Минлань: Легенда о дочери наложницы Глава 217– Решение жилищной проблемы, касающейся наложниц и незаконной дочери (3)

Перевод: Мария Крючкова

Редактор: Naides

Минлань не произнесла ни слова, но Цхуйвей понимала, что произошло. Она шагнула вперёд и уважительно, громким голосом сказала:

— Госпожа Цю, простите, что говорю вам это, но господин и госпожа находятся в этой комнате. Как вы смеете говорить так небрежно? — выражение лица Цхуйвей казалось доброжелательным, однако про себя она с возмущением думала: «Какая сука! Ты только что назвала себя служанкой! Ты когда-нибудь видела, чтобы служанка так неуважительно разговаривала со своими госпожой и господином?

Цюнян, дрожа от страха, беспомощно смотрела на Гу Тинъе. Однако мужчина не сводил глаз со своей новой жены. Цюнян была так опечалена, что могла только оправдываться:

— Это моя ошибка. Я очень давно не видела господина, пожалуйста, простите моё неподобающее поведение.

— Господин, ты только что сказал, что это будет неподобающе. Что ты имел в виду? — спросила Минлань с нежной улыбкой, изо всех сил стараясь побороть сонливость.

Гу Тинъе бросил взгляд на стоящих перед ним женщин. На самом деле после произнесенных Цюнян слов он был ещё больше уверен в принятом решении, поэтому он ответил ровным голосом:

— Я тщательно обдумал это дело. Лучше всего разместить всех трёх в Доме Аромата Кардамона.

Его слова произвели сильный эффект на присутствующих в комнате. Обе стоящие там женщины и девочка были ошеломлены. Хунсяо смертельно побледнела и уже хотела возразить, но Гу Тинъе слегка приподнял руку, его взгляд был холоден. Не произнеся ни слова, он вызывал у всех в священный ужас.

— Вы трое не должны что-то говорить, — властно добавил он. — Я уже всё решил. Любой, кто с этим не согласен, может отправляться назад и попробовать договориться с пожилой госпожой.

Не смотря на то, что он говорил эти слова этим трем, он смотрел с едва заметным презрением только на Гун Хунсяо. Та от неожиданности напряглась. Вспомнив события прошлого, она замерла, опустив голову и не смея ничего возразить. Цюнян стояла, дрожа словно лист на ветру.

— Как я могу… жить в другом дворе? — со слезами на глазах бормотала она, её голос дрожал. — Как я смогу прислуживать госпоже и господину, приносить воду, заниматься рукоделием, прислуживать вам двоим ночью…

Услышав последнюю фразу, Минлань на мгновение потеряла дар речи.

— Госпожа Цю, вы действительно перешли сразу к делу!

Гу Тинъе повернулся к Цюнян и его взгляд потеплел:

— Ты внимательна и хорошо заботишься о других…  — он бросил взгляд на Жун и продолжил: — Я буду спокоен, если ты будешь присматривать там за Жун.

Услышав эти слова, Хунсяо снова задрожала, опустив голову. Тем временем бледное лицо Цюнян вспыхнуло румянцем. Она обратила свой застенчивый и полный любви взгляд на Гу Тинъе и безропотно приняла его предложение.

Минлань невольно взглянула на Гу Тинъе и подумала: «Никогда бы не подумала, что он так хорошо говорит. Сейчас Цюнян должна принять это условие. Она не может сказать, что она в состоянии прислуживать только мужчинам, а не детям».

Таким образом, проблема с их местом проживания была решена. Цхуйвей опустила голову, стараясь скрыть свою радость, и затем взялась за размещение багажа. Гу Тинъе проводил их взглядом, и, прежде чем Минлань успела что-то сказать, повернулся и сказал, что пойдет поговорить с господином Гунсунем.

Минлань решила отбросить все свои сомнения и вернулась, чтобы умыться. После она сразу же отправилась в кровать. Ей пришлось встать ранним утром, и она была на ногах до полудня. Она действительно очень устала и физически, и морально, так что уснула практически сразу. Когда Минлань проснулась, заканчивался час Барана (три часа дня). Она поразилась, что проспала три часа.

Даньдзю зашла, чтобы помочь Минлань одеться и уложить волосы и принялась радостно рассказывать:

— Сестрица Цхуйвей только что сообщила, что наши новенькие заселились в дом Аромата Кардамона. Их вещи также уже размещены. Сестрица Цхуйвей приказала нескольким слугам позаботиться о них, чтобы те отдохнули. Также она сказала, чтобы вы не беспокоились, там всё в порядке.

Минлань легонько ткнула Даньдзю пальцем в лоб и ответила:

— Моя глупая девочка, ты должна называть Цхуйвей домоправительницей Хэ. Почему ты не можешь это запомнить?

Даньдзю была в хорошем настроении, так что она ничего не ответила, а только хихикнула. Минлань тихо вздохнула, зная, как она была взволнована в эти дни. Даньдзю переживала, что наложницы Гу Тинъе могут доставить большие проблемы и Минлань может пострадать, но теперь, по крайней мере эти две женщины, не будут появляться перед Минлань слишком часто.

После того как Минлань переоделась, она выпила чашечку зелёного чая. Пока она вдыхала приятный аромат чая, её настроение улучшилось, но затем она почувствовала, что у неё действительно был трудный день. Она отбросила книгу учёта и велела Даньдзю принести ей бумагу и кисть, планируя написать новую картину.

Даньдзю заглянула в коробку для шитья, в которой лежало несколько белых атласных пижам Гу Тинъе. Не удержавшись, она сказала:

— Госпожа, вам следует сначала зашить эти халаты. Вы откладываете это уже несколько дней.

Минлань ткнула ее кисточкой в нос и с улыбкой сказала:

— Глупая девчонка, ты не понимаешь.

Минлань внезапно захотелось рисовать.

— Госпожа, хватит дразнить меня! – вскричала Даньдзю, сердито топнув ногой. Прикрывая нос, она отправилась умываться.

Когда Гу Тинъе вошёл в комнату, он увидел, что Минлань с большим вниманием склонилась над столом. Стараясь шагать беззвучно, он приблизился к ней и увидел прекрасный рисунок двух дворовых собак, дерущихся за кость, которая выглядела довольно мясистой.

— Что это означает?

Минлань едва не подскочила на стуле от испуга. Когда она обернулась и увидела, что он приподнял брови, она виновато прикрыла лист бумаги рукой и неловко ответила:

— Я нарисовала это просто для развлечения. Здесь нет никакого смысла.

Увидев выражение ее лица, Гу Тинъе сразу заподозрил неладное. Он поднял руку, чтобы взять рисунок и рассмотрел его повнимательнее, после чего непонимание в его взгляде сменилось гневом, когда он повернулся к ней.

Под его сердитым взглядом Минлань почувствовала, как кровь застывает у неё в жилах. Хихикнув, чтобы скрыть свое замешательство, она льстиво приблизилась к нему. Гу Тинъе не стал садиться, так что Минлань пришлось встать на цыпочки, чтобы помочь ему снять одеяние чиновника и шапку. Облокотившись на изголовье кровати, он долго смотрел на неё, а затем прищурившись сказал:

— Сейчас ты можешь продолжить рисовать.

Ни при каких обстоятельствах у Минлань не хватило бы смелости снова что-либо нарисовать. Усадив себя за стол, она взяла книгу учёта и стала проверять расходы на вчерашний праздник. Гу Тинъе посмотрел на неё и неожиданно спросил:

— Всё в порядке... в поместье Хоу Нинъюань?

Минлань понимала, что он пытается сказать. Она улыбнулась:

— Это был первый раз, когда я пошла туда. Как что-то может быть не в порядке? Но… я съела там завтрак, — сказав это, она приняла обеспокоенный вид и продолжила. — В этом же нет никакой проблемы, верно?

Гу Тинъе сначала растерялся, а затем с улыбкой её пожурил:

— И ты забеспокоилась только сейчас? Даже если тебя отравили, уже слишком поздно!

Увидев, что его настроение улучшилось, Минлань, держа книгу учёта в руках и посмеиваясь, подошла к нему и с большой осторожностью спросила:

— Жун и две другие женщины уже разместились в доме Аромата Кардамона. Цхуйвей хорошо о них позаботится. Я хочу отправить старшую служанку Хуа быть ответственной за то место. Что ты скажешь?

Согласно наблюдениям Минлань, эта идея могла быть весьма эффективной. Еще более важным было то, что служанку Хуа отправила в их поместье пожилая госпожа Цинь.

— Это решать тебе, — с безразличным видом ответил Гу Тинъе.

Минлань знала, что ей не следует спрашивать слишком много, но любопытство почти сводило её с ума. В конце концов, не удержавшись, она сказала:

— Ты…

Это было единственное слово, которое она промолвила, потому что она не представляла себе, как задать вопрос.

Так как она оказалась в затруднительном положении, Гу Тинъе заговорил первый. Он уставился на украшенное резьбой в виде граната на изголовье кровати, выполненного из сандалового дерева, и казалось, что он говорил сам с собой:

— Жун упрямая девочка. Она разбила камнем чан с водой, когда ей было четыре или пять лет.

«Как сделал Сыма Гуан?» — подумала потрясённая Минлань. Этот мужчина был реальной исторической личностью. Он камнем разбил чан с водой, чтобы спасти маленького ребёнка.

— Если она увидит наших будущих детей, она почувствует себя хуже, — многозначительно произнёс Гу Тинъе. — Потому что я, определённо, буду больше поддерживать наших детей, чем её. Это неизбежно, к чему притворяться?

Минлань изумленно взглянула на Гу Тинъе, поражённая его прямотой.

— В будущем… Мы найдем ей хорошего мужа, — Гу Тинъе тихо вздохнул. — Если хочешь, ты можешь научить её читать и вести домашние дела. Если ты не хочешь этим заниматься, всё в порядке. Пока она может научиться рукоделию и ведению счетов у Цюнян, ей будет хорошо в семье мужа.

Широко распахнув глаза, Минлань сидела на кровати и долго не сводила глаз с красивого лица своего мужа.

Окончание главы