. Должно быть, песчаник образовался давным давно. Снаружи он был влажный. Пролезая мимо очередного кокона, я хотел осмотреть его, но Черный Слепой не дал мне сделать это: "Не трогай это!"

"А что в этих коконах?" — спросил я.

"Мертвецы." Он направил свет фонаря на один из коконов, который был разломан. Внутри оказались не ветки, а старые сломанные кости. "Здесь закопаны мертвецы. Возможно, трещины в этой шахте использовались когда-то в качестве групповых захоронений."

"Склепы? В таком месте?" — я был удивлен.

"Такое масштабное строительство не могло обойтись без жертв. Больших жертв. Рабочие, скорее всего, были рабами, захваченными в других странах. Если они умирали, то вывозить и хоронить их никто не стал бы. Их хоронили прямо на месте. Как при строительстве Великой стены. Вот так-то."

Я посмотрел вниз: до дна трещины было еще далеко, но на каменной стене сбоку я увидел еще одну трещину, откуда виднелся свет. Очевидно, там меня ждал третий дядя.

Черный слепой оказался рядом, дав сигнал прекратить травить веревку. Дальше мы спускались сами очень осторожно. Затем третий дядя протянул мне руку и втащил меня внутрь.

Щель, через которую меня тащил третий дядя, оказалась совсем узкой, примерно толщиной с полчеловека. Я втянул живот так сильно, что, казалось, у меня талия перетянута, как у муравья. Ноги мои болели так сильно, что пришлось сесть сразу же, как меня вытащили. Следом за мной из щели выполз Черный Слепой, извиваясь, словно змея.

Оглядевшись, я обнаружил, что по обе стороны от трещины в стороны расползаются корни деревьев. И здесь опять были ниши с коконами, а еще был слышен звук воды, текущей откуда-то сверху, из развалин. В каменной стене я увидел другую трещину, заглянув в которую, понял, что мы сейчас в другой шахте. Очевидно, землетрясение привело к деформации окаменевшего песчаника, и трещины теперь соединяли шахты, до того времени не сообщавшиеся друг с другом. Теперь эти трещины стали коротким путем между дренажными шахтами.

В той шахте, где оказались мы, царил беспорядок, стены были сильно деформированы и расколоты. Видимо, тоже последствия давнего землетрясения.

"Зачем меня позвал?" — спросил я третьего дядю.

"Я тебе кое-что покажу," — ответил он и жестом пригласил меня следовать за ним. Присев на корточки, мы проползли вод низким сводом и оказались напротив стены из песчаника, которую пересекал толстый корень дерева.

Сначала я не мог рассмотреть, что хочет мне показать дядя, видел лишь корни, ползущие по стене. Затем присмотрелся, и увидел символы, вырезанные на камне, вроде несколько английских букв. Когда третий дядя направил туда свет фонаря, я был так поражен, что смог сказать только удивленное: "Ой!"

"Скажи, ведь именно этот знак вы видели на Чанбайшане? — спросил третий дядя. — Это же знак, оставленный Молчуном?"

Я поспешно кивнул. Это тот самый знак, что оставлял на стенах подземелий Чанбайшаня Молчун. Неужели он и здесь успел побывать?

"Но как ты узнал?" — удивленно спросил я третьего дядю.

Он вытер грязь с лица и ответил: "Не важно. Ты можешь быть уверен, что это почерк Молчуна, а не похожая надпись, сделанная кем-то другим?"

Я не понял, что его смущает, но кивнул, выражая свою уверенность. Он сразу же подозвал Черного Слепого: "Скажи людям наверху, что они могут спускаться. Мы нашли вход."

Слепой согласно кивнул и ушел, чтобы предупредить всех.

Я же спросил третьего дядю, что его смутило, и он ответил: "Посмотри внимательно на этот знак. Не видишь разницы между ним и тем, который ты видел на Чанбайшане?"

"Он другой?" Сначала я не мог понять, что он имеет в виду, но, когда присмотрелся, то обнаружил, что буквы были серого цвета.

Надпись была сделана на песчанике. Вырезать что-то на нем достаточно сложно, потому что этот камень хрупкий, сделать аккуратную надпись на нем практически невозможно. Этот знак был довольно сложен в начертании, и, очевидно, сделавший его очень старался. Но главное — серый оттенок черт, такой же, как и окружавший нас песчаник. Значит, эта надпись сделана очень давно.

"Нет, знак тот же, — подумал я и спросил. — Ты имел в виду, что знак отставлен здесь давно? Ты позвал меня, чтобы я подтвердил..."

"Не заморачивайся, — перебил меня третий дядя. — Если почерк тот, значит, это оставил Молчун. Но за последнее время он не мог тут побывать, значит, это было давно, когда он в последний раз приезжал сюда..."

Окончание главы