Записки расхитителя гробниц Глава 8. Хмурое небо

Я последовал за ней в грузовой трюм, который был забит так, что ногу поставить было некуда. Казалось, грузили они все это в большой спешке: ящики и вещи были беспорядочно свалены у входа. Осматриваясь, я заметил, что в основном это оборудование для дайвинга, инструменты, еда, страховочные веревки и кислородные баллоны.

Мы протиснулись сквозь горы груза и добрались до задней части трюма, где было несколько двухъярусных кроватей с почерневшими от машинного масла одеялами, и дверь, ведущая в машинное отделение. На одной из кроватей сидел благообразного вида лысый мужчина средних лет. Лицо его сияло, как начищенная монета. Увидев меня, он встал, двигаясь как-то нервно, пожал мне руку и представился: "Рад встрече, очень рад встрече! Меня зовут Чжан." Мне он показался крайне неприятным, но из вежливости я пожал ему руку: рукопожатие было крепким, кажется, он раньше занимался физическим трудом.

Госпожа Нин тоже поспешила представить мужчину: "Господин Чжан - консультант, специально приглашенный нашей компанией. Он является экспертом, специализирующимся на изучении подземных гробниц династии Мин. Он поможет разобраться с планом подводной гробницы."

Я не очень интересуюсь миром ортодоксальной археологии, и тем более мне не знакомо было его имя. Но, заметив торжествующее выражение его лица, мне пришлось соответствовать: "Я восхищен."

Лысый с наигранной скромностью отмахнулся: "Я не осмеливаюсь называть себя экспертом. Есть и более опытные, мне просто повезло опубликовать несколько статей о своих небольших достижениях, которые даже не стоило упоминать."

Я никогда не сталкивался с людьми, подобными ему, и не знал, как вести себя, поэтому ограничился общими фразами: "Вы слишком скромны."

Казалось, он не замечал моей сдержанности, снова крепко пожал мне руку и спросил: "Я ничего не слышал о вас, господин У. При всем уважении, исследования господина У, вероятно, не очень популярны или же я слишком невежественен. Но не могу вспомнить: в каких археологических журналах вы публиковались?"

Преднамеренно или случайно, но эти слова прозвучали оскорбительно. У меня ужасно вспыльчивый характер, в обычное время я бы резко отреагировал. Но сейчас я в незнакомом месте, с незнакомыми пока людьми, потому пришлось подавить свою злость. Хотя в моем ответе все равно прозвучало раздражение: "Я в земле копаюсь!"

Он снова не заметил моего раздражения и продолжил разговор, как ни в чем не бывало:"Вы архитектор? Тогда понятно, почему я о вас ничего не знаю. Вы строите дома для живых людей, а я изучаю дома мертвецов. Но в нашей работе есть что-то общее, так что можем считать друг друга наполовину коллегами."

Я не знал, смеяться мне или плакать. Кажется, этот человек живет в каком-то своем мире, а также совершенно не способен испытывать негативные эмоции. Я похлопал его по плечу и уточнил: "Я не архитектор, я занимаюсь практической археологией. Чтобы вы смогли исследовать гробницу, я должен сначала ее раскопать."

Сказав это, я понял, что поторопился: нельзя давать обещания и даже намекать на согласие лезть в гробницу, пока не станет ясно, что там произошло. Мне надо было подождать с опрометчивыми заявлениями. Поэтому я подумал и добавил: "Но это гробницу я пока не могу предоставить вам для изучения. Раскопки можно проводить только при благоприятных условиях. Если же ситуация будет сложной или даже опасной, я не смогу проникнуть в гробницу, даже если захочу."

Он, казалось не слушал меня, а мысли его, вероятно, были весьма беспорядочны. Он всучил мне свою визитку, заявив, что мало друзей не бывает: если я когда-нибудь буду на севере, то всегда могу к нему обратиться по любому вопросу. Мы с ним беседуем чуть менее двух минут, а он ведет себя так, словно мы знакомы уже лет десять. Если мы продолжим говорить, то станем вместе проводить молитвенные обряды. Я поспешно сменил тему и спросил женщину о текущей ситуации в море. Она умела выражать свои мысли кратко и понятно: я получил достаточно полное представление о произошедшем.

Оказалось, что третий дядя сразу не смог определить точное местонахождение гробницы. Он выделил для поисков четыре возможных района и отправился исследовать их, один за другим. Вероятно, чуть позже он нашел то, что искал: в последнем отчете он говорил об этом, но не уточнил координаты. Поэтому нам теперь придется начинать сначала и обследовать все выбранные им районы.

Они планировали начать с ближайшего рифа Сань нюй(1), затем пополнить запасы на острове Юнсин(2) и потом обследовать остальные районы около Семи сестер(3) с остановками в каждом районе не более получаса. Поисковые работы не должны быть слишком сложными: море на Сиша очень чистое, при ярком солнце свет может проникать вглубь метров на тридцать, морских течений там нет, потому грунт на дне относительно неподвижен. Если там проводились какие-то работы, то следы должны еще оставаться.

Капитан катера тоже отлично знаком с этими районами. Для нас, привыкших к суше, море везде одинаково, но он - рыбак и знает все особенности морского дна. Если там произошли какие-то изменения, он увидит сразу.

Обсуждая с женщиной план поиска, я заметил, что она абсолютно уверена: трое пропавших все еще живы. Не знаю, на чем основана эта уверенность, но надеюсь, что она права, и морские похождения дяди закончатся хорошо.

Лысый задумчиво смотрел на нас, пока мы беседовали, не обращая на него никакого внимания. Кажется, он был недоволен и в конце концов ушел спать. Я думаю, он чувствовал приближение преклонного возраста, и характер у него становился, как у ребенка. Люди в этом возрасте немного забавны, но я в своей жизни с такими не сталкивался. Не знаю, поладим ли мы.

Пока я думал об этом, катер дернулся - это капитан поднял якорь. Качка была довольно сильной: судно было старым и раскачивалось из стороны в сторону очень неравномерно, как колыбель, которую время от времени толкают. Я и так уже устал от десятичасовой поездки, а качка меня совсем добила, навалилась усталость, и я зевнул. Женщина оказалась очень понимающей и отправила меня отдыхать. Я был ей благодарен и уснул, как только лег.

Когда я проснулся, катер уже был в открытом море. Я выглянул в иллюминатор и обнаружил, что, пока я отсыпался, погода изменилась: небо нахмурилось, море потемнело до темно-зеленого цвета, а солнце почти скрылось за тучами, лишь местами в темных облаках появлялись просветы. Небо было похоже на вышитую золотом шелковую гравюру, словно золотая чешуя небесного дракона осыпается в море - это было очень эффектно.

Но эта восхитительная картина недолго радовала глаз. Темные облака вскоре стали гуще, полностью скрыв солнце, море резко почернело, волны стали выше, сильнее раскачивая катер. Внезапно мы оказались у самой подошвы волны, море словно встало стеной, а затем палубу накрыло огромной волной.

Я видел, как матросы суетились вокруг, закрепляя канатами грузы. Но на лице капитана не было и тени страха.

Я - обычный городской житель, потому эта сцена меня взволновала. Я хотел пойти на палубу, чтобы помочь, но, поднявшись, понял, что толку от меня маловато. Чтобы хоть чем-то быть полезным, надо твёрдо стоять на палубе, подстраиваясь под качку, предугадывая, когда и в какую сторону будет крен. У меня явно не тот уровень: сделав всего несколько шагов, мне пришлось ухватиться за железный поручень на борту, чтобы не упасть.

В этот момент несколько членов экипажа что-то заметили за бортом и начали кричать. Я не знаю хайнаньский язык(4), потому посмотрел, куда они указывали, и разглядел смутные очертания левого борта чужого корабля, качающегося на волнах чуть позади нас.

На таком большом расстоянии я не мог понять, что это за корабль. Мимо прошла женщина, ее мокрые волосы трепал ветер. Я спросил, о чем кричат матросы. Внимательно выслушав мой вопрос, она ответила: "Кажется, рядом с нами незнакомый корабль." Следом за ней подошел капитан и на ломаном пунтухуа(5) сообщил: "Корабль выглядит так, словно терпит крушение. Согласно закону(6) мы должны подойти и посмотреть, чем можем помочь."

Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы помочь ближнему, особенно если этого требует закон. Женщина кивнула, и капитан быстро дал своим ребятам указания на местном диалекте, резко положил руль "лево на борт".

Штормовое море похоже горную долину, каждая волна - это гора, и наш катер несется вперед, а потом разбивается о водяные скалы. И каждый раз, когда мы врезались в волну, людей на катере с ног до головы окатывало водой. Я уже не знаю, сколько раз искупался, но еще неи разу в жизни не испытывал такого возбуждения - хотелось орать от восторга во все горло.

Мы прошли дюжину волн насквозь и, наконец, смогли ясно разглядеть очертания корабля. Я услышал, как капитан кричит от ужаса, а затем послышались панические возгласы других членов команды. Я поспешил спросить женщину, что случилось. Она прислушалась к крикам, лицо ее резко изменилось. Схватив меня за руку, она сказала: "Не оглядывайся, это корабль-призрак!"

Примечания переводчика

(1)Сань нюй цзяо — дословно "риф Фей"

(2) Остров Вуди, 永兴岛, Юнсин дао — один из Парасельских островов в Южно-Китайском море. Над островом в 1974 году установлен контроль со стороны Китайской Народной Республики. Претензии на владение островом предъявляют Китайская Республика (Тайвань) и Вьетнам. Остров обитаем; административно входит в состав городского округа Саньша. На острове располагаются китайский военный гарнизон, спасательный центр и аэропорт (военный аэродром) со взлётной полосой длиной 2350 метров (аэродром был построен в 1990 году). На Юнсине были построены новые очистные сооружения и завод по переработке мусора, вслед за новым заводом по опреснению воды на острове появляется центр по наблюдению за морскими черепахами.

(3) Семь сестер, Ци лянь, 七连屿, Qilian Yu Subgroup — группа островов, входящих в состав Парасельского архипелага.

(4) В оригинале автор говорит о южноминьском языке, 闽南话. один из диалектов китайского языка (согласно другой точке зрения — один из сино-тибетских языков). Распространён в китайской провинции Фуцзянь и на Тайване, во многих странах Юго-Восточной Азии. На нём также говорят во многих чайнатаунах по всему миру. Это один из самых распространённых языков китайской эмиграции стран Юго-Восточной Азии. Очень странно, что такой специалист, как У Се, совсем его не понимает, так как этот диалект весьма распространен, как в Китае, так и в других странах. Учитывая, что действие этой части книги происходит в районе Хайнаня, я полагаю, речь идет о хайнаньском языке — один из языков южной подгруппы миньских языков китайских языков, близкий южноминьскому языку. Распространён на острове Хайнань (юг КНР) и на соседнем полуострове Лэйчжоу. Хайнаньский язык непонятен носителям других южноминьских наречий, в частности чаошаньского и тайваньского, хотя он рассматривается как наречие в составе южноминьского языка.

(5) Путунхуá, 普通话, — официальный язык в Китайской Народной Республике, на Тайване и в Сингапуре. Это понятие относится, прежде всего, к устной, произносительной норме; письменный стандарт называется байхуа. Фонетика и лексика путунхуа основана на произносительной норме пекинского диалекта, принадлежащего северной группе диалектов китайского языка. Грамматика путунхуа соответствует нормам, закреплённым в литературных произведениях на современном китайском языке (байхуа), которые также наиболее близки к северным диалектам.

(6) Думаю, речь идет о Международной конвенции по поиску и спасанию на море (Конвенция САР), заключена в Гамбурге (Федеративная Республика Германия) 27 апреля 1979 года. Конвенция создает международную систему поиска и спасания (САР) с целью обеспечить, чтобы независимо от района Мирового океана, в котором происходит авария, действия по поиску и спасанию терпящих бедствие людей координировались между расположенными в этом районе службами САР.

Окончание главы