Записки расхитителя гробниц Часть 2. Глава 21. Город Дьявола

А Нин очень удивилась: "Почему?"

"Моя бабушка сказала, что город Дьявола — не туристическая достопримечательность, — ответил Чжаси. — На площади около 87 квадратных километров запутанные лабиринты ущелий между ярдангами, неосвоенная земля, где очень трудно сориентироваться. Если вы не знакомы с такой местностью, ночью там легко заблудиться. Более того, говорят, что там есть песчаные ямы(1). В 1997 году там пропала часть группы геологов. На их поиски было отправлено много людей, но даже следа не нашли. Позже, после песчаной бури 1999 года несколько фотографов, которые проводили возле города Дьявола съемки, обнаружили два мумифицированных трупа в песке. Остальных так и не нашли."

Выслушав его, А Нин покачала головой: "Не беспокойтесь об этом. У нас есть GPS. Если вы правы, и местность такая сложная, нам тем более надо поторопиться. Если мы подождем до рассвета, пропавшие уйдут далеко, отыскать их будет сложнее."

Сказав так, она дала понять, что не прислушается к совету Чжаси. А Нин жестом позвала за собой первую группу, включила фонарь и собралась идти вглубь города.

Думаю, в ее действиях был смысл. Чжаси частенько вел себя как заправский паникер, вполне естественно, что А Нин перестала верить его предупреждениям. Кроме того, люди с запада не бросают своих. Для них отказ от поисков пропавших равнозначен убийству. Эти люди не смирятся с решением бросить поиски, если еще есть надежда.

Я, естественно, тоже хотел пойти со всеми, потому что считал себя в какой-то мере виновным в исчезновении этих людей. Я должен сделать все, что в моих силах, иначе, если они погибнут, меня всю жизнь будет мучить совесть, а их призраки будут приходить ко мне во сне.

Чжаси все еще пытался нас отговорить. Но тут подошла Чжоума и, покачав головой, остановила его, затем быстро сказала ему что-то по-тибетски.

Выражение лица Чжаси было недовольным, но Чжоума выглядела очень решительно. Единственная попытка возразить закончилась резкой отповедью старухи, и ее внук больше не решился спорить. Он кивнул и с мрачным видом сказал нам: "Вы добились своего, моя бабушка попросила меня сопроводить вас." И он отправился собирать снаряжение.

Я не понимал тибетского, поэтому спросил А Нин, что сказала старуха. Она покачала головой, сказав, что сама не все поняла. Вроде бы речь шла о деньгах и о помощи людям в случае стихийных бедствий.

Мне это показалось забавным, я посмотрел госпоже Чжоуме вслед. Она уже вернулась в свой шатер, и, казалось, ее совсем не волновало происходящее.

Чжаси уже собрал свой рюкзак, сказал нам оставить в лагере лишние вещи, чтобы идти налегке, но взять как можно больше воды, сухого пайка и сигнальных ракет. Потом разбудил водителя, рассказал ему о наших планах и приказал оставаться снаружи и следить за сигналами. Если увидит выпущенную из города сигнальную ракету, не надо входить в город, следует просто ответить таким же сигналом, чтобы указать направление. Если мы не вернемся, на наши поиски надо отправляться только после рассвета, он будет оставлять метки по пути.

Водитель был удивлен, но согласился, и мы вчетвером отправились на поиски. Чжаси с недовольным лицом шел впереди, направляясь в город Дьявола.

Мы разбили лагерь на окраине города Дьявола, укрывшись от ветра за скалой, позади которой был крутой склон, а за ним похожая на крепостную башню высокая скала, которую мы и видели во время песчаной бури. Она, кажется, была самой высокой в городе Дьявола.

На крутом склоне перед входом в город Чжаси сложил чедо(2) из камней, чтобы обозначить направление для тех, кто может последовать за нами. Он сказал, что будет складывать чедо на каждом повороте не только для других. Если вдруг увидим собранный нами чедо, поймем, что пошли по кругу. Это поможет не заблудиться.

Его действия имели смысл, мы все согласились.

Вскоре мы вошли в город Дьявола. Пейзаж вокруг был очень странным. Лунный свет заливал верхушки ярдангов, выступавших из песка, а ниже все казалось черным. Лишь при свете фонаря можно было разглядеть подножья скал и овраги, образовавшиеся в результате выветривания. Контраст черных теней и залитых лунным светом поверхностей был таким резким, что казалось, в мире остались только черный и белый цвета, а мы прогуливаемся по поверхности настоящей луны.

Глядя на этот пейзаж, я пытался вспомнить основы геомеханики. Но кажется, все позабыл. Знаю только, что разрушения от ветра в местах скопления ярдангов не такие большие, как в пустыне, здесь между скалами еще сохранилась почва, сила ветра здесь слабее, поэтому холмы и скалы достаточно высокие.

Здесь можно только бродить между скалами, но взобраться на них будет достаточно трудно. Однако, даже тропы и небольшие долины здесь имеют неровный рельеф, иногда из земли выступают холмы, нижняя часть которых покрыта песком, занесенным из пустыни. Геологи считают такие возвышенности вершинами подземного горного хребта. Хотя над поверхностью земли они выступают всего на десяток метров, но под нашими ногами скрытые песком находятся огромные скальные образования. Теоретически это либо продолжение, либо отрог Куньлуня.

Но времени вспоминать теорию у меня не было. Пройдя пару километров, А Нин попыталась вызвать пропавших по рации, а мы просто громко кричали в надежде, что они нас услышат и ответят.

В безмолвии города Дьявола эхо от наших голосов металось между скалами, повторяя крики на разные лады и унося звуки далеко вперед. Издалека, наверно, наш крик звучал, как вой демонов из преисподней.

Выкрикивая имена пропавших, я брел уже часа два или три, уходя все дальше в город Дьявола. Свет фонаря метался по черно-белым скалам, в глазах, казалось, стоял странный туман, а горло пересохло от непрерывного крика. Но никаких следов пропавших, ни звука в ответ, к нам возвращалось только эхо наших собственных голосов, сопровождаемое завыванием ветра.

Мы остановились отдохнуть, А Нин спросила Чжаси, есть ли у него предложения, как лучше организовать поиски.

Он покачал головой: "У меня нет ответа на твой вопрос. Мы уже прошли около семи километров. Нам казалось, что мы идем по прямой, но на самом деле мы уже несколько раз сворачивали. Теперь лучше ориентироваться по компасу. Возможно, сейчас мы идем в обратном направлении. Люди в такой местности ведут себя, как муравьи, следуя S-образным маршрутом. Поэтому пока я уверен, что смогу вывести вас обратно. Но подсказать, как вести поиск, не могу... Не удивительно, если ваши поиски не увенчаются успехом. Подумайте, какова вероятность, что две группы людей встретятся в лабиринте площадью почти восемьдесят квадратных километров?"

А Нин была недовольна таким ответом и, нахмурившись, спросила: "Разве никто из местных никогда не терялся здесь?"

Чжаси, складывая очередной чедо, покачал головой: "Местные никогда не ходят сюда ночью."

Сказав это, он вздохнул, словно его печалило наше непонимание ситуации.

А Нин, заметив растерянность на наших лицах, подбодрила нас парой слов, призывая не унывать. Но это не слишком помогло. Мы выкурили по паре сигарет, немного взбодрились и пошли дальше.

Однако все пошло не так, как мы ожидали. Я не знаю, сколько времени мы так бродили, выкрикивая имена. За это время я четыре раза останавливался передохнуть, Чжаси сложил более тридцати чедо. Но мы еще ни разу не встретили уже сложенную. И не было никакого ответа на наши крики, словно город Дьявола окружил нас стеной, не пропускающей к нам посторонние звуки.

Мне было не по себе от того, что мы еще не встречали чедо, построенных Чжаси. Это значит, что мы все еще идем вперед. Этот город Дьявола непостижимо огромен, я даже не представляю его размеров.

Мы вошли в каньон, окруженный скалами. Дальше идти не было сил, поэтому пришлось сделать шестой привал.

Мы все уже охрипли и больше не могли кричать, вода была на исходе. У меня было ощущение, что я вообще потерял способность говорить, а в голове было пусто.

После долгого молчания врач внезапно пробормотал: "Разве в городе Дьявола не должны обитать демоны? Может, пропавших забрали они?"

Это прозвучало неожиданно, и мы сначала замерли в недоумении. Чжаси укоризненно посмотрел на врача и сказал, чтобы тот не говорил ерунды. Тибетцы очень старательно соблюдают традиции, и упоминание нечисти в таком месте считается дурным тоном.

"Демонов тут определенно нет, а люди точно ушли сюда, — сказал Чжаси, сделал пару глотков и продолжил. — Я просто плохо себе представляю, где их искать."

Мы замолчали, каждый думая о своем. На самом деле, я понимал, сколь мала надежда найти пропавших. Поначалу мне казалось, что это будет просто, что мы хотя бы какие-то следы найти сможем. Но сейчас у нас закончились идеи, где и как искать.

Немного отдохнув, А Нин взглянула на часы и встала, приглашая нас идти дальше. Мы поднялись почти на автопилоте, с трудом заставляя себя собраться с силами, и продолжили звать пропавших.

В этот момент из рации А Нин раздался громкий звук. Но помехи были очень сильные, я не мог разобрать слов.

Вокруг была мертвая тишина, и этот внезапный звук напугал нас до смерти. Мы в ужасе уставились на ожившую рацию.

А Нин тоже растерялась, ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Она поспешно схватила рацию, и прислушалась, пытаясь разобрать слова.

Снова раздался звук вызова, помехи все еще были сильными, но теперь точно было понятно, что кто-то вызывает нас.

"Они рядом!" — воскликнул кто-то. А Нин чуть не подпрыгнула от неожиданности.

В такой местности, как город Дьявола, рации практически бесполезны, сигналы можно принимать только на очень коротких расстояниях. Мы это поняли еще в самом начале, когда настраивали связь: стоило отойти подальше, и приема не было. Сейчас же сигнал вызова звучал очень четко, значит, рация вызывающего находится где-то рядом, в зоне приема.

Мы вздохнули с облегчением, А Нин немедленно начала регулировать частоту. Звук стал более четким, но мы все еще не могли разобрать слов. Затем А Нин крикнула в рацию: "Я — руководитель экспедиции, мы ищем и спасем вас. Где вы?"

В ответ донеслись невнятные звуки, похожие на человеческую речь, но интонация изменилась, казалось, собеседник услышал А Нин.

Разочарование сменилось энтузиазмом, врач в свою рацию крикнул : "Yes!" Я тоже достал свою, включил и отрегулировал, чтобы проверить, может быть, у А Нин рация просто неисправна. Но звук из моей тоже был с помехами.

А Нин снова обратилась к собеседнику, ответ в этот раз был еще более четким. Мы все прислушались, стараясь разобрать слова.

И тут я понял, что мы ошибались. Человек, вызывавший нас, похоже, не разговаривал. Это трудно описать. Было похоже, что из рации доносится ехидный смех.

Примечания переводчика

(1) Песчаные ямы - разновидность зыбучих песков, отличающаяся меньшей площадью, но большей глубиной.

(2) В оригинале говорится об арабской груде камней (阿拉伯石堆). Но у арабов есть две традиции складывания каменных пирамид: погребальные пирамидки и древние мустатилы, которые пирамидами или грудами не являются, они скорее похожим на заборы. То, что складывал Чжаси, больше напоминает сейды (именно груда, куча), которые использовались в качестве меток на местности или оберегов от злых духов. Кстати, сейды характерны именно для Тибета: доче — пирамидка, которую собирали паломники в святых местах, имеющая сакральный смысл, и чедо — собственно пометка на местности для других путешественников. Поскольку Чжаси тибетец, я и использую характерное для Тибета название.

Окончание главы