Записки расхитителя гробниц Глава 48. Горящие угли

Я сразу понял, что собирается делать Молчун, но обдумать, уместно ли это, не успел, потому что он мухой метнулся к трещине и бросил туда горящие угли.

Тварь внутри, видимо, забилась подальше, угли ее не задели. Но следом за Молчуном уже подбежал Толстяк и добавил еще угля.

Внезапно из трещины раздался крик, напоминающий отчаянный плач младенца, резкий и ужасно жалобный.

Логично же, что убийство монстра не должно вызывать угрызений совести, но услышав этот вопль, я почувствовал, как сжимается сердце. Это было невыносимо.

Молчун весь уже был покрыт пеплом, но продолжал, обжигая ладони, заталкивать угли в трещину.

В воздухе повис странный запах, очень знакомый: "запах мертвеца", который исходил от железных обломков. Не думал я, что это действительно связано со смертью. Крик к тому времени стал затихать.

Я был мягкосердечным с самого детства. Эта тварь только что пыталась меня убить, но я все равно чувствовал смятение, наблюдая смерть живого существа, хотя бы отдаленно похожего на человека.

Толстяк не такой добряк, как я. Он отворачивался в сторону и морщился от отвращения, но продолжал свое дело, бормоча: "Надеюсь, в следующей жизни эта жертва аборта семь раз подумает, прежде чем хватать нас своей когтистой лапой."

Под конец существо внутри совсем перестало шевелиться, лишь зеленоватый дым все еще валил из трещины.

Я устало опустился на землю и облегченно вздохнул. Но расслабиться мне не дали. Молчун кивнул на стену и сказал: "Это еще не конец."

Посмотрев в ту сторону, куда указано, я понял, что он имел в виду. За каменной стеной виднелись еще три силуэта, приближавшиеся к нам.

"Мы снова должны сделать это?" — обреченно спросил я.

Молчун мне не ответил и посмотрел на Толстяка. Тот кивнул, подобрал с земли кувалду с поддирой(1) и направился к ближайшему силуэту. У меня уже не было сил, чтобы помочь ему, оставалось лишь сидеть и смотреть. Прочитав несколько молитв Амитабхе, Толстяк с усердием начал пробивать стену. И вскоре весь процесс зверского убийства повторился снова.

Перед тем, как заняться третьим монстром, Толстяк не выдержал: долго стоял перед силуэтом, пошатываясь и обливаясь потом, затем спросил: "Братишка, можно я остановлюсь и передохну?"

Молчун покачал головой, огляделся и холодно ответил: "Хватит, больше не надо. У нас времени нет."

Когда они только успели подобраться так близко? Сквозь камень к нам со всех сторон направлялись новые силуэты монстров. Сразу мне не удалось сосчитать их, но десяток точно наберется. И они были совсем рядом: сквозь полупрозрачный нефрит легко было разглядеть их в деталях.

Они медленно, но верно стремились выйти наружу.

Почему они двигаются так быстро? Они поняли, что мы будем сопротивляться и решили закончить все побыстрее?

Я снова встал, Молчун обратным хватом держал ржавый армейский штык, Толстяк обоими руками обхватил рукоять кувалды.

Из нас троих Толстяк казался самым решительным: такой уж он человек — если собрался драться, то ему все равно, кто противник, Арни(2) или каменный гоблин. Я слышал, как он мрачно начал ругаться, словно подбадривая себя: "Гребанный стыд! Ладно, утырки каменнозадые, я больше не собираюсь здесь оставаться. Лучше умереть с голоду, чем умереть вот так. Ребята, давайте устроим большую драку. По крайней мере погибнем с честью!" Сказав это, он словно вспомнил что-то. Подойдя к глиняной статуе короля грома, он пнул ее: "Чего уставился, блядский клоун? А я еще тебе поклонился! Собственному члену молиться — больше пользы было бы!"

Мое сердце колотилось так, что ребра трещали, а еще все тело охватила неудержимая дрожь. Но в таком испуге нет ничего удивительного. И решимость Толстяка меня не слишком подбодрила: "О какой чести ты говоришь? Кто узнает, как ты тут богу душу отдал?"

Бормоча это, я почувствовал затылком холод, что-то коснулось моей шеи. От испуга я шарахнулся в сторону, а следом мне в спину полетели обломки камней.

В голове помутилось от страха, я инстинктивно наклонился, но один из камней все-таки ударил меня в затылок, а из щели позади появилось что-то зеленое.

Я тут же убрался с дороги, стена раскололась до самого свода, и сверху показалась зеленая пронзительно кричащая тварь.

Луч фонаря выхватил только силуэт, тварь задержалась в круге света всего полсекунды и скользнула прочь, разметав костер на полу.

Угли разлетелись в стороны, пещера сразу погрузилась во тьму, лишь жутковато мерцали красноватые огоньки уничтоженного костра. Свет фонаря был слишком слаб. Мы оказались в кромешной тьме, окруженные слабым отблеском догоравших углей.

Это было слишком неожиданно: я пытался высветить фонарем появившуюся так внезапно тварь, но лишь изредка выхватывал в темноте смутный силуэт.

Толстяк оказался быстрее нас двоих: он подобрал относительно целое не до конца сгоревшее полено и поднял. Но огонь быстро погас, лишь остатки дерева в руке Толстяка слабо мерцали матовым красноватым отсветом.

"Ёб..." — начал он ругаться, но слог "ать" превратился в приглушенный стон. Из темноты донесся звук упавшего тела, затем серия ударов.

Я поспешил увеличить мощность фонаря и увидел, что Толстяк катается по полу, сцепившись с тварью. Оглядываясь в смятении, я пытался найти Молчуна, но не увидел его. Зато из темноты прямо передо мной появилась невероятно мерзкая харя.

Я беспорядочно двигал рукой, в которой был фонарь, поэтому страшная харя показалась всего лишь на мгновение, но напугала меня больше, чем если бы я ее долго рассматривал. Обезумев от страха, я заметался в темноте, истошно крича: "Тут еще один!"

Едва соображая, рукой я нащупал на полу буровую штангу и махнул ею в том направлении, где видел жуткое лицо, что-то сбил, услышал глухой звук падения. Хотел еще раз ударить, но не смог: штанга была слишком тяжелой. Пришлось пятиться назад, направив свет туда, где стояла тварь.

Но прежде чем луч фонаря добрался туда, куда я хотел, что-то ударило меня в спину. Я упал, выронил фонарь, он покатился по земле и погас.

Я поднялся на ноги, осознавая, что мои дела плохи: вокруг темень, хоть глаз выколи, и в ней есть зеленые твари. В этот момент я услышал крик Молчуна: "Ложись на землю и не двигайся!" Затем где-то поблизости завизжала тварь и что-то грузно упало рядом со мной.

Обхватив голову, я метнулся в сторону, несколько раз врезался во что-то. Рядом все время кто-то шипел и взвизгивал, а затем я услышал характерный хруст: кому-то сломали шею. Мерзкий крик оборвался.

С той стороны, где был Толстяк, все еще доносились звуки ударов и возни. Причем, каждый удар сопровождался отборной руганью: "Сука! Не смей воровать персики Толстяка! Не сметь тырить мои персики!"(3) После каждого удара тварь злобно взвизгивала. После четырех смачных пинков подряд крики прекратились. Видимо, Толстяк одержал верх.

Я не был в этом уверен, вокруг было темно. Но в той стороне воцарилась тишина.

"Все кончилось?" — в надежде спросил я.

Из темноты донесся злобный шепот Молчуна: "Заткнись и слушай!"

Затаив дыхание, я прислушался: из темноты доносился шорох. Вокруг нас кто-то ползал, и сколько рядом тварей, по звукам я сосчитать не мог.

Примечания переводчика

(1) В оригинале 凿 (долото, стамеска, зубило; чекан; бур). Из всего перечисленного шахтеры используют только бур, но по нему кувалдой не бьют. Тем более, что бур чуть позже использовал У Се (钎杆 — буровая штанга, деталь, которую вставляют в отбойный молоток, с одной стороны имеющая отбойную поверхность, с другой — винтовое крепление для отбойника; бить по ней неудобно и непрактично). Исходя из значения слова и описания действий Толстяка, в русском языке больше подходит именно устаревшая поддира — шахтерский аналог лома, большой и узкий клин, по которому били кувалдой, чтобы расколоть породу.

(2) Полагаю, имеется в виду Арнольд Шварценеггер, который в Китае не менее популярен, чем у нас.

(3) Понятия не имею, при чем тут персики. Может, очередное образное китайское ругательство, типа, "грязевых лошадок" и "цветочных девушек". В оригинале звучало так: 敢偷你胖爷的桃

Окончание главы