Система Будды и монах который хотел отказаться от аскетизма. Глава 376

Глава 376 — Будда в сердце Фанчжэна.

Су Юнь усмехнулась и затем, она поставила небольшую мисочку с водой, на пол. Одинокий Волк начал быстро лакать из неё языком. И он это делал, на довольно шумный манер.

Затем Су Юнь отправилась на кухню и всё её внимание, теперь занимала готовка. В тот же момент, в гостиной остались лишь добрый на вид Фанчжэн и холодный на вид Лу Хуй с нахмуренными бровями. Ситуация в комнате, стала довольно-таки неловкой.

И через какое-то время, Лу Хуй внезапно заговорил: “Маленький монах, ты ведь наблюдал сейчас за баскетбольным матчем, не так ли? И так же, ты был здесь и вчера, не правда ли?”

Фанчжэн кивнул: “Этот Нищий Монах и вправду был там.”

“Так, если у тебя есть настолько много свободного времени, что ты можешь тратить его на просмотр любительских баскетбольных матчей, то почему ты это делаешь, вместо того чтобы, посвятить его Будде?” — Лу Хуй ехидно ухмыльнулся. Он был уверен в том, что этот молодой монах, перед ним, был монахом-мошенником. И даже если он был настоящим монахом, это было не важно! Ведь было более чем очевидно, что он не был аскетом. Если же это, было бы не так, то откуда у него могло найтись свободное время, чтобы смотреть за любительскими баскетбольными матчами?

Фанчжэн улыбнулся: “Этот Нищий Монах покинул гору, чтобы окунуться в светский мир, и чтобы увидеть мириады особых черт, разумных людей. Баскетбольные матчи так же являлись частью человеческой жизни. Поэтому, этот Нищий Монах за ними наблюдал, и он находил их довольно интересными. Кроме того, то, что было поистине интересным, возможно, было никак не связано с баскетбольными матчами.”

“Ох? Ты меня заинтриговал. Если интересной штукой, не являлись баскетбольные матчи, то что, для тебя, было интересным?” — Ну и после прослушивания ответа Фанчжэна, любопытство Лу Хуя было спровоцировано.

Фанчжэн ответил ему, на глубокомысленный манер: “Естественно, это было что-то, что находилось за пределами баскетбольного матча. А именно, сердце человека.”

Лу Хуй был ошарашен этим ответом. Однако же, он не был им удовлетворён: “Так ты говоришь мне о том, что я не должен был их прогонять? Да ты нихуя не знаешь!”

Фанчжэн покачал головой: “Покровитель, как этот Нищий Монах, может быть, ну хоть как-нибудь с вами связан?”

Лу Хуй был ошеломлён: “Что ты имеешь в виду?”

Фанчжэн безмолвно улыбнулся, когда Лу Хуй с подозрением пялился на Фанчжэна. Он был слегка озадачен тем, что было у этого молодого монаха, на уме.

И в этот момент, Су Юнь подала на стол блюда. На блюдах были лишь овощи, вообще без какого-либо мяса. И из того, как это всё и выглядело, финансовая ситуация данной семьи, так же была, не очень-то и хорошей. Су Юнь сказала: “Почтеннейший, простите нас за то, что мы не можем выдать вам многого.”

Фанчжэн быстро встал из-за стола и затем, он сложил ладони вместе: “Амитабха. Покровитель, этот Нищий Монах, уже у вас в большом долгу, за то, что вы его накормили. Поэтому, как этот Нищий Монах, вообще может вас винить?”

И только тогда, Су Юнь радостно вернулась на кухню, чтобы сделать что-то еще.

И в тот момент, когда Фанчжэн опять сел за стол, он услышал комментарий от Лу Хуя: “В наше время, очень много монахов, просят у людей: пожертвования, подати и безвозмездную помощь. Но, в итоге, большая их часть оказывается в кутузке. Подобное я видел своими глазами. Так же, я слышал, что Буддизм был разделён на Школы Мысли, Махаяны и Хинаяны. Буддизм Махаяны учит спасать других людей, когда Буддизм Хинаяны, учит спасать лишь самого себя. Буддизм Махаяны не одобряет собирание пожертвований, с людей, когда Буддизм Хинаяны, в свою очередь, это дело одобряет. Это правда? Маленький монах, ты ведь из Хинаянской школы мысли, не так ли?”

Из этой серии, из вопросов, стало ясно, что Лу Хуй знает кое-чего о Буддизме. Более того, он язвительно задавал эти вопросы Фанчжэну. В Китае, Буддизм Махаяны был основным религиозным течением. И если кто-то являлся частью Хинаянской школы мысли Буддизма, то к нему бы относились в обществе, лишь с презрением. Ну, по крайней мере, обычные люди придерживались подобного мнения. Ну и конечно же, в глазах монахов...

“Покровитель, это была правда, что Буддизм разделился на Махаянскую и Хинаянскую школы мысли. Однако же, они не были, ни хуже и не лучше, друг друга. Будь то спасение себя самого, или же спасение других, оба этих действия приводили к тому, что в нашем мире появлялось на одного, или же на пару хороших человек больше. Так почему подобные действия, должны считаться, чем-то плохим? А что до этого Нищего Монаха... Ну, он верит в Будду, и данная вера не была уникальна ни для Махаянской, ни для Хинаянской школ мысли. Покуда подобные действия, были верными, этот Нищий Монах будет в них верить.

А что до испрашивания пожертвований, то существуют определённые правила, чтобы этим заниматься. Существует такие вот фразы: пожертвования никогда не просят после полудня и, просить их можно, не более чем у семи семей.

Поэтому, если кто-то не сможет испросить пожертвования за эти семь попыток, то ему придётся медитировать на пустой желудок, и он не может тревожить покой остальных людей.”

“Ты веришь в Будду? А в какого именно Будду ты веришь?” — Лу Хуй захотел проверить Фанчжэна.

Фанчжэн указал пальцем, на своё сердце: “Будда в сердце, Будда ты сам и Будда является всем в этом мире.”

“Что это ещё за Будда то такой?” — Лу Хуй был ошарашен.

“Увидев истинную натуру бытия и слившись с Буддийской натурой, любой может стать Буддой. Так почему бы вам не верить в себя, в своё сердце и в добро, которое существовало в каждом существе, этого мира? Этот Нищий Монах желает быть честным со своим сердцем, и он хочет помочь этому миру, посредством его достойных поступков. Ведь, как говорится: как кто-то может стать Буддой, когда его сердце, уже является Буддой?”

Лу Хуй ошарашено замолчал. И он смотрел на Фанчжэна так, как если бы тот был монстром. Монахи, с которыми он встречался в прошлом, часто говорили о Будде и о его поступках. И это был, его первый раз, когда он видел кого-то, навроде Фанчжэна! Он был буквально монстром, среди Буддистов!

Лу Хуй теперь был еще сильнее заинтригован Фанчжэном и поэтому, он расправил спину и сел поудобнее. Его нахмуренные брови, практически полностью исчезли и затем, он спросил: “Если то, что ты говоришь, будет распространено среди обычного люда, то скорее всего, тебя насмерть забьют палками, остальные Буддисты.”

Фанчжэн слегка покачал головой: “Подобное никогда не произойдёт. Будда способен принять, всё что угодно. Покуда это было правильным и хорошим, он мог это принять. Будда существует не только в одной школе мысли, которая была самой правой и ортодоксальной, вовсе нет, он был амальгамой многих школ мысли нашего мира. В сердцах всех людей, находится Будда, который принадлежит, лишь им самим. Однако же, и вправду существуют такие люди, которые верят в Будд, что были сущими, в других. И это всё.”

“А разве за подобные мысли, монахи не будут подвергаться остракизму (изгнанию)?” — Со всей серьёзностью спросил Лу Хуй.

Фанчжэн хотел кивнуть, но затем, он подумал о Мастере Дзэна Одном Пальце. И поэтому, он задумался над возникшей дилеммой. То, что Фанчжэн сейчас высказал, было словами, которые в прошлом говорил Мастер Дзэна Один Палец. И некоторое время назад, Мастер Дзэна Хунянь, так же рассказал ему о том, что Мастер Дзэна Один Палец, был довольно сильным приверженцем неортодоксальности. Из-за чего он и ушёл на гору Одного Пальца... Монастырь, в котором он состоял, в качестве монаха, его не принял.

Ну и вспомнив об этом, Фанчжэн вздохнул: “Немногие могут дорасти до подобной культивационной стадии. Разные убеждения приводят к раздорам, которые в итоге, не обязательно приведут к счастливому концу. Поэтому, их можно лишь избегать.”

Лу Хуй улыбнулся, когда он это и услышал. Он начал верить в то, что Фанчжэн был настоящим монахом. Это произошло потому, что он понял, что данный монах, перед ним, говорил все эти слова, с кристально чистыми глазами. В них не было ни отвлечённых, ни сокрытых мыслей. Всё что он говорил, брало начало в его сердце. И это был его первый раз, когда он повстречал настолько невинного человека.

Ну и в этот момент, Су Юнь пришла на кухню, с еще одним блюдом. И затем, она с улыбкой произнесла: “О чём это вы тут говорите? Вы парни, кажется, что хорошо проводите время.”

Лу Хуй, выдал ей, редкую для себя улыбку: “Я общаюсь с Почтеннейшим, о Буддизме.”

Су Юнь с изумлением посмотрела на Лу Хуя. Она не видела его улыбающимся, уже в течение очень долгого времени. И когда, она в очередной раз посмотрела на Фанчжэна, она начала находить его, еще более приятным глазу! Ну и поэтому, Су Юнь и сказала: “У меня на кухне, всё ещё осталось немного вегетарианских ингредиентов. И сейчас, я приготовлю из них, ещё какое-нибудь блюдо. А вы, пока, продолжайте общаться.”

И высказав это, Су Юнь ушла на кухню.

Лу Хуй посмотрел на Фанчжэна: “Почтеннейший, согласно тому, что я знаю. Ассоциация Буддистов, полностью запретила монахам, просить пожертвования по домам, это ведь правда? Что вы насчёт этого думаете?”

Фанчжэн улыбнулся: “Я думаю, что это хорошо.”

“Ну, если данный запрет, был хорошей штукой, то почему вы испрашиваете пожертвования?” — С замешательством в глазах, Лу Хуй посмотрел на Фанчжэна.

Фанчжэн усмехнулся, когда он смотрел на Лу Хуя: “Покровитель, вы знаете разницу, между попрошайничеством и испрашиванием пожертвований?”

Лу Хуй нахмурился: “Ну они, вроде как... Одинаковые по смыслу, верно же?”

Фанчжэн покачал головой: “Во времена династии Мин, Император Хунъю [1] разделил людей на разные социальные круги. Попрошайки теперь имели социальный ранг десять, что было самым крайним рангом. В трёх религиях и в девяти школах мысли, попрошайки были такими существами, которые так же были крайними по социальному рангу. Из этого, вы можете сделать вывод, настолько сильно Китай ненавидел попрошаек. Ну и поэтому, когда Буддизм распространился в Китае... Китай смог принять Буддизм, но люди в Китае, не смогли принять испрашивания пожертвований, которые по факту, ничем не отличались от попрошайничества. Ну и поэтому, люди верили в то, что испрашивание пожертвований, было эквивалентно попрошайничеству.

Однако же, испрашивание пожертвований и попрошайничество, сильно отличались друг от друга. Цель прошения пожертвований, была не в том, чтобы что-нибудь попросить, вовсе нет, а чтобы выдать монаху предлог, для ухода из монастыря. Ведь, таким образом, они могли интегрироваться с обществом и испытать на себе, светский мир. Если монах не сможет повидать мир и все его различные стороны, то как он сможет взрастить в себе сердце бодхи? Как он сможет стать Буддой?

Монахи создают хорошую карму, посредством прошения к себе доброты, вот поэтому оно и зовётся: испрашивание пожертвований. Ну и раз карма существует в нашем мире, то каким образом, просьбы о пожертвовании, могут быть безвозмездными?”

[1] Чжу Юаньчжан (21 октября 1328 — 24 июня 1398) — первый император китайской Империи Мин с 1368 по 1398. Присоединился к Восстанию Красных повязок, со временем стал предводителем сепаратистов и, несмотря на низкое происхождение, возглавил руководство страной со столицей в Нанкине. После самопровозглашения объявил о начале династии Мин. Историками был охарактеризован как реформатор, успешный политик и борец с влиянием монголов. Ряд исследователей сравнивал Чжу Юаньчжана с Мао Цзэдуном.

Окончание главы