Записки расхитителя гробниц Глава 55. Незваный гость

Нет особой нужды описывать дальнейшие события. Но они имеют отношение к тому, что с нами случится в будущем, поэтому кратко все же упомяну.

Второй дядя покинул деревню через пять дней. Не знаю, нашел ли он со своими людьми что-то. Мне он до отъезда ничего не сказал, но назначил встречу, сказав, что хочет поболтать, когда я вернусь в Ханчжоу.

Толстяк и Молчун не слишком пострадали в пещере и быстро шли на поправку. Через пару недель их выписали из больницы. И, вместо того, чтобы вернуться в Ханчжоу, мы вместе поехали обратно в Банай. Толстяк решил, что прошлое Молчуна слишком сильно связано с историей этой деревни, и нам, возможно, придется задержаться, пока не найдем побольше информации.

Через четыре дня после возвращения в деревню мы снова отправились к озеру. Там отдали дань уважения найденным мертвецам, похоронив их со всеми положенными обрядами, и насыпав могильный холм из песка.

Паньма больше не появлялся. Я чувствовал себя виноватым перед ним, но, вспоминая все его грехи, убеждал себя, что у него карма такая. Захватив с собой профессиональное снаряжение, мы занялись кропотливой работой, надеясь найти что-то важное. Одну за другой мы поднимали со дна озера новые вещи, но ничего серьезного пока не обнаружили.

Чуть позже мы собирались спуститься в затопленную деревню и получше осмотреть дом семьи Чжан. Но к тому времени умудрились истратить все запасы кислорода в баллонах, надо было их заменить.

В тот день, когда мы совершали последние погружения и уже собирались возвращаться на берег, случилось нечто странное.

В тот момент мы были в центре озера. Забравшись на плот, Толстяк, вытирая лицо, сначала застыл словно в изумлении, потом указал на берег. Посмотрев туда, я увидел не только Юнцай и ее односельчан, помогавших нам, но еще множество незнакомых людей, которые быстро расставляли палатки.

"Бляха-муха! Что там происходит?! — удивился Толстяк. — Это место вдруг стало туристической достопримечательностью? Почему там столько людей?"

Я сделал несколько вдохов, успокоился и стал внимательно наблюдать. Среди пришедших было много жителей деревни, с которыми разговаривала Юнцай. Но остальные были одеты, как городские жители, хотя я не мог определить, откуда они. По тропинке, что вела к озеру, шли еще люди, которые вели мулов, нагруженных большой кладью.

Я не знаю никого из них, они не похожи на жителей Чанша, значит, это не команда второго дяди.

Медленно гребя к берегу, я все больше убеждался, что здесь происходит что-то странное. Люди на берег привели много нагруженных мулов и теперь распаковывали поклажу, ставили палатки. Там было очень оживленно. Когда мы вышли из воды, на нас никто особого внимания не обратил, только пара человек удивленно переглянулись, увидев троицу в шортах и с аквалангами.

Мы не знали, как реагировать на это. Направляясь к Юнцай и Агую, я заметил человека невысокого роста, говорившего с пекинским акцентом. Он был мне знаком, я встречался с ним раньше, в доме Паньма. Сейчас он властным голосом покрикивал на деревенских жителей, переносивших вещи, явно чувствовал себя здесь не мелкой пешкой.

Мне доводилось часто сталкиваться с таким типом людей. Вроде бы я слышал от сына Паньма, что этот дальний родственник вернулся на родину вместе с боссом из Пекина. Должно быть, люди на берегу — подчинненные какого-то серьезного человека из столицы. Неужели, им тоже стала известна история Паньма, и они заявились сюда, чтобы заняться поисками? Но слишком уж много людей!

Взглянув в мою сторону, он не узнал меня, поздоровался так, словно впервые видел. Мне было лень строить догадки, правда ли он столь забывчив или лукавит. Я махнул ему в ответ рукой и, подойдя к Юнцай, спросил, что происходит.

Она ответила шепотом, что ее односельчане были наняты каким-то важным человеком для перевозки вещей на берег озера. Но никаких подробностей наниматели крестьянам не рассказывали.

Ситуация создавалась неловкая. С одной стороны мне тут посторонние совсем не нужны. Но с другой стороны озеро мне не принадлежит, я не могу выгнать их отсюда. Кроме того, мне не известны цели этих людей: знают ли они о странных обломках железа или просто пришли что-нибудь поискать.

Люди все прибывали, было уже установлено шесть или семь палаток. Вокруг звучал пекинский говор, из-за чего у меня возникло ощущение, будто я вдруг оказался на берегу Хоухая(1).

Присев отдохнуть, я пристально наблюдал за вновь прибывшими. Ситуация меня удручала. Так бывает, когда ты спокойно играешь на корте, и вдруг заваливается куча народу высокого роста. Их больше, и все, что ты можешь сделать — это покинуть корт.

Выругавшись, я внимательно следил за тем, что они вытаскивали из сумок, привезенных на мулах, надеясь понять цель их приезда сюда. Пока я этого не видел, меня мучили смутные сомнения, но рассмотрев поклажу, я почувствовал, как болезненно сжалось сердце. Они привезли с собой надувные лодки и отличное дайверское снаряжение.

"Слишком уж они хорошо подготовлены, — фыркнул Толстяк. — Они знают о том, что под водой есть нечто интересное."

Я обернулся к нему и спросил: "Может, какой-то антиквар из Пекина организовал сюда поездку, чтобы набрать товар? Ты знаешь кого-нибудь из этих людей?"

Толстяк ответил: "В Пекине много посредников и скупщиков, но среди дельцов Паньцзяюаня мало кто лично занимается полевыми работами. Мы не в сорок девятом году: в девяностых среди нас наблюдается четкое разделение труда. Кроме того, я не могу знать всех в Пекине, в наши дни в бизнес приходит слишком много новых людей."

"И все-таки ты многих знаешь из Пекина. Посмотри, может найдешь пару знакомых лиц?" — настаивал я.

Толстяк покачал головой: "Экий ты горячий! Дай мне спокойно присмотреться. Пекинский акцент у них всех какой-то странный. Может, стоит просто спросить, кто у них главный..."

Он направился к стихийно возникшему лагерю и поприветствовал одного из мужчин на пекинском диалекте, но его попросту проигнорировали. Но что случилось с вечно вспыльчивым Толстяком? Он просто отошел в сторону и направился ко мне, не настаивая на продолжении разговора.

Я задумался: прогуляться ли мне по их лагерю, присматриваясь, что да как, или сразу пойти к их главному?

Но в итоге я ничего не стал делать: слишком устал, глаза и уши все еще болели, окружающие звуки казались какими-то гулкими и глухими. Кажется, частые погружения плохо сказываются на моем здоровье.

Пока я размышлял, как мне поступить, почувствовал прикосновение: Молчун сжал мое плечо.

Это было приятно, мышцы шеи сразу расслабились. Уже решив, что мой друг решил сделать одолжение и устроить сеанс массажа, я услышал его напряженный шепот: "Смотри туда!"

Взглянув в указанном направлении, я поначалу не заметил ничего необычного. Только новая группа людей выходила из леса. Один человек, видимо, был не в лучшей физической форме: пятеро спутников помогали ему слезть с мула и вели себя при этом очень уважительно. Остальные с почтением приветствовали его.

Внимательно наблюдая, я понял, что мужчина этот был слишком стар: седые волосы, морщины на лице. Слезая с мула, он пошатнулся и схватился за поясницу, медленно выпрямляясь. Вокруг него суетились люди, и он явно собирался идти в нашу сторону.

Я встал, решив пойти навстречу, но Молчун удержал меня. Обернувшись, я удивился: он прячется за моей спиной, пристально глядя на приближавшегося старика. И снова я услышал его глухой шепот: "Не дай ему увидеть меня."

"Да в чем дело?" — подумал я, но прикрыл собой Молчуна, наблюдая, как группа незнакомых людей приближается к нам. Старый мужчина был крупным, высоким и очень худым. Очевидно, что в молодости он отличался завидным здоровьем и отличным телосложением. Его постоянно кто-то загораживал, я не мог разглядеть черты лица, и решил, что он просто слишком стар, потому ему трудно ходить.

Поодаль приближения прибывшего старика ждали много мужчин и женщин, пятеро сопровождавших его по дороге представляли ему всех присутствующих. Негромко переговариваясь, они почти дошли до места, где отдыхал я, но внезапно свернули и зашли в ближайшую палатку.

Когда они удалились, Молчун облегченно вздохнул и отпустил мое плечо. Я и не заметил сразу, с какой силой он вцепился в меня — на коже остались багровые следы его длинных пальцев. Потирая плечо, я спросил: ""Да что с тобой не так? Ты знаешь этого человека?"

Только сейчас я заметил, как он бледен. Кивнув, Молчун ответил: "Это Цю Декао."

"Цю Декао?! — я был ошеломлен. — Этот старик — Цю Декао?!" Нет, не ошеломлен: я был в шоке и чуть не подпрыгнул. Дерьмо! Эти люди из компании, на которую работала А Нин, но в этот раз ее руководитель лично вышел в поле!

Какое-то время я не знал, что мне делать. Цю Декао до сих пор был для меня чем-то гипотетическим, смешанный образ, на который наложились знакомые мне исторические личности. Я представлял его этаким миссионером с лицом Свена Гедина(2), характером напоминавшего большого мошенника Марко Поло(3). В детстве мой дед рассказывал поучительные истории о худшем злодее в мире Цю Декао, и я, совсем еще мелкий пацан, представлял его монстром с волчьей мордой. Я не ожидал, что под такими колоритными образами скрывается божий одуванчик, которого легкий сквозняк сдуть может.

Хотя, многие истории деда позже мне казались странными и нереалистичными, похожими на пересказ сборника сказок. Но почему бы ему не рассказывать приукрашенные истории, когда слушатель еще под стол ходит? И вот сейчас один из персонажей его сказок появился передо мной во плоти. Честно говоря, я совершенно сбит с толку.

Что он здесь делает? Глядя на организацию его лагеря, я понимал, что он знает о деревне на дне озера. Неужели после змеиного болота он не бросил исследования и, как и мы, пришел сюда за ответами?

Однако, цели и источники информации у нас абсолютно разные. Мы основывались на разныхт фактах, полученных разными способами. Как же получилось, что мы встретились? Или они преследовали нас?

Хотя, если подумать, то вряд ли Цю Декао опустится до простой слежки.

И все же они гораздо лучше подготовлены, чем мы. Отправляясь сюда, я понятия не имел, что может понадобиться дайверское снаряжение, но они его привезли, значит, были лучше информированы. Я был одновременно взволнован и напуган. Должно быть, деревня на дне озера слишком важна, раз старик заявился сюда лично. Его возраст совсем не подходит для дальних походов, значит, он отчаянно нуждается в чем-то, скрытом на дне.

Да что же, черт возьми, там внизу спрятано?!

Если спокойно подумать, то сложившаяся ситуация крайне неприятна. Наши с ним отношения слишком сложны. Мой дед и Цю Декао — враги. И хотя у меня нет даже мысли о мести, я не могу воспринимать его, как хорошего человека. Отношения между Цю Декао и третьим дядей еще более запутаны.

Даже если конкретно ко мне старик отнесется нормально, все равно мы сейчас по сути конкуренты. И он достаточно силен, а мы слабы. Надо все как следует обдумать.

Нужно сделать хотя бы первый шаг.

Я постарался унять сердцебиение и вдруг припомнил одну вещь: разве Молчун не потерял память? Когда это он встречался с Цю Декао? И почему он прячется от старика?

Обернувшись, я прямо спросил его об этом. Он по-прежнему настороженно смотрел в сторону палатки, где скрылся старик, и нехотя ответил: "Я видел его один раз, когда был в больнице."

"Больница? В Пекине или Голмуде?" Может быть, в тот раз старик тоже пострадал, даже больше, чем мы?

"В Пекине, — ответил он. — В прошлом месяце."

Значит, это было, когда он лечился в Пекине. Бля! Цю Декао виделся там с Молчуном? Но почему Толстяк мне об этом ничего не рассказал?!

Но если подумать, этот идиот Толстяк добрый, но совершенно не умеет заботиться о других. Думаю, когда я попросил его позаботиться о Молчуне в Ханчжоу, он выполнил мою просьбу лишь на половину, предоставив своего подопечного самому себе. Да и Молчун не тот человек, с которым легко наладить отношения. Неуправляемый характер Толстяка плюс нелюдимость Молчуна — вполне естественно, что толстый дурак не доглядел и просто не знал, что Молчун и Цю Декао пересекались.

Сейчас мне хотелось порвать всех в клочья. Молчун — ходячая карта, попавшая мне в руки. И почему я не знаю, что они с Цю Декао встречались? Учитывая расстановку сил, если этот старик захочет использовать Молчуна, мы ему не соперники, он нас просто как котят утопит. И как Толстяк только мог так халатно отнестись к моей просьбе?! А Молчун тоже хорош — какого хрена ни словом до сих пор не обмолвился?

"Почему он ищет тебя? — я сердито наседал на Молчуна. — И почему ты мне ничего раньше не сказал? Паханом(4) себя считаешь?"

Он не ответил и снова спрятался за меня.

Оглянувшись, я увидел, что Цю Декао с трудом выбрался из палатки и, надев шляпу, пошел к тенистому дереву неподалеку.

"Что ты от меня скрываешь? — продолжал наседать я. — Что будет, если он тебя увидит? Может быть, он уже знает, что ты здесь."

Молчун покачал головой и ответил: "Нельзя позволить им перехватить инициативу. Мы должны быть на шаг впереди."

"Что ты собираешься делать?" — я растерялся.

Он указал на снаряжение для дайвинга, сложенное возле палатки: "Пошли возьмем их акваланги."

Примечания переводчика

(1) Хоухай — озеро в центре Пекина, одна из туристических достопримечательностей.

(2) Свен Гедин — шведский путешественник, географ, журналист, писатель, график, общественный деятель. В 1886—1935 годы Гедин предпринял многочисленные экспедиции в Тибет, Монголию и Среднюю Азию, благодаря которым были описаны многие исторические памятники и ландшафты, устранены многие «белые пятна» на карте мира. В одном лишь Тибете он нанёс на карту около 170 000 квадратных километров. В 1899 году он открыл и исследовал древний город Лулан в Синьцзяне. Несмотря на примитивность его метода расчёта расстояний, многие из его карт составлены, по сравнению с современными, лишь с незначительными погрешностями (максимальная ошибка в расстоянии составляла всего 2%).

(3) Отношение китайцев к Марко Поло неоднозначное. С одной стороны китайские историки признают заслуги венецианца перед географическим сообществом. Но с другой есть свидетельства, что в Китае семья Поло практически не была, и все их описания путешествия — выдумка, где слишком много преувеличений. Например, Марко Поло не упоминал о Китайской стене, которую видели его коллеги-предшественники, путался в названиях населенных пунктов бассейна Хуанхэ(даже допущение, что путешественник использовал монгольские названия, не позволяет определить, о каких городах он пишет), слишком преувеличенно описал Ханчжоу того времени и, исходив Китай вдоль и поперек, не узнал ни одного ханьского названия, а пользовался только арабскими.

(4) В оригинале У Се обозвал Молчуна лаода(老大), буквально, старший начальник, но чаще это слово используется в жаргонном значении, что-то вроде криминального авторитета.

Окончание главы