Система Будды и монах который хотел отказаться от аскетизма. Глава 119 — Мастер тоже может вести себя мило

Глава 119 — Мастер тоже может вести себя мило.

Фанчжэн тут же повеселел из-за действий этого прохвоста. Его рука дрогнула. «Ка-ча!» И еще одна фотография была сделана, но уже невзначай.

Фанчжэн был удивлён тому, насколько хорошей она вышла! Поэтому он продолжил нащелкивать еще больше таких фотографий.

Белка, так же, похоже, что знала, что именно Фанчжэн и намеревался сейчас сделать. На этот раз, она потянула на себя мочку уха Фанчжэна и широченно открыла свой рот, как если бы она уже собиралась откусить мочку от уха Фанчжэна, к чёртовой бабушке. Ну а её выражение на мордочке, со стороны, выглядело достаточно свирепым.

Фанчжэн поделился этой фотографией с друзьями, через свою страницу в социальной сети и добавил к ней, вот такой вот подзаголовок: “Ай-ай-йай, меня обижает свирепая белка. Мои уши в смертельной опасности. Спасите меня!”

Он загрузил данную фотографию на сайт, без каких-либо долгих или особых размышлений, и он не ожидал того, чтобы хоть кто-нибудь на неё, собственно, и ответит. В конце концов, у него в этой социальной сети, было всего лишь четыре друга: Чжао Датун, Ма Цзюань, Ху Хань и Фан Юньцзин. Они все были его друзьями в Вичате.

Но... Ма Цзюань, что сейчас приготавливалась к зажжению фейерверков, у неё около дома, в данный момент, смотрела в свой смартфон. Ну и, так уж и получилось, что она сейчас смотрела на страницы сервиса Вичата, которые назывались – “Моменты друзей” и делала она это, чисто из-за привычки. В общем по случайному стечению обстоятельств, ей посчастливилось узреть загруженную Фанчжэном фотографию.

Ма Цзюань тут же позабавило увиденное. Она никогда не ожидала узреть, такую милую сторону, мастера. Ну а что до “свирепой” белки, то она из-за неё совершенно не волновалась. Фанчжэн был таким человеком, который мог подчинить своей воле голодающего волка, так каким образом, он мог уступить какой-то там крошечной белке? Ма Цзюань тут же прокомментировала загруженную фотографию: “Мастер, выражаю вам соболезнования насчёт ваших ушей. Я вышлю вам слуховой аппарат, на следующий новый год. Ха-ха.”

Фанчжэна так же позабавил её ответ. Он сделал снимок крупным планом того, как этот маленький беличий товарищ, распластался на холке Одинокого Волка. Это всё выглядело так, как если бы ему и вправду было очень комфортно, когда он был уютно укрыт серебряным мехом Одинокого Волка.

Ну и когда Ма Цзюань и увидела эту фотографию, она разразилась безудержным смехом. Она тут же ответила: “Этот маленький беличий паренёк и вправду очень милый! А Одинокий Волк с прошлого раза, стал выглядеть круче. Мастер, а у вас есть ещё какие-нибудь подобные фотографии? Запрашиваю больше милоты!”

Ну и в это же самое время, в одной определённой деревне к северо-западу отсюда, Ху Хань нёс в руках красные бумажные фонари на палочке, когда он вёл за собой кучку детишек, по деревне. Время от времени, они кидали некоторые хлопушки и петарды в дома определённых людей и затем они мчались оттуда прочь, после того как они и выдавали этим людям внутри, знатный такой испуг. Он сейчас проводил довольно-таки весёлое время, из своей повседневной жизни. (У него сейчас было практически лучшее время в его жизни.*) Ну и временами, он вынимал свой смартфон и поглядывал на нём, на всплывающие сообщения и уведомления. Ну и так уж и получилось, что он увидел, как Фанчжэн выставил доступ “друзья”, на двух последовательных сообщениях с фотографиями, в его Моментах Вичата. Ну и открыв сообщения, Ху Хань тут же был покорён интеллектом белки. Он написал ответ под фотографиями: “Мастер, требую больше подобных милых фотографий. Эта белка такая умная! И она очень милая!”

*Возможно там есть какая-то идиома на Китайском, которую он вот таким вот образом и переводит... Я пока не смог её найти... Поэтому подобные фразы я буду переводить в 2х вариантах.*

Затем Ху Хань специально отправил приватные сообщения Чжао Датуну и Фан Юньцзин, с таким вот текстом: “Юньцзин, Датун, переходите по ссылке и посмотрите на Мастера. Он ведёт себя мило!”

В микрорайоне Линцзян, округа Луншуй, города “JL”*, Чжао Датун стоял рядом со столом, который был под завязку заполнен едой. Он держал большую чашу в одной руке и палочки в другой. Ну и несмотря на то, что он уже был сыт, он всё равно продолжал засовывать традиционные китайские пельмени (Цзяоцзы), прямиком к себе в рот.

*В Душе не чаю как такое перевести...*

Несколько детей, которые были намного младше Чжао Датуна, в данный момент уплетали еду за обе щёки, стоя рядом с ним. Со стороны, это всё выглядело так, как будто данные дети, никогда в своей жизни, раньше не ели китайские пельмени.

Ну и в этот самый момент, маленькая девочка разразилась восторженным смехом. Она вынула блестящую пятидесятицентовую монету изо рта и сказала с громогласным хохотом: “Ха-ха, я её достала, достала! В следующем году, я буду очень богатой!”

“Ты маленькая прохвостка, как ты вообще собираешься стать богатой, в своём юном возрасте? Эх, какая же это потеря драгоценной монеты. Погодите-ка, там же есть ещё одна. Мне нужно работать ещё усерднее.” — Чжао Датун упрекнул маленькую девочку, перед тем как продолжить жрать.

Остальные дети, так же ускорились в поедании. Ну и когда Чжао Датун ел, он про себя жутко ворчал: «Я просто отказываюсь в это верить. Я же, в конце концов, настоящий студент университета. Как моя удача в этом году, может быть хуже, чем у этой пары детишек?»

Ну и когда он это и проворчал, парнишка, который был на пару лет моложе Чжао Датуна, внезапно закричал. Все люди в округе услышали звук зубов, кусающих металл. Ну и следуя за этим, парнишка радостно завопил, посреди жуткой боли, вынимая изо рта пятидесятицентовую монету.

Чжао Датун и остальная компания детей, коллективно побросали палочки, когда они это и увидели. Они неподвижно упали на деревянный пол и начали натирать свои животики. Ну и одновременно с этим, они все использовали разнообразные слова, в своём ворчании и недовольстве. Там вокруг них, повсюду были улыбающиеся взрослые и из телевизора, который транслировал сейчас Гала-концерт с Фестиваля Весны постоянно доносился смех. Это было довольно-таки шумное место.

Чжао Датун наконец-то нашёл время, чтобы потратить его на себя. Он вынул свой мобильный телефон и увидел, что Ху Хань послал ему приватное сообщение. Ну и когда он и посмотрел на фотографии Фанчжэна, он тут же засмеялся и прокомментировал: “Мастер, загрузите ещё хотя бы две фотографии! Я хочу больше всевозможных фотографий с милотой!”

Фан Юньцзин в свою очередь, не была в таком хаотическом месте, как Чжао Датун. Она тихонечко смотрела Гала-концерт Фестиваля Весны, со своей семьёй. Там рядом с ними сидели и другие их родственники и тут недалеко от них, бегала по кругу кучка детишек. Время от времени, Фан Юньцзин с ними игралась. Она находила это времяпровождение, довольно-таки приятным. Ну и большую часть времени, Фан Юньцзин предпочитала тратить на проверку чего-то в её мобильном телефоне, чтобы таким образом и убивать время. В данный период времени, она не наслаждалась представлениями, что и транслировались сейчас в телевизоре.

Ну и когда Фан Юньцзин и увидела фотографии Фанчжэна, её глаза словно загорелись. Впоследствии она поделилась ими через свою страничку в Вейбо, ну и затем, она и написала: “Мастер, а у вас есть ещё подобные весёлые фотографии? Я такая сонная и всё же, мне нельзя сейчас спать. Мне нужно ещё несколько подобных фотографий, чтобы взбодриться.”

Ну и когда Фанчжэн увидел, что данный квартет начал на него давить, дабы получить от него побольше подобных фотографий, он почувствовал, что одиночество в нём, начало потихоньку растворяться. Он усмехнулся, когда он загрузил еще пару фотографий, которые он только недавно и сделал. На одной из них было запечатлено гнездо белки, вместе с куплетами, которые он сам, не так давно и написал.

Ну и когда Чжао Датун и увидел гнездо белки, он начал чувствовать боль в животе от неистового смеха: “Мастер, это что и вправду было гнездо белки? Это же очевидно, что был цветочный горшок... Ха-ха-ха! Подобное гнездо и вправду не нуждается ни в каких навыках, чтобы его и сделать.”

Богатенькая Ма Цзюань, так же это прокомментировала: “Это просто жалкое зрелище. Мастер, это же насилие над животными. Гнездо белочки просто ужасно. Я в один из дней, вышлю вам намного лучшее и намного более красивое!”

Фанчжэн слегка залился румянцем и ответил: “Этот Нищий Монах не имеет никаких топоров на данной горе. Поэтому для него, было невозможным сделать что-нибудь и действительно сложное, в качестве какой-нибудь конструкции, по типу скворечника или гнезда. Данный цветочный горшок был лучшим предметом, что этот Нищий Монах и мог предоставить белочке, в качестве гнезда. Ну по крайне мере, этому маленькому беличьему самцу, похоже, что оно и действительно нравится.”

Они ответили ему на это со смехом.*

*They responded with laugther... я хз почему переводчик с Китайского добавил сюда подобную фразу... Через 3-4 месяца начну изучать Китайский... вот тогда... через 3+ года... у меня не будут возникать подобные вопросы... Эх-эх-эх...*

Вместо этого, Фан Юньцзин и Ху Хань заприметили куплеты. Фан Юньцзин была ими поражена, когда она и написала: “Мастер, а где вы смогли купить такие великолепные куплеты?”

Фанчжэн ей и ответил: “Этот Нищий Монах, лично их написал. Почему вы спрашиваете?”

Фан Юньцзин ответила, но уже в жутком изумлении: “Мастер, вы написали их сами?”

“Юньцзин, о чём ты там, суетишься то так, беспрестанно тыкаясь в телефон?” — В стороне от неё, сидела её мать, Фан Цю, которая её сейчас и отчитывала.

Фан Юньцзин показала ей язык и затем, она показала ей каллиграфию Фанчжэна: “Мама, посмотри. Что ты думаешь насчёт этих куплетов?”

Фан Цю нахмурилась и сказала: “Что у тебя там ещё на уме? Они ведь не могут быть твоими, правильно? Я надеюсь, что они не будут ужасными...”

“Ой да ладно тебе, Мам! Я знаю, что ты великолепным каллиграф. Просто помоги мне их оценить.” — Подлизывалась к матери, Фан Юньцзин.

Фан Цю моментально сдалась под натиском лести Фан Юньцзин и она взяла её мобильный телефон в руки. Её улыбка моментально застыла у неё на лице, когда она и уставилась пристально на куплеты. Ну и когда Фан Юньцзин это и увидела, она не стала беспокоить свою мать.

Пару моментов спустя, Фан Цю запинаясь проговорила: “К... Кто это написал? Ты знаешь мастера, который написал эти куплеты?”

“Мама, ты меня пугаешь. Что не так с этими куплетами?” — Спросила её Фан Юньцзин.

“Они написаны, просто непревзойдённо. Я видела работы бесчисленного количества каллиграфов, но без сомнения, эта работа была лучшей из всех!” — Изумлялась Фан Цю.

“Они настолько впечатляющие?” — Фан Юньцзин надула губки, с взглядом неверия на лице.

“Естественно. Не забывай, что я критик каллиграфии. Я даже была судьёй на паре провинциальных соревнований.” — Фан Цю внезапно попыталась задобрить свою дочь, и она и спросила: “Ладно, давай не менять тему разговора. Ты и вправду знаешь мастера, который и написал эти куплеты?”

Фан Юньцзин ей и ответила: “Да. Он из деревни Одного Пальца. Там рядом с деревней, есть храм на горе Одного Пальца. Вот мастер Фанчжэн из этого храма и был тем самым человеком, который их и написал.”

“Мастер Фанчжэн? Гора Одного Пальца?” — Фан Цю покопалась в своей памяти, но подобное место было ей неизвестно. Ну и вместо размышлений над неизвестным ей местом, она и сказала: “Ах ладно, забудем об этом. Мы сможем наведаться туда после нового года и вот тогда, я и смогу нанести визит, данному мастеру каллиграфии.”

Фан Юньцзин была поражена, когда она это и услышала. Разве каллиграфия Фанчжэна и вправду была настолько впечатляющей? Ну и несмотря на её не верящие размышления по этому поводу, она всё-таки тоже чувствовала, что его каллиграфия и вправду была восхитительной.

Фотографии того, что обычно переводят с Китайского как Dumpling.

Окончание главы