Система Будды и монах который хотел отказаться от аскетизма. Глава 201 — Произошло что–то и действительно “большое”

Глава 201 — Произошло что-то и действительно “большое”.

Юй Гуанцзэ вздохнул: “Почтенный Фанчжэн, если бы это всё, происходило бы в прошлом, до наших текущих съёмок, то я бы точно, имел бы полную уверенность в том, что я смог бы найти кого-нибудь вам на замену, чтобы закончить съёмки текущей сцены. Но теперь, после того как я уже увидел вашу актёрскую игру, могу сказать со всей серьёзностью, что найти кого-нибудь, кто будет равен вам по “качеству” актёрской игры, было практически невозможно. Вы уверены, что я никак, не смогу вас убедить, закончить съёмки, лишь только одной, именно этой сцены? В ней осталось, не так уж и много сценарного содержания.”

Фанчжэн решительно покачал головой: “Этот Нищий Монах, имеет слишком много неразрешённых мыслей в голове, поэтому он не сможет действовать так же, как если бы у него на душе, было бы полное спокойствие. Пожалуйста, больше не упоминайте об этом, вновь. Ну и к тому же, этому Нищему Монаху, всё ещё нужно заниматься земледелием. Ну и каждодневное чтение, перечитывание и зачитывание священных писаний, занимает большую часть времени этого Нищего Монаха. Так что, этот Нищий Монах, не будет иметь достаточное количество энергии, чтобы ко всему этому, еще и продолжать играть в вашем фильме.” — Фанчжэн сейчас и вправду, ему не лгал. Кристаллическому Рису, для роста, требовалась декламация или же, зачитывание священных писаний. Ну, по крайней мере, Фанчжэну нужно было пересказывать, зачитывать или декламировать священные писания, перед рисовым полем, раз в неделю. Ну и никто не знал, сколько именно, по времени, мог занять один-единственный пересказ священных писаний. Если Фанчжэн будет находиться в “правильном” состоянии ума, то один-единственный пересказ, мог занять у него, целый день.

Ну и поняв такие вот факты, что Фанчжэн был непреклонен в вопросе актёрской игры и что он не будет играть в его фильме, как бы он его и не упрашивал: Юй Гуанцзэ мог лишь уйти из монастыря, с невесёлой улыбкой на лице. Он почувствовал из-за этого, довольно-таки большое сожаление, но в дополнении к этому, он так же, в тайне от всех, почувствовал и волну (трепет) вдохновения (озарения). К счастью, у него всё еще оставался, этот, уже снятый кусок картины, для его коллекции. Ну и к тому же, у него появилась одна, очень дерзкая и очень смелая идея!

Ну и после того, как Фанчжэн проводил Юй Гуанцзэ из монастыря, он закрыл монастырскую дверь и вернулся под дерево бодхи. Он вынул смартфон из кармана, и затем, он попытался найти в Интернете такую дискуссию, в которой бы обсуждали все правильные и неправильные аспекты “убийства”. Ну и во всех дискуссиях, убийства единодушно осуждали! Сердце Фанчжэна начало колебаться в нерешительности.

“Система, а убийство человека, является грехом? Независимо от ситуации, убийство человека – грех?”

“Я не могу ответить на твой вопрос. Тебе нужно понять, его, самому. Если ты придёшь к какому-нибудь умозаключению, то оно, будет только твоё. Не беспокой себя поиском ответов в Интернете. Ведь в этом мире, все монахи верят, что убийство кого-нибудь, является именно грехом.”

Фанчжэн улыбнулся невесёлой улыбкой: “Не, ну серьёзно, чувиха, когда мне нужна твоя помощь, ты всегда вертишься как мяч.” —  Он понимал, что Система выдала ему не совершенный (ответ, который не ведёт ни к какому умозаключению) ответ. И всё же, Система не смогла с ним не согласится, что означало о том, что в подобном вопросе, было что-то большее и возможно, в самом вопросе и заключался ответ! Ну и поэтому, Фанчжэн почувствовал себя намного лучше.

Ну и вследствие чего, Фанчжэн выбрал один из наиболее популярных Буддийских форумов, и он создал там аккаунт (учётную запись). Затем, он создал на нём тему: “Убийство кого-нибудь – грех?”

Ну и вскоре, он получил свой первый ответ.

“Убийство кого-нибудь, очевидно, что было грехом.”

“Циркуляция кармы приводит лишь к карательному правосудию. Убийство кого-нибудь приводит к огромным кармическим последствиям. Если убийство не было грехом, то разве подобное правило, не привело бы к всемирному хаосу?”

“Независимо от ситуации, никто не имел права, забирать чью-то жизнь.”

“Вы все, живёте лишь однажды. Убийство кого-нибудь – серьёзный грех!”

…

Фанчжэн покачал головой, когда он прочитал эти комментарии. Он закрыл страницу с комментариями, так как он, не нашёл те ответы, которые он там и искал.

Ну и после того, как Юй Гуанцзэ вернулся назад, его тут же окружила группа людей. Ну и новость о том, что Фанчжэн возможно и не будет продолжать сниматься в этом фильме, начала распространяться по съёмочной площадке, как пожар. Большая группа людей, начала обсуждать это событие, ну и после того, как они в беспомощности прождали в течение продолжительного количества времени, Юй Гуанцзэ наконец-то вернулся. Ну и самые любопытные из них, тут же к нему подбежали, ожидая наконец-то услышать ответ. (?)

(?) Какой-то неадекватный абзац.

Ну и прежде, чем кто-либо смог, что-либо сказать, Юй Гуанцзэ улыбнулся горестной улыбкой и проговорил: “Ладно, ладно, прекратите уже скулить. Да, это правда, что Почтенный Фанчжэн, не будет принимать участия в съёмках, до конца этого фильма. (Он впредь, вообще не будет сниматься в фильмах.) Ну и, хотя это и была довольно-таки большая утрата для нашего фильма, с этим уже ничего не поделаешь. Я уже связался с ветераном киноиндустрии, чтобы его заменить. Мы сможем продолжить съёмки, через три дня. Так что, вам всем, будет выдано, два внеплановых, выходных дня...”

Ну и то, что удивило сейчас Юй Гуанцзэ, было таким вот обстоятельством: что эти люди, которые раньше, в подобной ситуации, повели бы себя так, как если бы они наконец-то обрели свободу от рабства; в текущий момент; услышав, что у них появилось немного свободного времени; именно сейчас; по какой-то причине; они все начали выглядеть угрюмо и опечалено.

И в особенности, это было заметно на лицах Ху Сяо и Чжао Хунсяна. Они сейчас выглядели так, как если бы их родители, внезапно умерли в аварии.

“Режиссёр Юй, а что и вправду нет никакого способа, чтобы изменить его решение? Разве мы, не можем выдать ему больше денег, за работу?” — Спросил Ху Сяо.

Юй Гуанцзэ покачал головой: “Ты грубый мужик. Всё о чём ты думаешь, было лишь деньгами. Не упоминай здесь о деньгах. Он просвещённый монах. Так что деньги, были бесполезны.”

Лицо Ху Сяо, тут же стало, еще более горестным: “Какая печаль. Если бы он, был бы готов играть и дальше, то он бы точно, стал бы знаменитым. Если бы мы, смогли бы подписать с ним контракт, мы бы смогли сделать на нём, просто тонны денег...”

Юй Гуанцзэ на подобное заявление этого толстосума, закатил глаза. Бизнесмены и вправду были лишь бизнесменами. Какая неотёсанная грубость, какое вопиющее пренебрежение человеческими желаниями!

Ну и после обеда, Ху Сяо и Чжао Хунсян ушли с горной вершины, с простецким монтажом, уже отснятой сцены. Ну а съёмочная команда, в свою очередь, вернулась к своей обыденной рутине. Без ветерана киноиндустрии на замену, им сперва, нужно было начать снимать остальные сцены.

Ну и все эти дела, не имели ничего общего с Фанчжэном. Он приготовил котелок Кристаллического Риса и затем, он обжарил в масле целую миску ростков Горной Полыни, которыми впоследствии, насладились волк, обезьяна и белка.

Ну и после сытного обеда, эти три животины, вышли из храма, чтобы присоединиться к съёмочной суете. У Фанчжэна было такое странное и назойливое чувство, что они сейчас действовали, как-то очень подозрительно, ну и в особенности подозрительной, была эта чёртова обезьяна. Её задница была еще краснее, чем раньше! Фанчжэн был в этом, более чем уверен.

Ну и уже, практически ночью, Фанчжэн с любопытством спросил: “Парни, вы присоединялись к съёмочной суматохе, на протяжении последних нескольких дней. Вы что-нибудь поняли, из ваших “выходов” к людям?”

Обезьяна почесала свой зад и усмехнулась: “А что, тут можно, было, не понять? Разве эта толпа снаружи, не являлась лишь кучкой идиотов, которые стояли или лежали на земле? Они сначала лежали на земле, а затем, они на ней стояли. Ну а после, они просто перетаскивали свои измученные тела, уже на другие места. Разве это, не всё, что они и делали? Это так скучно.”

Белка-самец сказал: “Те штуки, которые они кушают, такие цветастые и красивые. Несколько красивых дам, выдали мне всевозможные штуки, чтобы я их скушал. Я отлично провёл время, поедая все эти вкусности. Эти прекрасные дамы, были намного более щедрые, чем такой жадина, как ты.”

Фанчжэн из-за слов этой белки, закатил глаза: “Ты неблагодарная задница! Ты даже ползти не можешь, после каждого приёма пищи. Как ты смеешь называть меня жадиной! Ладно, ладно, с завтрашнего дня, я уменьшу твой рацион.”

Белка-самец тут же подбежал к нему, c щенячьими глазами на мордочке: “Я на самом деле, имел в виду, что они все, были слишком жадными. Ты намного более щедрый, чем они все, вместе взятые.”

Фанчжэн даже не мог и париться, начёт этого маленького товарища, который признавал благодетелем, любое существо, которое выдавало ему еду. Затем он посмотрел на Одинокого Волка.

Ну и на основании своего старшинства, Одинокий Волк и сказал: “Это было скучно. Кучка идиотов нашли какие-то хреновые палки и попытались заставить меня, за ними гоняться, чтобы приносить, их им, назад. Они даже не выдавали мне никакой награды за подобные действия. Так что они, могли просто позабыть о их сладких надеждах, в виде, приноса этих палок, к ним, назад.”

Фанчжэн: “@#$%@...”

Фанчжэн крепко спал в течение всей этой ночи, в которой “по идее” не произошло никаких событий. Ну и когда он продрал глаза, вся его зрительная перспектива (весь его взгляд), была заполнена полосами из красноты!

“Кто это сделал?!” — Воскликнул Фанчжэн.

Ну и в то же время, произошла серия из пронзительных выкриков, от представителей женской половины съёмочной команды, которые располагались на горе.

“Кто это сделал?!” — Ну и когда съёмки фильма, наконец-то начались, все члены съёмочной команды, разбили палатки, на горе.

Но они обнаружили этим утром, что-то и действительно: вопиющее, и шокирующее!

Палатка Ли Сюэ-ин была поистине большой и грандиозной. Она даже была оборудована душем, спальней и гримёрной. Ну и когда, она спала в ней по ночам, снаружи у её палатки, всегда дежурили люди, которые таким образом, охраняли её и её покой. Они следили за тем, чтобы никто не потревожил покой Ли Сюэ-ин. Ну а сама кровать, внутри палатки, была прикрыта специальной “вуалью” по периферии, которая не позволяла людям снаружи, увидеть, кто и лежал на этой кровати, под “вуалью”.

У Ли Сюэ-ин была привычка, раскладывать её новое нижнее бельё, с одной “неиспользуемой” стороны её королевской кровати, ну и таким образом, он облегчала себе надевание данного нижнего белья, по утрам. Но, почему его не было, на его законном месте, когда она за ним, этим утром, потянулась? Ли Сюэ-ин тут же открыла глаза, когда она села на кровати и когда одеяло было обёрнуто вокруг её полуголого тела. Она осмотрела окрестности, и она убедилась в том, что её лифчик и вправду исчез!

Ну и в тот же момент, она услышала крики от остальных женщин, которые находились снаружи.

Ну и после этого, голос Сяолю, можно было услышать, раздающимся снаружи: Сестрёнка Сюэ-ин, ты... Я... Ай-йа-йай, Сестрёнка Сюэ-ин, ты ничего не теряла?”

“Сяолю заходи внутрь. Что в точности произошло? Расскажи мне.” — Спросила озадаченная Ли Сюэ-ин.

Сяолю зашла внутрь, с красным лицом от смущения, ну и затем, она начала мягким голосом, выражать своё недовольство: “Я не знаю, кем являлся этот сексуальный извращенец, но он украл всё нижнее бельё, у наших товарищей-женщин, из съёмочной команды. Многие наши подруги, сейчас под одеждой, не имели, абсолютно, ничего...”

“Всё нижнее бельё, было украдено?” — Ли Сюэ-ин аж подпрыгнула на месте от испуга, и она затем, начала выворачивать наизнанку её сумку, с багажом, которая стояла, подле неё. Ну и когда она высыпала весь свой багаж на кровать, она поняла, что всё её нижнее бельё, полностью исчезло! Ни одной запасной пары из трусов и лифчика, не было оставлено на месте! К счастью, на ней всё еще были надеты кружевные стринги, или же ей, пришлось бы выходить из палатки, на голожопый вареник! (Без нижнего белья.)

Окончание главы