Записки расхитителя гробниц Глава 6. Наследие

Это была черно-белая фотография с небольшими коричневыми пятнами, очень похожая на ту, что показал мне брат Чу. Ее по краям закрывали другие фотографии, поэтому я не сразу рассмотрел изображение: групповой портрет двух человек, одним из которых, к моему великому удивлению, оказалась Чэнь Вэньцзинь!

Снимок был большего размера, чем тот, что дал мне брат Чу, потому лицо я мог рассмотреть очень хорошо. Мужчина на фото выглядел немного зажатым и был одет в национальную одежду яо, а Вэньцзинь широко улыбалась. Позади них я заметил ребенка, случайно попавшего в кадр.

Снова начинается? Откуда здесь взялась фотография Вэньцзинь? У меня мурашки побежали по коже, и я спросил Агуя: "Когда была сделана эта фотография?"

Подойдя, он бегло взглянул на фото: "Несколько десятилетий назад." Он указал на человека в национальном костюме: "Это мой папа. А женщина была в составе экспедиции, которая тогда приезжала в наши края."

"Экспедиция? Она была в составе экспедиции? — я чуть на месте не подпрыгнул. — И что они тут делали?"

"Я точно не знаю. Говорили, что-то нашли в горах, — он махнул рукой в сторону ближайшей к деревне горы. — Они долго тут работали, а потом уехали, и больше никто не приезжал."

Мне подумалось: "Сколько раз, чтобы найти хоть намек на ответ, я в кровь ноги сбивал. А тут даже малейшего усилия не пришлось приложить. Эта поездка стоит того, чтобы пройтись по летнему лесу!" Вежливо усадив Агуя рядом с собой, я попросил его немедленно мне все рассказать об этой экспедиции.

Он выглядел удивленным. Видимо, решил, что я с ума сошел. Я действительно чрезмерно разволновался, услышав его ответ про фотографию.

Толстяк сходу решил его заинтересовать: "Да, мы такие настойчивые. И не возражайте. Только скажите, сколько вам надо, я заплачу. Буду платить за каждую тысячу слов."

Услышав про деньги, Агуй перестал удивляться. Обрадованный внезапно свалившимся на него богатством, он поманил к себе дочь, приказав ей считать его слова, и начал свой рассказ.

Когда все это произошло, Агуй был еще подростком, а жители Баная были не только очень бедны, но и по сути изолированы от мира. Поэтому появление экспедиционной команды, внешний вид приехавших людей, их снаряжение произвели на жителей деревни яо огромное впечатление.

Он вспомнил, что в составе экспедиции было более десятка человек, а руководила ими женщина. Она пришла с несколькими участниками экспедиции на деревенский рынок, желая найти помощников среди местных. Отец Агуя в то время выполнял обязанности старейшины, и потому вышел их встретить.

Женщина сказала, что их экспедиция археологическая, приехали они из города и собираются провести некоторые исследования поблизости от деревни. Она надеялась, что отец Агуя окажет им всестороннюю помощь. У нее были официальные документы, со всеми положенными печатями. Для жителей заброшенной деревни такие бумаги казались очень важными, и отец Агуя не решился пренебречь просьбой женщины. Он помог ей разместить ее людей в деревне, а также нашел для них проводников и помощников.

Люди из экспедиции оставались здесь шесть или семь месяцев. Но большую часть времени они проводили в горах, в деревне их практически не видели. Ближе всего с ними общался проводник, которого им подобрал отец Агуя.

Его частенько расспрашивали, чем городские занимаются в лесу, но он ничего внятного ответить не мог. Пару месяцев они бродили по лесу, словно искали определенное место. А когда нашли, то его услуги им больше оказались не нужны. Женщина, руководившая экспедицией попросила навещать их каждые три дня, но поставила условие: приходить строго в определенные часы, не раньше и не позже.

А потом случилось кое-что, напугавшее его.

Вначале проводник, как и ему было сказано, навещал людей в лесу раз в три дня. И никогда не было никаких проблем. Но однажды в сенокос он хотел помочь родственникам, потому решил навестить археологов на день раньше, думая, что большой беды от этого не будет. А когда пришел, то обнаружил абсолютно пустой лагерь. Он обыскал все вокруг, побродил по ближайших горам, но не нашел ни следа, словно все сквозь землю провалились.

В растерянности он вернулся в деревню, не спал всю ночь, а вернувшись на следующий день, обнаружил, что все на месте. Лагерь был полон снующих туда-сюда людей, оживленный, словно вчера и не был пугающе пустым. Уже тогда он почувствовал ненормальность происходящего, но думая, что это его горные духи морочили, не осмеливался никому рассказать. Лишь когда археологи покинули деревню, он поделился своей историей с жителями деревни.

Покидая деревню, археологи вывезли с собой более дюжины ящиков, в которых, как они утверждали, лежат находки, сделанные в результате раскопок. Никто не видел, что лежит внутри. А фотография, которую заметил Толстяк, была сделана перед самым отъездом археологов, и рядом с отцом Агуя стоит руководительница экспедиции. Снимок она напечатала по возвращению в город и прислала помогавшему им отцу Агуя с благодарностью. Он посчитал, что это достойная часть истории их семьи, и повесил на стену с другими важными снимками.

Когда Агуй закончил говорить, Толстяк с нетерпением спросил: "Ты помнишь, в каком году это было?"

Тот указал на ребенка, попавшего в кадр: "Это я. Тогда я был слишком мал, не умел читать, потому не могу точно знать, какой это был год. Но может быть, кто-то из старших вспомнит. Если вам нужны подробности, я помогу расспросить жителей завтра."

Я поблагодарил, но на сердце у меня было неспокойно. В этом месте побывала команда Вэньцзинь. И вряд ли это совпадение, что здесь же находился дом Молчуна. За этим точно что-то кроется. Хотя Агуй не смог рассказать подробности, но он уверен, что в горах они проводили археологические раскопки. И, скорее всего, эти исследования были как-то связаны с их основным делом.

Глядя на гору, возвышавшуюся рядом с деревней, я спросил: "Вы местный житель, должны знать какие-нибудь легенды или слухи об этой горе. Что там может быть интересного для ученых?"

"Это гора Янцзяо. Я не знал, что там могло быть интересного. Позднее я спрашивал стариков. Говорили, что в ущелье давно когда-то была старая деревня. Когда император вел войну(2), был большой лесной пожар, который устроили солдаты. Та старая деревня выгорела дотла, ее жители сгорели заживо. С тех пор эта деревня оставалась заброшенной. Может быть, археологи искали именно ее."

Заметив заинтересованное выражение лица пьяного Толстяка, Агуй спросил его: "Как? Вам это тоже интересно?"

"Очень интересно," — искренне ответил Толстяк. И Агуй продолжил: "Отсюда до этой горы далековато, дорога туда непростая. Обычно мы редко туда ходим: животных там мало. Правда, есть речная долина, где можно ловить рыбу. Но в этом сезоне много дождей, дорогу размыло, и путь туда опасен. Не советую вам ходить туда."

"Ты там был?" — внезапно перебил его Молчун.

"Я там не был. Но был мой дед. Он говорил, что пожар был очень сильным и выжег все дочиста. А остатки, наверно, уже поросли мхом и травой. Возможно, основания домов сохранились в земле. Но это было очень давно, даже деревянные основания сгнили, — Агуй вернул нас к действительности. — Вы же хотели разузнать об археологической экспедиции. Почему бы вам не навестить их проводника завтра. Он должен знать больше, чем я. И не надо будет в горы ходить."

Но Молчун проигнорировал его предложение: "Если я пойду туда, как мне найти верную дорогу?"

"Надо идти вдоль ручья, дорога там трудно проходима. Но если вы настаиваете, я могу помочь вам найти проводника. Как насчет двухсот юаней? Я сам не смогу вас провести, и завтра никого не найду. Вам придется пару дней подождать, пока не вернется с охоты опытный человек."

Молчун посмотрел на меня, и я кивнул. Нам все равно надо жителей деревни расспросить. Двух дней как раз хватит. За это время мы можем разузнать о прошлом Молчуна в деревне, а затем уйти в горы.

Агуй пробормотал: "Проблема в том, что на месте старой деревни уже ничего нет, просто лес. Даже если вы доберетесь туда, то ничего не сможете увидеть."

Толстяк на это ответил: "Все равно пойдем. Ничего не накопаем, так хоть на лес в горах полюбуемся."

Агуй горько улыбнулся, покачал головой и вздохнул:"Эта дорога действительно трудна. Городские жители не представляют, что такое горные дороги. Вы привыкли за деньги получать все, что хотите."

Но тут, заметив двусмысленность заявления Толстяка, Агуи задумался и внезапно спросил: "Кстати, почему вас так интересуют археологи? Уж не охотитесь ли вы за историческими реликвиями?"

Толстяк был слишком пьян, потому рьяно начал отрицать: "Какая охота за реликвиями? Это так грязно! Скажи, мы на самом деле похожи на..."

Я пнул его, заставляя замолчать, и спокойно объяснил: "Мы собираемся организовать сюда туристические туры. Группы уже набираются, но мы не знаем, что здесь может быть интересно туристам. Вот и приехали, чтобы найти и осмотреть достопримечательности."

Агуя это заинтересовало: "Ну, в этом и я, и все жители деревни вам помогут. Здесь много интересных мест. Но горы — это не развлечение. Впрочем, сами можете посмотреть и убедиться, что такие трудности туристам будут не по нраву."

Я кивнул и с улыбкой согласился, в глубине души ругая Толстяка за опрометчивость и импульсивность.

Толстяк тоже понял, что допустил оплошность, поэтому замолчал и отправился в туалет.

Оставшись наедине с хозяином, я еще немного поспрашивал его, но Агуй сказал, что почти ничего не помнит. Понимая, что могу вызвать лишние подозрения, я не слишком настаивал. Кроме того, он действительно мало что знал о прошлом деревни. Пришлось сдаться и подождать до завтра, когда я смогу спросить другого, более сведущего человека. Это уже было делом решенным. Толстяк вернулся, и мы сели на открытом воздухе, чтобы обсудить детали.

Глядя вслед уходящему Агую, Толстяк пробормотал: "Проклятье! Археологическая команда была здесь. Это очаровательно. Их не было в лагере днем, а, закончив работы, они увезли отсюда много ящиков. Очевидно же, что где-то рядом есть древняя гробница. Гора Янцзяо! Нам повезло, как слепой кошке, которая наткнулась на сдохшую мышь. Мы всего-то прогуляться приехали, а тут такое обнаружилось! Должны ли мы последовать воле богов, которые предоставили нам такую возможность? Нельзя же оставить добро пропадать в лесу!"

"Вот так и думал, что ты заговоришь об этом! — прервал его я. — Гробницы в горах — всего лишь твое предположение. Пока не окажемся на месте, не узнаем точно. Но все гробницы, куда добиралась команда Вэньцзинь, слишком странные и жуткие. Мне что-то совсем не хочется лезть туда."

"В этот раз определенно все хорошо, — успокоил меня Толстяк. — Ты сам слышал, что они все благополучно вернулись, да еще груз оттуда забрали. Интересно, сколько то добро стоило?"

"Если честно, в рассказе Агуи меня смутило, что они скрывали свои методы работы. Кажется, добытые ими реликвии до государства не дошли. Это очень странно," — я задумался. Третий дядя не нашел ничего о команде Вэньцзинь в правительственных архивах, и мне думается, что на самом деле это были профессиональные грабители, которые просто маскировались под археологов.

"Это все из-за невежества местных, — заявил Толстяк. — В этом районе такие сложные условия, что может потребоваться именно грабеж, чтобы спасти культурные реликвии. Возможно, они не рискнули вести раскопки открыто. Например, вьетнамцев опасались, — он взволнованно сглотнул. — Агуй сказал, что вьетнамцы живут в горах. Думаю, они тоже прослышали про гробницы и ищут их. Если это так, мы не можем оставить культурные ценности им на осквернение. Эти неандертальцы даже лоянской лопатой пользоваться не умеют."

Но я со вздохом настаивал, что не хочу больше заниматься этим. И даже слушать не буду, что бы он не говорил. Однако, если там есть древняя гробница, то она как-то связана с исследованиями, которые вела команда Вэньцзинь.

Все это так запутано.

Толстяк продолжал вешать мне лапшу на уши, поэтому я просто перестал ему возражать, надеясь, что он успокоится. Через два дня мы в любом случае пойдем туда и все осмотрим. Но территория такая большая, что мало надежды найти гробницу. А если Толстяк ее все-таки отыщет и захочет спуститься, то мы ему поможем, куда деваться. Но Толстяка уже несло. Когда вернулся Агуй, тот его просто завалил вопросами.

Я боялся, что он ляпнет лишнее. Но на душе и так было неспокойно, и я был не в настроении опекать Толстяка, потому оставил его в покое, надеясь, что вино еще не вымыло из его мозгов остатки здравого смысла. Прислонившись к столбу, я размышлял над завтрашними планами и вместе с Молчуном таращился на яркую луну в небе

Ночь была жаркой, воздух влажным. Мы обмахивались веерами, изредка с гор налетал освежающий ветерок, тревожа ветви деревьев. Вскоре от выпитого за ужином вина мне стало тепло, закружилась голова. Толстяк продолжал донимать Агуя вопросами, но я уже не слышал четко слов, мне даже лень было обернуться в его сторону. Я словно растворился в ночном небе, вспоминая, как жил в похожей деревне, когда был ребенком. Все вокруг было таким естественным и прекрасным.

Находясь в этом приятном оцепенении, я заметил, что в самой дальней комнате дома возле окна, кажется, стоит человек и смотрит на нас.

Там не было света, была видна только нечеткая и странная тень. Я протер глаза и обнаружил, что у этого силуэта сильно опущены плечи. Точно так же, как и у тени за ширмой на фотографии, что показал мне брат Чу.

Примечания переводчика

(1) 羊脚 — дословно это название переводится, как "баранья нога".

(2) К сожалению, не уточняется, какой именно император. Но я поискала информацию. Вариантов несколько. Первый: войны династии Цин. Это могло быть связано с массовыми расправами в Гуанчжоу в 1650 году, совершенное цинской армией, укомплектованной лояльными ханьцами командованием ханьских же генералов Шан Кэси и Гэн Цзимао, что случилось в период правления регента Доргоня (но в этом случае войны вел вовсе не император, хоть Доргонь и действовал от его имени). Более вероятно, что речь идет о длительном подавлении восстания в Южном Китае императором Канси. Тогда на протяжении почти восьми лет Южный Китай, в том числе и Гуанси были охвачены гражданской войной. Не обошел военным вниманием Гуанси и император Юнджэн, который старался подавить сопротивление империи национальных меньшинств. Но на юге в основном военная экспансия была направлена против мяо, тогда как в Гуанси живет другая народность, яо.

Еще одна возможность — Франко-китайская война, когда китайцы делили Вьетнам с французами в восемнадцатом веке. Возможно, речь идет не о китайском императоре. Тогда, вероятно, это может быть самая поздняя война с Японией и ее имперской армией в 1939-40 годах. Тогда именно японцы высадились на побережье Гуанси и вели в этом районе довольно активные боевые действия.

Окончание главы