Система Будды и монах который хотел отказаться от аскетизма. Глава 29 — Маленького размера храм, притягивает к себе притеснения

Глава 29 — Маленького размера храм, притягивает к себе притеснения.

Отредактирована и адаптирована благодаря поддержке: Tommy.

Только после того, как он услышал громкий, звенящий и взрывной звук, Фанчжэн по-настоящему очнулся. А, Цзян Тин, что сейчас стояла прямо напротив него, сильно испугалась из-за подобной реакции Фанчжэна.

«Почему этот монах, что был настолько вежливым и скромным, всего лишь пару моментов назад, внезапно остолбенел, остановившись на одном месте? И почему, потом, он стоял на нем, как будто он там был вкопан? К тому же, почему он стал настолько буйным, когда он вырвался из своих мыслей, которые и привели его к подобному остолбенению?»

Фанчжэн так же знал о том, что он довольно-таки сильно её напугал. Поэтому, он сделал глубокий вздох и сложил ладони вместе. А затем, поклонившись, он произнёс:

 – Покровительница, простите. Я потерялся в мыслях.

 – Цзян Тин, что-то произошло? Этот монах, что, тебя задирает? – в этот момент, откуда-то прозвучал голос Лу Сяоя.

Только теперь, Фанчжэн осознал такой вот факт, что и Толстяк, и Обезьяна, и Лу Сяоя, и Жуань Ин – они, все вместе, вошли в его храм и добрались до алтарного зала. И лишь Цзян Тин осталась позади. В общем: когда они услышали, непонятно откуда взявшийся, громкий звук, Лу Сяоя, естественно, пошла проверять, что вообще произошло.

Цзян Тин незамедлительно ответила:

 – Я в порядке.

 – Ох, ясно. Ладно, быстро иди к нам! Этот храм, возможно, и мал, но, при этом, он довольно-таки чист, –  прокричала ей Лу Сяоя.

Несмотря на то, что Фанчжэну явно не нравились эти два напыщенных индюка, в виде Обезьяны и Жиробаса – это было не важно, ведь сцена, которая сейчас промелькнула мимо его глаз, была слишком шокирующая и омерзительная! Даже если их рты и источают зловоние, и даже если они – совершенно не следят за своими языками, – это, всё равно, не означает о том, что они заслуживают смерти.

Осознав подобную истину, Фанчжэн сразу же заговорил:

 – Покровительница, можете ли вы выслушать слово или два, что данный Нищий Монах, хочет вам сказать?

 – Простите, но я не верю в Буддизм, – застенчиво произнесла Цзян Тин и просто сбежала от него прочь. В общем: даже дурак, мог бы понять, что дело тут было не в том, что она не верила в Буддизм, а в том – что она не верила лично в Фанчжэна! Она реально относилась к Фанчжэну, как к мошеннику.

Фанчжэн горько улыбнулся и грустно вздохнул:

 – Ладно, такова судьба. Карма всегда определяется лишь небесами. Все существа испытывают рождение и смерть. И я не могу вечно пытаться изменять будущее людей.

Произнеся эти слова, Фанчжэн махнул рукавом на это дело и затем, он вернулся назад, к заднему двору.

Однако, чем больше Фанчжэн хотел игнорировать этот насущный вопрос, между жизнью и смертью, тем чаще эти сцены, которые он увидел, возникали в его голове. Они давили на него своим чудовищным влиянием. Он не смог выбросить данную сцену из головы, независимо от того, сколько бы Буддийских сутр, он не декламировал, или же, сколько он не шлялся по всему храму, дабы успокоить свой разум. И в особенности тревожно, ему становилось тогда, когда он слышал голоса Обезьяны и Лу Сяоя, что раздавались снаружи. Ведь они заставляли его почувствовать даже еще большее беспокойство, чем ранее.

 – Цзян Тин, так ты говоришь, что этот монах впечатал свою ладонь в металлическую дверь, как какой-то безумец, когда ты, его, собственно, просто разбудила? Ха, этот монах, что, не чувствует никакой боли? Я, кстати, слышала этот звук. Он походил на раскат грома, – произнесла Лу Сяоя с ехидной улыбкой на лице.

Цзян Тин закатила глаза и ответила:

 – Не говори ерунды.

 – Ладно, ладно, продолжать не буду. Пойдём – давай посмотрим на эту металлическую дверь, что стукнул данный монах. Подумать только, что она сможет издать настолько громогласный звук. Мне теперь и вправду интересно, из чего она сделана, – с усмешкой проговорила Лу Сяоя, когда она вела Цзян Тин, за собой, в направлении металлической двери.

А тем временем, в алтарном зале: Жирный, Обезьяна и Жуань Ин, облепили со всех сторон Бодхисаттву Гуань Инь, её мальчика и девочку во служении и так же, статую Сканды на входе.

И в этот момент, Жирный решил заговорить:

 – Хоу Цзы, ты когда-нибудь видел настолько же реалистичную статую? Эта статуя Бодхисаттвы Гуань Инь и вправду выглядит, как настоящий и живой человек. К тому же, взгляни на эту девочку-прислужницу, она такая крошка-лапочка.

 – Чжи Фан! Это храм! Прекрати уже нести всякую педофильскую чушь! – Жуань Ин его отчитала.

Толстяк почесал затылок в смущении и произнёс:

 – Понял, понял. Хе-хе-хе. Но, мои слова никаким образом не оскорбляли Будду, и я лишь наслаждался их красотой. А за правду, меня никто наказать не может.

Хоу Цзы так же добавил:

 – Он ведь прав. Я уже побывал в бесчисленном количестве храмов, но, ни в одном из них, я не видел настолько реалистичных статуй. К тому же, просто взгляни на эти статуи. Они же настолько чисты, что на них даже и пылинок нет.

Жуань Ин так же отметила:

 – Монах, кстати, так же выглядит опрятно и при этом, он невероятно чист. Вероятнее всего, он просто помешан на чистоте.

Хоу Цзы кивнул и произнёс:

 – Вполне возможно. Тем не менее, очищать храм настолько усердно и хорошо, что статуи в его храме начинали выглядеть прямо, как живые... Могу со всей серьёзностью заявить: что он точно прикладывает к этому делу, очень много усилий. Возможно, он даже не являлся поддельным монахом?

И в этот момент, раздалось восклицание Толстяка:

 – Эй! Я всё это время задавался таким вот вопросом: почему у меня было такое стойкое ощущение, что как будто в этом храме, чего-то явно не хватало. И теперь, я наконец-то это понял. Вы вообще видели тут коробку заслуги?

– Что ещё за коробка заслуги? – спросила его Жуань Ин.

На что ей Толстяк и ответил:

– Это специальная коробка для пожертвований. Так как пожертвования всегда сравнивали с милостыней, что была уделом бедняков. Монахи решили возвысить себя над общественность и сделали такие коробки заслуги, вместо коробок для пожертвований. Мол, ты кидаешь туда деньги и за это ты получаешь заслугу! Глянь в интернете на этот разрешённый наёб. Иногда вместо них использовали столы для подношений или другие места, куда можно было складывать деньги. Но, я что-то не вижу тут подобных коробок.

Жуань Ин покачала головой и сказала:

 – Я тоже не видела ничего подобного.

Обезьяна с ней согласился:

 – Да, я так же не видел никаких столов или ящиков.

 – Возможно ли, что этот храм не принимает денежных пожертвований? – задался этим вопросом Толстяк.

Хоу Цзы рассмеялся и произнёс:

 – Мечтай. Разве ты не видел ту табличку на двери? Обычная палочка с благовониями – бесплатна, но, особо ценная палочка c гранулированными благовоний, стоит два сотана! Это явно не дёшево.

 – Хе-хе, я даже на минуту поверил, что этот монах не занимается отъёмом денег у населения. Похоже, он и вправду, лишь монах-мошенник, – когда голос Толстяка наконец-то иссяк в своем звучании, он услышал крик Лу Сяоя, который донёсся до него, снаружи: – Чжи Фан, Хоу Цзы, быстрее идите сюда!

Ну и когда, Чжи Фан и Хоу Зцы, услышали встревоженный голос Лу Сяоя, они одновременно воскликнули: «О нет!..»

Обезьяна стартанул с места, как настоящий спринтер, когда Жирдяй побежал к двери, в намного более медленном темпе. Однако же, его скорость, на самом деле, была совсем не маленькой. И когда он наконец-то набрал стабильную скорость, он проревел:

 – Грёбаный Лысый Осел, если ты посмеешь тронуть Сяоя, то я сожгу твой храм к хуям!

Фанчжэн – а именно тот человек, который сейчас испытывал крайнее беспокойство. на своём заднем дворе, – был сильно шокирован, когда он услышал этот пронзительный крик. Он про себя пробормотал: «Что, чёрт их побрал, они делают то такое?»

Поэтому, он отправился наружу, чтобы, как и все, посмотреть на произошедшее.

Обезьяна, Толстяк и Жуань Ин, выбежали из алтарного зала и затем, они увидели Лу Сяоя и Цзян Тин, что сейчас стояли у главного входа в храм. Они сосредоточенно пялились на приоткрытую металлическую дверь.

Осознав то, что эта парочка была в полном порядке, Обезьяна, Толстяк и Жуань Ин, спонтанно вздохнули от облегчения.

Хоу Цзы спросил:

 – Что случилось? Твой крик напугал меня до усрачки!

Толстяк с ним согласился:

 – Именно так. Что вообще случилось?

 – Нет нужды говорить на эту тему дальше, просто взгляните на это сами. Если не поняли, то взгляните на эту металлическую дверь! – Лу Сяоя указала пальцем на металлическую дверь.

Трио проследовало глазами по линии от её пальца до двери, и они обнаружили там “цель”, на которую и указывал её палец. Хоу Цзы увидев эту “цель”, моментально начал задыхаться. Там, на этой красной металлической двери, был кем-то чётко выбит след от человеческой ладони! И этот след от ладони. был невероятно чёток!

 – Сяоя, а зачем ты тычешь пальцем, в этот, кем-то заранее сделанный отпечаток от ладони? – недоумевая спросил Толстяк.

Лу Сяоя ответила ему, с мрачной улыбкой на лице:

 – Я тоже бы хотела, чтобы этот отпечаток, был кем-нибудь сделан заранее. Цзян Тин, почему бы тебе, не объяснить им всё поподробнее?

Цзян Тин рассказала им о том, что случилось с Фанчжэном. О том, что он внезапно обезумил, из-за чего он и ударил по металлической двери. И о том, что, в конечном итоге, он оставил после себя, вот этот вот опечаток. Этот рассказ нехило так напугал Жуань Ин и Толстяка. В итоге, Жуань Ин даже прокомментировала это событие:

 – Это ведь невозможно, я ведь права? Как живое существо могло иметь настолько монструозную силу?

Толстяк закатил глаза и произнёс:

 – Что ты вообще несёшь? Даже настоящий зомби не смог бы иметь настолько огромную силу, понимаешь?

 – Ребята, прекратите нести всякую страшную чушь. У меня блин мурашки по коже волнами распространяются, из-за всех этих ваших разговоров, – Лу Сяоя тряслась из-за страха, когда она говорила эти слова.

 – Нет, – и в этот момент, Обезьяна, что молчал в течение довольно-таки большого количества времени, внезапно заговорил.

 – Обезьяна, что ты имеешь ввиду под словом “нет”? –  спросил у него Толстяк.

На что ему Обезьяна и ответил:

 – Когда мы входили в храм, я хорошенько осмотрел эту дверь. Я даже вслух упомянул о том, что данная дверь выглядит вполне крепкой и достаточно толстой, помните? Несмотря на то, что разоблачение всяких подделок, не было такой самодеятельностью, которой я занимался на профессиональной основе, всё же... Вы должны знать о том, насколько я был проницательным, в плане всякой контрафактной продукции и насчёт некоторых мелких объектов. В общем: когда мы сюда заходили, там, на этой двери, абсолютно точно не было никакого отпечатка! Это я могу вам гарантировать, на все сто процентов. К тому же, просто взгляните на обратную сторону этой двери. Ладонь оставила выемку на другой стороне двери и при этом, эта дверь, внутри, ни черта не полая. Она состоит из цельного пятисантиметрового металлического блока, так что...

 – Обезьяна, так ты говоришь, что отпечаток на этой металлической двери, был реально сделан этим поддельным монахом? – Толстяк уже во второй раз испытал неистовый страх. Затем, он содрогнулся и очень осторожно произнёс: – Возможно ли, что этот свирепый монах, прямо сейчас услышал мой вопль?

 – Что ещё за вопль? – спросила Жуань Ин.

Толстяк начал говорить со слезами, которые уже практически докатились до его толстых щёк:

 – Ну... Я о той части моего выкрика, где я говорил о сжигании нахуй всего его храма, – Толстяк уже представлял такую сцену, у себя в голове, где этот монах бьет ему по лицу ладонью, в своей безумной ярости. Он задрожал и теперь больше не выглядел таким же властным, как раньше.

Жуань Ин произнесла с невесёлой улыбкой на лице:

 – Я не уверена насчет того, слышал ли он об этом раньше... Но... Он точно услышал об этом – прямо сейчас, – когда она это произнесла, она заглянула Толстяку за спину.

Толстяк развернулся на сто восемьдесят градусов и увидел Фанчжэна, что стоял прямо у него за спиной. Он “по-дружески” улыбался, во весь рот, и он не выглядел, ну ни капельки злым. Однако же, у Толстяка сейчас было такое ноющее чувство, которое ему как бы говорило: что улыбка на лице этого монаха, имела под собой очень гнусные намеренья. Это была поддельная улыбка настоящего хитрого лиса. Было даже возможно, что этот монах просто ждал подходящего момента, дабы забить Толстяка ладонями, до самой его смерти. И поэтому, Толстяк, чисто на подсознательном уровне, начал пятиться назад.

Окончание главы