Система Будды и монах который хотел отказаться от аскетизма. Глава 150 — Как многоречиво. ②

Глава 150 — Как многоречиво. ②

Ну и до текущего момента времени, Фанчжэн всё еще не осознавал его текущее положение в обществе. Пересечение реки на стебле камыша, было подтверждением божественных сил Патриарха Бодхидхармы. Его статус в обществе, уже давным-давно как вырос, из-за подобного “божественного” мастерства. Он был чем-то навроде знаменитости, среди этих монахов. Ведь большинство монахов, обязательно слышали о легендарных похождениях Патриарха Бодхидхармы. Пересечение реки на стебле камыша, была одной из тех отличных легенд, которые передавались сквозь поколения. Ну и они думали о Фанчжэне даже еще лучше, чем о Патриархе Бодхидхарме, ведь они видели его своими глазами, когда Патриарха Бодхидхарму, они никогда и не встречали. Они чувствовали к Фанчжэну, благоговение и трепет.

Фанчжэн почувствовал легкое возбуждение, когда он узнал, что его Монастырь Одного Пальца, наконец-то будет расположен на рекламном плакате. Название его монастыря, наконец-то будет хорошо известно в мире.

Он отсюда, больше никуда и не уходил и всё что он сейчас делал, это ждал, когда рекламный плакат и будет вывешен на входе в Монастырь Байюнь.

Ну и где-то минут через десять, смуглый монах выбежал из монастыря с еще парой монахов. Ну и после того, как они выдали Фанчжэну поклон, они вывесили на входе новый плакат. Ну и когда Фанчжэн увидел на нём двери Монастыря Одного Пальца, с большим золотым текстом, он улыбнулся: “Старый Отец Один Палец, наш Монастырь Одного Пальца, наконец-то появился на дверях Монастыря Байюнь. Ты это видишь?”

Фанчжэн вернулся в комнату для декламаций в очень хорошем настроении. Он вынул священное писание и начал его перечитывать, в своих приготовлениях к завтрашнему дню.

Ну и в этот самый момент, он услышал какую-то шумиху, звуки от которой, раздавались снаружи.

Фанчжэн вышел из здания, чтобы на всё посмотреть и он увидел пару монахов, которые что-то кричали, во время того, как они указывали пальцами и мётлами на крышу. Фанчжэн поднял свой взгляд, и он увидел розовую задницу обезьяны, которая исчезла в деревьях.

Фанчжэн услышал, как один из монахов, очень раздосадовано говорил: “Эта обезьяна заходит слишком, слишком далеко. Она приходит к нам в монастырь, каждый день, чтобы красть. Ранее она украла некоторое количество подношений, а сегодня, даже статуя Будды пала жертвой, этих наглых лап. Эх-эх-эх... Если бы я, не был бы монахом и если бы она, не была охраняемым животным, то я бы уже избил бы её, до беспамятства!”

“С этим ничего не поделаешь. Ведь она является охраняемым животным. Это как живой предок, которого ты не можешь тронуть и пальцем. Пойдем. Нам лишь нужно, прогнать её прочь. Эх-эх-эх...” — Еще один монах проворчал данные слова.

Фанчжэна реально позабавил тот факт, что коренастые и боевые монахи стали лишь беспомощными мальчиками, перед какой-то там обезьяной. Так значит он был не единственным человеком, которого донимали животные! Ну и вспоминая о той самодовольной белке, которая нагло крала его еду, он почувствовал, что в этом мире, всё-таки была справедливость.

Ну и поэтому, он вернулся в свою комнату и продолжил там медитировать. Чуть позже этим вечером, Фанчжэн проголодался и он начал копаться в своей тканевой сумке, чтобы найти там Рисовые Пельмешки, чтобы их и съесть. Однако же...

“Где блин мои рисовые пельмешки?!” — Фанчжэн изумлённо смотрел на пустую сумку и практически выругался из-за гнева. К его счастью, он уже привык вести себя как просвещённый монах и он смог сдержать подобные позывы. Тем не менее, про себя, он жуть как орал: «Какой ублюдский внук, украл те крохи, в виде рисовых пельмешек, что у меня и оставались? И разве у него не было, ну хотя бы какой-нибудь воровской этики? Кради чёрт тебя побрал у богатых и не кради у бедных. Разве ты не можешь понять такую простую логику? Разве он не знал, что у воров так же был свой кодекс чести?»

*Звук ревущего желудка.*

Его желудок начал стонать, когда Фанчжэн потёр свой животик и вышел из комнаты. Он сейчас задавался вопросом, как бы ему найти, ну хоть что-нибудь поесть.

Ну и в этот самый момент, он услышал шуршание, которое доносилось сверху, с деревьев.

Фанчжэн посмотрел наверх и увидел тень, которая сидела вприсядку на дереве, причём данная тень, даже скалила ему зубы.

Фанчжэн начал рассматривать её более тщательно, и он понял, что это была, покрытая белым мехом, обезьяна.

Ну и увидев обезьяну и вспомнив о ситуации, что и произошла этим утром, Фанчжэн шлепнул себя по лысой голове и воскликнул: “Обезьяна, так тем вором, что и украл мои рисовые пельмешки, была ты?”

“Га?!”

Обезьяна пипец как перепугалась, когда она странным взглядом уставилась на Фанчжэна. Затем она затряслась, когда она указывала пальцем на Фанчжэна и спрашивала: “Так ты знаешь, как говорить?”

Лицо Фанчжэна тут же побледнело. Почему все животные, которые и слышали его голос, вели себя подобным образом? Он, казалось, что позабыл, что если бы какое-нибудь животное, так же начало бы говорить с людьми, человеческим языком, то возможно бы эти люди, так же начали бы вести себя, подобным образом...

Фанчжэн сказал: “Этот Нищий Монах очевидно, что мог говорить. Прекращай болтать о всякой ерунде. Отвечай! Где рисовые пельмени этого Нищего Монаха?”

“Дай мне рисовый пельмень, и я тебе расскажу.” — Обезьяна почесала свою задницу, когда она свысока посмотрела на Фанчжэна. Её глаза, кажется, что блистали бушующим огнём, когда она смотрела на комнату Фанчжэна.

Фанчжэну больше не нужно было расспрашивать обезьяну и дальше, чтобы узнать от неё ответ, на его вопрос. Ведь после того, как он прожил с дикими животными, в одном доме, на протяжении такого долгого времени, он теперь мог понять, где была правда, а где нет, с одного взгляда, когда дело касалось этих наивных животных. Абсолютно всё было написано на их мордах!

“Ты всё ещё хотела, ещё больше еды, после того как ты уже стырила мои рисовые пельмешки? Ты заставила этого Нищего Монаха голодать! Ну и что ты теперь планировала делать по этому поводу?” — Строго проговорил Фанчжэн.

“Так эти рисовые пельмешки и вправду были твои?” — Обезьяна уставилась на Фанчжэна.

“Ясен пень, что мои! Они были собственностью единственного и неповторимого Фанчжэна!” — Уверенно произнёс Фанчжэн.

“А ты уверен? Ты по виду, ничем не отличаешься, от других, тупых, лысых обезьян. Так почему, у тебя, были данные рисовые пельмени, а у них, их не было? Разве все персики с определённого дерева, были сорваны тобой?” — Спрашивала обезьяна со всей серьёзностью.

У Фанчжэна из-за этих вопросов, просто не было слов. Он осознал, что было и действительно трудно общаться с этой незнакомой ему обезьяной-деревенщиной, на такие темы, которые выходили за рамки “общего представления существ о данном мире”, что и было у её вида.

Поэтому он направил данный разговор, обратно к самой сути: “Избавь меня от бесполезной болтовни. Вот в этом месте, в данный момент, я и проживаю. Ну и забирание чего-нибудь из моего дома, без спроса, разве не является лишь воровством? @#$%^…"

“Хватит, прекрати уже всю эту пустую болтовню. Всё что я сделал, это съел два твоих рисовых пельменя. К чему весь этот словесный шум? Я уже съел огромное количество еды этих лысых обезьян, но я никогда еще не видел, чтобы хоть кто-нибудь из них, был настолько же болтлив.” — Несдержанно прокричала обезьяна.

Фанчжэн сейчас был просто изумлён. Его сейчас словесно презирала обезьяна! Фанчжэн стерпел весь тот разгорающийся в его сердце огонь, когда он с любопытством и спросил: “И что они вместо этого делают?”

“Они швыряются мётлами и штуками, которые были похожи на персики. Они подпрыгивают и скачут, попутно, громко крича. Это довольно-таки забавное зрелище, из активных действий, этих лысых обезьян. Только вот, они все, немного тупые. Тем не менее, они все, намного более откровенные в своих действиях, чем ты. Они обычно, только лишь кричат, перед тем как хоть что-нибудь предпринять. Никто из них, не был настолько же болтлив, как ты!” — Произнесла обезьяна со всей серьёзностью.

Фанчжэн: «@#$%@… Эта обезьяна и действительно путает, доброту других людей, с идиотизмом.»

*1 Это были последние слова Чжоу Юя. Вот вам краткий перевод причины этого изречения.

Чжоу Юй был хорошо известным генералом армии, который охранял территории своего лорда, от Цао Цао и Лю Бэя. В Китайской исторической новелле “Троецарствие” он описывался как соперник Чжугэ Ляна, а именно советника Лю Бэя. Он очень завидовал способностям Чжугэ Ляна, и он постоянно пытался перехитрить последнего, но он никогда не был в этом успешен. Ну и кроме этого, смерть Чжоу Юя так же была изображена в произведении, как преднамеренно вызванная Чжугэ Ляном. Чжугэ Лян три раза разбивал его планы битвы, под чистую. Ну и на третий раз, он сплюнул кровью, вздохнул и сказал, перед тем как умереть: “Если (Чжоу) Юй уже был рождён, то тогда почему (Чжугэ) Ляну нужно было рождаться?”

Рисунок Чжоу Юя.

Окончание главы