Записки расхитителя гробниц Глава 5. Снова отправляюсь в путь

Я, словно дурак, должен переться в горную деревушку Гуанси? Цирк какой-то! Но слова брата Чу меня заинтриговали. Что же такого он увидел в комнате, где жил Молчун? Но я понятия не имел, как выбить из него эту информацию. Спрашивал и так и этак, много раз, но он молчал. Это его упорство меня удивляло, казалось каким-то надуманным, неестественным. В конце концов, в комнату для свиданий зашли охранники, услышавшие мой громкий голос, и спросили, что происходит. Продолжать настаивать в такой ситуации было глупо, глядишь, я сам бы за решеткой оказался. Поэтому пришлось сдаться.

Паньцзы, услышав мой рассказ, был очень расстроен и сказал, что зря его выгнали. Уж он-то научил бы этого строптивца уму-разуму и заставил бы рассказать все, что он знает. Но я считал, что такие меры не обязательны. У меня же возникло ощущение, что брат Чу играл со мной, и, возможно, ему на самом деле ничего не известно.

"Почему ты так считаешь?" — спросил Паньцзы.

"Это называется блефом. Он мог просто видеть в комнате стол с фотографиями, но сами фотографии не рассматривал. Сейчас ему нужно продать свою информацию подороже. Вот он и нагнетает загадочности. Но в одном я уверен точно: он там был."

Но это всего лишь мои предположения, в которых нет никакого смысла. В любом случае мне придется лично ехать туда, чтобы узнать, не слишком ли брат Чу преувеличивал.

После того, как брат Чу передал мне адрес в Банае, решение ехать туда было принято окончательно.

Банай — это деревня народности яо, расположенная в Шивандашане(1). В Гуанси это место называют китайской Сибирью(2). В прошлом веке там царила ужасная бедность. Внимательно проверив предоставленный мне адрес, я предположил, что дом находится не в самом Банае, а где-то в горах неподалеку.

Четвертый господин Чэнь Пи — грабитель старой закалки, возможно, потому и выбрал для своих дел такое глухое место, где до полиции два дня добираться. Ничего плохого в этом нет, кроме того, что мне снова предстоит бродить по горам и бездорожью, причиняя боль своим многострадальным ногам.

Толстяк и Молчун приехали в Ханчжоу. Кажется, Молчун здесь был впервые. Толстяк сказал, что мог бы воспользоваться возможностью и встретиться со знакомым официантом , работавшим в ресторане Нанбан(3), чтобы запастись едой. Но сейчас для рестораторов настали трудные времена, вряд ли у него можно будет разжиться припасами. Мы отдохнули несколько дней, а затем самолетом отправились в Наньнин(4), откуда поездом добрались до Шанси(5).

Мы ехали не в гробницу, потому с собой ничего не взяли. По дороге настроение было настолько хорошим, что мы все впервые за долгое время расслабились и даже начали шутить. Нас в купе было шесть человек. Два наших соседа были простыми работягами, обрабатывавшими поле неполный рабочий день, а третий — экскурсовод, веселый мужчина, пригласивший нас сыграть в маджонг. За игрой мы хорошо провели время.

Шанси окружает кольцо поросших лесом вершин, наш поезд словно пронизывал горы одну за другой, ныряя в тоннели. А вдалеке тянулась гряда, вершины которой были укутаны густым туманом. Сосед-экскурсовод сказал, что это самое сердце Шивандашана.

Это огромный горный массив, заросший миллионами акров леса. В самой глубинке Шивандашана сотни тысяч акров непроходимых зарослей, можно сказать, место для обитания бессмертных, недоступное простым смертным. Прекрасные пейзажи, наверное, но такая местность очень неудобна для путешествий. Именно поэтому мы выбрали поезд. Для нас, привыкших к прямым дорогам Центральных равнин, заросшие грунтовки Гуанси могут стать серьезным испытанием.

Горные пейзажи за окном вагона вызывали у меня странные чувства. В прошлом эти картины были связаны с тайнами скрытых в глубине гор гробниц. Но на этот раз наша цель — простая деревня в горах.

Странное ощущение — не знаю, расстраиваться ли мне или радоваться от того, что это просто поездка, а не очередная проблема на мою задницу... Но, глядя на голубые вершины, словно высеченные из гранита, я все равно чувствовал мурашки, пробегающие по спине.

Добравшись до Шанси, мы отправились дальше в Наньпин(6), а оттуда уже в Банай. Часть пути до места назначения получилось проехать на арендованной машине, а дальше пришлось идти пешком. Была середина лета, и пейзаж вокруг был невероятно прекрасен, вокруг витал аромат горных трав и цветов. И даже взгляд постоянно хмурого Молчуна при виде такой красоты ненадолго потеплел.

Так, любуясь красотами вокруг нас, мы довольно долго шли по горному лесу, а когда добрались до Баная, был уже вечер. У наших попутчиков в поезде я все подробно расспросил, и уже точно знал, где можно остановиться в деревне яо. Мне сказали найти человека по имени Агуй, который поможет найти место.

Агую было чуть больше сорока лет. Но, хотя у него уже были две дочери и сын, он старым не выглядел. Семья Агуя владела двумя высокими домами в деревне, в одном из которых для каждого из нас нашлось отдельное место. Агуй долго и внимательно смотрел на Молчуна, я все ждал, что он узнает моего друга, но не сильно на это надеялся. Толстяк рассказал ему, откуда мы, был щедр и особенно не торговался. Агуй явно привык к таким, как мы, вел себя свободно и сказал, что не только жилье предоставит, но и готов помочь во всем, что нам потребуется.

Я так устал в дороге, что в голову не приходило, чем он нам сейчас может еще помочь. Хотя мой желудок ощутимо напомнил о себе, поэтому я попросил для начала приготовить нам ужин.

Агуй сказал своим дочерям заняться едой, а сам отправился заселять нас. Добравшись до своей комнаты, я оставил багаж на деревянном полу и для начала обтер свое тело родниковой водой, а затем уселся на деревянную лежанку(7). Здесь было удобно и прохладно, я чувствовал, как приятно расслабляются уставшие мышцы. Наблюдая, как две стройные девушки готовят еду, я вдруг подумал, что именно такая жизнь мне по душе.

Перед ужином мы снова встретились с Агуем, и Молчун спросил его, как добраться до места, о котором рассказал брат Чу. Услышав адрес, тот заметно встревожился.

Агуй сказал, что раньше этот дом относился к территории деревни. Но границы Баная немного изменились, и теперь это место находится за ее пределами. Толстяк поспешил успокоить Молчуна: "Хоть это и твой собственный дом, но кто тебя так поздно туда отведет? Кроме того, у тебя даже ключа нет, местные могут нас в чем-нибудь заподозрить. Мы уже здесь, и торопиться некуда. Можно пойти туда завтра утром."

Я был согласен с ним. Вздохнув, Молчун тоже кивнул. Несмотря на потерю памяти, он не растерял своих хороших качеств, среди которых было невероятное терпение.

На ужин нас угостили тушеным мясом и сладким вином. Люди в деревне яо охотятся на белок и едят их, и вкус этого блюда мне показался странным. А вот вино оказалось отменным, с насыщенным вкусом и ароматом. И вода здесь чистая, родниковая, очень вкусная. Толстяк за едой выпил слишком много, и у него развязался язык. Он старательно доказывал, что на родине является очень влиятельным бизнесменом, но хочет бросить свое дело и уйти на покой. Потом стал просить Агуя отдать ему в жены одну из двух дочерей, чтобы он смог поселиться в этом райском месте и, как простой человек, возделывать землю.

Я опасался, что своим бесконечным потоком сознания он может ненароком обидеть хозяина, поэтому поспешил закончить ужин и отправился помогать девушкам убирать со стола, а Толстяка отправил на свежий воздух, чтобы тот маленько побыл в одиночестве и протрезвел.

Пока мы мыли посуду, я расспросил дочерей Агуя о делах в деревне. Мне рассказали, что раньше дела шли не очень, жители бедствовали, еды не хватало. Но позже молодежь стала уезжать на заработки, и появились лишние деньги. Агуй, стал сдавать путешественникам и туристам комнаты в принадлежавших его семье домах, это занятие приносило хороший доход, достаточный, чтобы хорошо питаться. Теперь их семье не надо ходить на охоту, они могут даже покупать разные вещи, нужные в хозяйстве, и помогать другим семьям.

Я невзначай упомянул Чэнь Пи и спросил, есть ли в деревне вьетнамцы.

Девушки ответили, что в вьетнамцы тут бывают иногда, но не живут. Их поселения расположены выше в горах. Что касается людей из Чанша, сейчас в Банае бывает много посторонних, и точно сказать, кто и откуда, они не могут.

Закончив с уборкой после ужина, я махнул рукой, решив прекратить расспросы. Очевидно, что Чэнь Пи был очень осторожен, и вряд ли часто появлялся в деревне.

Если подумать, то люди Чэнь Пи тоже могут появляться здесь лишь изредка, маскируясь под туристов, приехавших полюбоваться красотами гор. С вьетнамцами они, скорее всего, встречались за пределами деревни, там же совершали сделки. И полагаю, оборот этих сделок был немаленький. По крайней мере, для Чэнь Пи это место было очень важным, и связи тут он наладил прочные, видимо, еще в то время, когда скрывался в Гуанси от властей.

Я решил спуститься в столовую и попросить у Агуя фруктов на вечер, но там застал пьяного Толстяка, который, покачиваясь, таращился на стену.

Я думал, что он слишком много выпил и не соображает ничего и не ожидал, что он сразу меня заметит. Увидев меня, он поманил пальцем к себе: "Младший У, поди-ка сюда."

Приблизившись, я спросил его, чем он тут занимается. Толстяк глазами указал направление, куда смотреть. Я увидел большую рамку для картины, в которой под стеклом было размещено множество фотографий. Указав на одну из них, Толстяк спросил: "Слушай, а это кто?"

Примечания переводчика

(1) 广西十万大山 (дословно сто тысяч гор Гуанси) — район в Гуанси. На самом деле преувеличение. Гор в Гуанси гораздо меньше, но почти в каждой имеются карстовые пещеры. Так вот этих пещер, по приблизительным подсчетам, на самом деле около ста тысяч.

(2) Действительно Шивандашан так называют, но не из-за климатического или географического сходства, а потому, что это удаленное от центрального Китая место, где условия для проживания не самые комфортные, а потому уровень жизни достаточно низкий. Сравнение это появилось примерно на стыке девятнадцатого и двадцатого веков, когда Сибирь в России была место ссылки.

(3) Shui NanBan Yin — один из ресторанов в Ханчжоу, расположенный по адресу Qingbomen Nanshan Road, Shangcheng District.

(4) Наньнин — городской округ в Гуанси-Чжуанском автономном районе КНР, экономический, административный и культурный центр Гуанси-Чжуанского автономного района, находится в юго-западной части района.

(5) Округ Шанси (не путать с Шаньси) — звук "с" в этом названии произносится более твердо, чем положено по-русски, ближе к звуку "ш" (Шанши). Округ, находящийся под юрисдикцией города Фанчэнган, Гуанси-Чжуанский автономный район, расположен в южной части Гуанси-Чжуанского автономного района, у северного подножия горы Шиванда. Он граничит с городом Циньчжоу на востоке, автономным округом Фанчэн на юге, округом Нинмин на западе, округом Фусуй на севере и районом Юннин на северо-востоке. В 2011 году Профессиональный комитет по экологии туризма Китайского экологического общества присвоил округу Шанси титул «кислородной столицы Китая». В марте 2019 года он был выбран в качестве первой группы округов для защиты и использования революционных культурных реликвий.

(6) В оригинале говориться о Наньпине (南平), но этот округ находится в провинции Фуцзянь, а не в Гуанси. Полагаю, это одна из шуток Наньпая Саньшу, который любил намеренно допускать ошибки. Полагаю, речь идет о реально существующем в Гуанси округе Наньнин.

(7) В оригинале говорится о деревянном настиле, приподнятом над уровнем пола (地板上). Но в этнических деревнях северного Китая такие настилы, используемые как спальные места, называют канами —твердые лежанки, которые подогревали снизу (土炕 tǔkàng). В южных регионах Китая обустраивали такие же спальные места, но без подогрева снизу. Спальным местом это можно назвать лишь приблизительно: на таком настиле спали ночью, утром убирали постель и ставили туда столик, на котором ели или работали.

Окончание главы