Амай 46.2

Глава министерства наказаний очень сильно напрягся.

Этот главнокомандующий Май начал с самых низов и за шесть лет, почти ни разу не проиграв, отвоевал императору половину страны. Лет ему было не много, но он считался в армии чуть ли не божеством. И вот теперь он вдруг остался «погостить» в подведомственной министру наказаний тюрьме. А что, если во время этого «дружественного визита» что-то пойдёт не так? Армейским это не понравится! Кто-нибудь из них может посметь отыграться за это на нём! И это если думать только о тех, кто занимает положение ниже, чем у него, главы министерства. А ведь есть и тот, кто повыше... Этот главнокомандующий Май когда-то был его личным охранником. Они были очень близки, и, по слухам, отношения между ними были весьма двусмысленными. Да, сейчас император в гневе, но, кто знает, может на следующий день всё переменится?

Глава министерства наказаний был так сильно обеспокоен, что с него начали осыпаться волосы. Юная наложница, которая каждый день расчесывала его, дрожала от страха, ведь если так будет продолжаться и дальше, не пройдет и месяца, как её господин всё бросит и сбежит в монастырь.

Глава министерства наказаний весь вечер говорил со своим доверенным советником и пришел к следующему заключению: с «богом войны» главнокомандующим Маем следует обращаться хорошо. Даже если станет известно о том, что на следующий день ему должны отрубить голову, до тех пор, пока это и в самом деле не произошло, о нём следует заботиться как о дорогом госте.

Жилось Амай в тюрьме весьма неплохо. У неё появилось очень много свободного времени – прекрасная возможность подумать о всём том, о чем раньше задумываться было некогда.

В какой-то из дней ей вдруг подумалось о том, что Тан Шаои был не так добр к ней, как ей казалось ранее. Вот чего ради, умирая, он велел передать ей те серьги? Всё равно что солью на раны насыпал.

Каждый день в тюрьму приходил императорский евнух. Каждый раз он спрашивал одно и тоже:

– Надо ли что-нибудь передать Его Величеству?

Обычно Амай качала головой, а иногда высказывалась о тюремной еде. Например:

– В Шэнду готовят слишком пресно. Пусть повар кладет чуть больше соли.

Или:

– Передайте, чтоб рыбу завтра сделали не на пару, а пожарили с корочкой.

От этих слов у евнуха начинало подергиваться лицо. Евнух оборачивался к тюремному смотрителю и отдавал соответствующие распоряжения относительно еды.

Через некоторое время терпение Ци Хуаня, наконец, закончилось. По его приказу в тюрьму принесли два платья – боевое облачение, доспехи из превосходной стали и парчовый женский наряд.

Амай положила высочайшие дары на стол и сказала евнуху:

– Теплеет. Пора заменить одеяло на более тонкое.

Евнуха чуть не вырвало кровью. Пошатываясь и держась за стену, он поплелся обратно.

На следующий день, когда стемнело, в тюрьму пришла сама императрица Линь Цзэжоу. Она отослала горничных и охрану, села на колени напротив Амай и принялась убеждать:

– Если главнокомандующий Май желает войти во внутренние покои дворца, Цзэжоу готова подвинуться и уступить своё место.

Амай посмотрела на Линь Цзэжоу, приподняла брови и ответила:

– Хорошо. Передай Ци Хуаню, что я хочу его видеть.

Линь Цзэжоу лично вывела Амай из тюрьмы и привела на женскую половину дворца. Амай искупали, одели в роскошное платье, а затем повели к Ци Хуаню.

В огромнейшем зале не было никого из прислуги.

Ци Хуань уже сменил парадное платье на обычное и сидел перед доской для игры в вэйци. Он поднял взгляд и посмотрел на Амай.

Амай шла шаг за шагом и остановилась в чжане от игральной доски. Молча смотря на Ци Хуаня, она начала спокойно развязывать пояс. Слой за слоем одежда падала на пол. Когда почти ничего не осталось, Ци Хуань вдруг резким окриком остановил её:

– Хватит!

Амай стояла выпрямив спину. Она неторопливо повернулась кругом так, чтобы Ци Хуань смог увидеть её со всех сторон, и совершенно спокойно сказала:

– Пусть Его Величество посмотрит на это тело. Подходит ли оно для того, чтобы служить для него в гареме? 

На плечах, пояснице, спине, ногах... повсюду были рубцы и шрамы. То были оставшиеся следы от мечей, стрел и плетей.

Ци Хуань закрыл глаза, приподнял голову и тихо спросил:

– Так ты не хочешь остаться со мной?

– Попав в армию, я прошла путь от незначительного солдата с биркой «Цин, семь, четыре, восемь» до главнокомандующего армией Цзянбэя. Каждый шаг стоил мне очень больших усилий, я не раз могла умереть, но я не выпрашивала ничего, используя это тело как плату. Служа людям, я порвала отношения. Служа стране, я отказалась от своих чувств. У меня осталось только это вот испорченное шрамами тело. И теперь ты хочешь, чтобы я расплачивалась им за свою дальнейшую жизнь?

Ци Хуань ничего не ответил. 

Спустя долгое время он неторопливо поднялся, собрал с пола упавшую одежду и, поджав губы, начал надевать её на Амай обратно. На его лице чуть заметно поблескивал пот. Аккуратно завязав последний пояс, он отступил на шаг, внимательно оглядел Амай и тихо сказал:

– Составь компанию, сыграй со мной партию.

Амай взглянула на него, подошла к игральной доске и села. Ци Хуань опустился напротив.

– Посмотрим, стала ли ты спустя столько лет играть лучше, – с улыбкой сказал он.

Последние годы Амай провела в походах, времени на игры у неё не было, и потому играть лучше она не стала. Не доведя партию даже до половины, Ци Хуань тихо обронил:

– Отвратительно...

Рука Амай дрогнула, камушек упал не туда.

Ци Хуань какое-то время молча смотрел на игральную доску, а потом тихо спросил:

– Ты хотела бы что-нибудь изменить?

Амай поджала губы, а потом ответила:

– Нет. Я ни о чем не жалею.

Ци Хуань чуть улыбнулся и положил на игральную доску свой камушек.

Через несколько ходов он вдруг спросил:

– В твоих руках была большая армия. Почему ты не подняла мятеж?

– Тан Шаои не хотел бы видеть, как я развязываю новую междоусобную войну, – тихо ответила она.

Спустя долгое время Ци Хуань сказал:

– Тебе незачем подобно отцу изображать собственную смерть. Я позволю тебе жить в достатке, почете и праздности. Можешь идти, куда хочешь. В Шэнду тебя всегда будет ждать свой особняк, можешь возвращаться в него, когда устанешь и захочется отдохнуть от дороги.

Амай промолчала. Ци Хуань продолжил:

– Собираешься взять с собой Сюй Сю-эр и детей? Лю Мин и Ян Юй еще слишком малы, им нужна спокойная обстановка. А когда они подрастут, им надо будет учиться, чтобы потом занять хорошее положение.

– Они останутся тут заложниками?

Ци Хуань сперва замер, а потом рассердился:

– Что ты сможешь сделать, если я не отпущу тебя?! Собираешься бороться до самой смерти?

Амай подняла голову, посмотрела на Ци Хуаня и с плутоватой улыбкой ответила:

– Не собираюсь.

Она так улыбнулась, что гнев Ци Хуаня бесследно исчез. Спустя какое-то время он рассмеялся.

– Почему я должен сердиться на такую женщину, как ты?

Амай поднялась, подобрала полы платья и опустилась в поклоне.

– Благодарю императора. Амай оставляет службу.

Ци Хуань долго смотрел на неё и, наконец, сказал:

– Иди.

Амай отозвалась и пошла прочь. Дойдя до дверей, она остановилась и обернулась.

– Если наши границы нарушат, Амай снова наденет доспехи и вернется.

– Хорошо, – ответил Ци Хуань.

Амай не стала больше задерживаться и ушла.

Ци Хуань смотрел на доску с почти завершенной игрой. Через какое-то время он вдруг произнес:

– Вот как при таком отвратительном раскладе можно суметь выиграть?

За дворцовыми воротами ждали Сюй Цзин, Линь Миньшэнь, Чжан Шэн и Чжан Шицян. Амай вывел дворцовый евнух, она была в женском платье. Увидев её, ожидавшие были несколько поражены.

Линь Миньшэнь вышел вперед, вручил Амай котомку с вещами, подтолкнул её к оседланной лошади и торопливо сказал:

– Тут есть всё, что нужно: и одежда, и деньги, и все остальное! Поспеши! Ночь длинна и полна снов*, не упусти время!

Идиома, образно выражающая возможность изменения ситуации к худшему; что время может быть упущено и чего-то уже не наверстаешь.

Амай улыбнулась и, намеренно поддразнивая его, спросила:

– Мне все равно нигде от него не скрыться. Так чего спешить?

– Монах сбежал из монастыря в суетный мир, нашел себе жену и завел детей! Монастырь стоит всё там же, но возвращаться в него больше не надо!!

Все рассмеялись.

– Едь, – сказал Сюй Цзин. – Сю-эр сейчас живёт у меня. Я о ней, своей племяннице, позабочусь. Но если ты решишь взять себе другую жену, не забудь прислать мне письмо об этом! Я не буду заставлять племянницу напрасно дожидаться тебя всю жизнь, если найдется кто-нибудь подходящий, я выдам её замуж!

У Амай зачесались глаза, она тихо ответила:

– Почтенный...

Сюй Цзин торопливо отступил на шаг и отмахнулся.

– Давай, едь скорее. Не стоит повторять этот приём!

При захвате Сяочжань Чжан Шэн был опять ранен и оттого стал хромать ещё сильнее. Подволакивая ногу, он подошел ближе. Во взгляде Амай промелькнула вина.

– Старший брат Чжан, благодарю тебя. Я навсегда в долгу перед тобой, – сказала она.

– Делал, что должен. Я больше не смогу защищать главнокомандующего Мая и надеюсь, что главнокомандующий Май будет осторожен в пути.

Он остановился, опустил глаза и очень тихо добавил:

– Главнокомандующий Май мог бы отправиться в место, которое красиво, как чей-то рисунок, туда, где цветут рапс, груша и абрикос.. Он мог бы найти давнего друга* и вместе с ним насладиться весенним пейзажем.

故人 – [старый друг / бывший друг / умерший]

Амай ненадолго застыла, а затем улыбнулась и тихо ответила:

– Хорошо.

Чжан Шэн удивленно поднял голову и увидел, как  Амай подмигнула ему. Чжан Шэн посветлел и с облегчением улыбнулся.

Линь Миньшэнь потерял терпение и опять начал поторапливать:

– Хватит, довольно прощаний! Ты так никогда не уедешь!

Амай улыбнулась, закинула котомку на спину и забралась на лошадь. Она еще раз оглянулась, поворотила лошадь и послала её вперед. 

Видя, как она быстро удаляется, Чжан Шицян вдруг бросился догонять. Услышав позади себя топот копыт, Амай сдержала лошадь, обернулась и с улыбкой спросила Чжан Шицяна:

– Я еду на поиски, а ты-то куда?

– А я за своим десятником!

Амай покачала головой.

– Тебе не следует сопровождать меня всю свою жизнь. Куда ты сам хотел бы отправиться?

Перед глазами Чжан Шицяна появились величественные горы.

– Я хочу вернуться в Тайханшань, – немного подумав, ответил он.

Амай улыбнулась.

– Вот и хорошо! Тогда прощай, когда-нибудь увидимся.

Сказав так, она подхлестнула лошадь. Чжан Шицян остался позади и молча смотрел, как она становится всё дальше и пропадает в конце улицы.

За городскими воротами вдоль тракта зеленели деревья. Человек на коне ждал там уже много дней. Конь его был бел, одежда темна, спина пряма, а черты лица красивы. Проходящие мимо путники обращали на него внимание.

Увидев его, Амай удивилась. Она улыбнулась, подъехала к нему и спросила:

– Как ты посмел приехать сюда?

Чан Юйцин улыбнулся в ответ.

– Ты самовольно отпустила врага. Я приехал посмотреть, казнят ли тебя за это.

– О, вот оно как... И что, если бы император приказал казнить?

– Я бы тогда вернулся домой, собрал новое войско и пошел на Цзинъян опять.

– Увы, ты будешь разочарован, Его Величество отпустил меня.

– Да, очень досадно. Столько ждал, и всё напрасно.

– ...

– Куда ты едешь?

– Хочу найти одного человека.

– И где ты будешь искать его?

– Там, где горы, вода и цветущие травы.

– Ты его любишь?

–  Не знаю. Сначала его надо найти.

– ...

– А ты куда?

– Вернусь охранять границу. Вдруг ты всё-таки соберешься к нам за Цзинъян?

– Ха, может и соберусь. Но ты не волнуйся, большую армию брать с собою не буду.

– Это хорошо!

– Тогда, всего хорошего?

– Да, всего хорошего.

Топот копыт постепенно стихал, фигура Амай становилась всё дальше. Чан Юйцин смотрел ей вслед. Улыбнувшись, он достал из-за пазухи когда-то потерянный и вновь найденный кинжал.

Человек на белом коне остался позади. Сквозь поднимавшуюся вдоль дороги молодую зелень проглядывали красные и белые цветы. Весенний ветер был очень хорош, он бил в лицо и доносил аромат цветов. Снова наступала весна.

[Не конец, листаем дальше]

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы