Амай 06.2 Убийство. Любимец. В пути

Солдаты притащили Амай на задний двор и бросили на длинную скамью. Кто-то потянул за штаны. Амай была очень напугана и вырывалась изо всех сил, да только держали её очень крепко. Когда кто-то схватился за её пояс, она уже хотела умереть. В разгар всей этой возни послышался голос Чжан Шэна:

– Оставьте! Он всё-таки был нам братом. Накажем не спуская штанов.

Эти слова прозвучали для Амай как музыка небесных сфер, никогда ранее она не испытывала настолько сильной благодарности к кому-либо. Пытаясь сдержать слезы, она от всего сердца ругала последними словами и Шан Ичжи, и Сюй Цзина, и их предков с потомками. Лю Ган велел не бить её, тут же на ней живого места не оставят.

Чжан Шэн сам взялся за палку, размахнулся и ударил Амай по тем местам, что ниже спины. 

Амай напряженно ждала этого удара, но тут к своему удивлению обнаружила, что армейские батоги не так страшны, как представлялось ранее. Она обернулась и посмотрела на Чжан Шэна. Чжан Шэн пристально смотрел на неё. Амай вдруг поняла и истошно заорала. Губы Чжан Шэна чуть заметно дрогнули в улыбке, и он с усердным видом продолжил наказание.

Её отрывистые крики разносились по всей резиденции. Слыша их, Тан Шаои не находил себе места, а Шан Ичжи хмурился, но как ни в чём ни бывало продолжал обсуждать армейские дела.

После полудня собрание закончилось, все начали расходиться. Тан Шаои заглянул на задний двор, но там ничего уже не было.

Чжан Шэн отвёл Амай в ту часть резиденции, где поселился Шан Ичжи.

Охранники принесли и расставили блюда с едой. Не обращая внимания на стоявшую в стороне Амай, Шан Ичжи пригласил Сюй Цзина отобедать и сел сам. Амай не ела с прошлого дня, от запахов у неё в животе заурчало. Она тотчас надавила на желудок и молча застыла.

Шан Ичжи взял булочку, взглянул на Амай и равнодушно спросил:

– Что ты опять натворил?

Амай оглянулась на Сюй Цзина. Не найдя с его стороны никакой поддержки, она робко ответила:

– По неосторожности убил одного человека.

– Какого человека?

– Командира роты, – не сразу произнесла она.

Шан Ичжи усмехнулся.

– Вот как. Ты у нас настолько дерзок, что осмелился даже на убийство старшего по званию...

– Он хотел оскорбить меня! Я случайно убил его! Господин генерал, неужели из-за того, что человек родился красивым, он заслуживает издевательства и поругания над собою? Я пошел служить в армию для того, чтобы защищать свою страну, а не для того, чтобы стать развлечением для кого-то!

Шан Ичжи ненадолго застыл, а затем обернулся и посмотрел на Амай. На её лице были синяки, в уголках губ виднелась кровь.

– Прошу генерала ответить, заслуживает ли мужчина подобного отношения к себе только из-за того, что он красив?! За красивую внешность следует презирать?!

Шан Ичжи ничего не ответил.

Он был очень красив.

Благодаря внешности он нравился женщинам. Благодаря внешности военные относились к нему с нескрываемым презрением и ни во что не ставили.

Шан Ичжи было прекрасно известно о том, как именно в армии относятся к красивым подросткам и юношам. Желая избавить подобных себе от издевательств, он забирал их в свою свиту.

Однако вот этот вот мальчишка оказался очень непостоянным – он с легкостью менял свои решения и то уходил, то возвращался. Это рассердило Шан Ичжи. Желая, чтобы мальчишка пострадал за своё непостоянство, он отправил его в пехоту. Теперь же, видя, чем всё обернулось, Шан Ичжи стало мальчишку жаль. К тому же следует сказать, что этот мальчишка действительно ему понравился. Понравился своей сообразительностью. Мальчишка был скрытен и намеренно выставлял себя менее способным и понимающим, чем он был, но за время путешествия в Юйчжоу стало ясно, что гибкостью ума он превосходит многих других. Да вот даже в этот день он смог показать, на что способен.

Шан Ичжи холодно ответил:

– Это ещё не повод убивать.

– Я и не хотел убивать, так вышло случайно!

Шан Ичжи выглядел всё таким же холодным, но тон его голоса несколько смягчился:

– Каковы бы ни были причины, убит командир роты. По армейским законам за это положена публичная казнь.

В глазах Амай стал заметен ужас. На губах Шан Ичжи промелькнула улыбка. Он поспешно отвернуться и холодно продолжил:

– Но раз уж ты уже получил двадцать ударов батогами, я пока что оставлю тебя в живых. Будешь искупать свою вину.

У Амай отлегло от сердца. Она стояла с опущенной головой и от всей души ругала Шан Ичжи, нарочно заставившего её поволноваться.

Шан Ичжи вызвал ждавшего снаружи Чжан Шэна и приказал:

– Уведи его.

Он еще раз взглянул на Амай, брезгливо поморщился и добавил:

– Пусть сначала переоденется.

Подволакивая ноги, Амай пошла за Чжан Шэном. Не успела она сделать и пары шагов, как позади послышалось:

– Думаю, двадцати ударов было недостаточно. Ещё двадцать, и ты сможешь двигаться проворней!

Амай испуганно подпрыгнула, выпрямилась и резво выбежала наружу.

Сюй Цзин сдавленно хохотнул. Шан Ичжи обернулся к нему:

– Почтенного что-то развеселило?

Сюй Цзин покачал головой.

– Нет-нет.

– Тогда над чем почтенный смеялся?

Сюй Цзин улыбнулся.

– Над тем, как крепок Амай. После двадцати ударов умудряется так хорошо бегать!

Шан Ичжи чуть заметно улыбнулся, кивнул и ответил:

– Да, хорошо перенёс. Похоже, из этого саженца вырастет неплохое дерево.

Сюй Цзин отложил палочки для еды и, стерев с лица остатки веселья, пристально посмотрел на Шан Ичжи.

– Что генерал думает о том, что предложил Амай?

– Можно попробовать.

– Можно попробовать?

– Да, – Шан Ичжи согласно кивнул. 

Сюй Цзин сузил глазки.

– Тогда почему генерал приказал наказать его двадцатью ударами?

Шан Ичжи улыбнулся, пододвинул к Сюй Цзину несколько блюд и, не отвечая напрямик, начал рассказывать:

– В детстве я жил в поместье недалеко от столицы. Как-то раз слуги высаживали молодые деревья, и я, забавы ради, тоже посадил одно. Желая показать, что справился лучше всех, я старательно поливал и удобрял его, и мой саженец рос быстрее прочих. За одно лето он заметно вытянулся и сильно выделялся среди других. Я был очень горд и доволен собою, хвалился перед матерью. Но она тогда ничего не сказала, погладила меня по голове и вздохнула.

Сюй Цзин уже понял смысл рассказа Шан Ичжи. Когда Шан Ичжи остановился, Сюй Цзин задал вопрос, который от него ожидался:

– И что же случилось?

Шан Ичжи горько улыбнулся.

– Случилась буря. Из всех посаженных деревьев вырвало с корнем только одно моё.

– Слишком высокое дерево было погублено ветром?

Шан Ичжи пересказывает идиому «самое высокое дерево в лесу ломается ветром».

Интерпретация идиомы:

– тот, кто выделяется, получает проблемы;

– выдающемуся человеку завидуют, стоит ему допустить ошибку, как окружающие набросятся на него и постараются уничтожить.

Шан Ичжи улыбнулся, взял палочки для еды и указал Сюй Цзину на уставленный блюдами стол:

– Почтенный, отведайте. Говорят, что готовил столичный повар.

Сюй Цзин украдкой закатил глаза: менять тему можно было бы научиться и получше! Улыбнувшись, он попробовал одно из блюд и похвалил его.

– Неплохо. Отличается от того, что подают в Юйчжоу.

Шан Ичжи вдруг спросил:

– Что почтенный думает о том, что предложил Амай?

– Мне очень нравится.

– Очень нравится? – улыбнулся Шан Ичжи.

Сюй Цзин кивнул, взглянул на Шан Ичжи, отодвинул тарелки с едой в сторону, вынул из-за пазухи топографическую карту и развернул её на столе.

– Это подробная карта Волчьей лощины. Пусть генерал посмотрит…

Когда Амай вновь надела кожаную броню и форму охранника, она так распереживалась, что кожа вокруг её глаз покраснела. Она опустила голову, уткнулась в согнутую руку и почти беззвучно шептала:

– Всё хорошо... Амай сильная... Амай справится...

Она не плакала, когда на неё напал тот командир роты, терпела, когда били солдаты, но сейчас, когда всё было уже позади, была готова разрыдаться.

Чжан Шэн сходил к армейскому врачу за мазью от ушибов и синяков. Вернувшись, он увидел лежащую на койке Амай и улыбнулся.

– Всё ещё валяешься? Тоже мне неженка!

Он подошел и сильно шлёпнул Амай по пострадавшему месту. От неожиданности она вскрикнула и чуть не подскочила. 

Когда она обернулась и сердито посмотрела на Чжан Шэна, тот удивился.

– Ты плакал? Ха! Ты действительно нечто. Думаешь, если бы тебя наказали по-настоящему, ты был бы ещё жив?

Амай немного покраснела и отвернулась от Чжан Шэна.

Чжан Шэн бил вполсилы, но двадцать ударов батогами – это всё-таки двадцать ударов батогами. До переломов и увечий не дошло, но досталось ей изрядно, и теперь даже простой шлепок был очень болезненным.

Видя, что ей стало неловко, Чжан Шэн рассмеялся. Он вытащил выпрошенную у врача фарфоровую баночку с мазью и помахал ею перед лицом Амай.

– Давай, поторопись! Еле достал! Снимай штаны, я помогу намазать. Остатки потом используешь для лица. Быстрее! Меня генерал ждёт!

Амай ничего не ответила и смотрела на Чжан Шэна то бледнея, то заливаясь краской. Чжан Шэн неверно понял её молчание.

– Что? Ты настолько брезгливый?! Ну давай тогда сначала намажем лицо, а уже потом задницу!

Амай вцепилась в ремень, её лицо полыхало.

Чжан Шэн начал раздражаться.

– Не мне, конечно, говорить тебе, но как ты можешь быть таким проблемным?! Если бы не распоряжение генерала, не видать тебе этой мази! Думаешь, после наказаний её всем выдают?! Краснеть ещё вздумал!

Увидев, что терпение Чжан Шэна на исходе и он уже сердится, Амай выдавила улыбку.

– Старший брат Чжан, благодарю тебя. Оставь лекарство, я сам намажусь. Не беспокойся.

Чжан Шэн хмыкнул и бросил баночку с мазью к ней на койку.

– Да ладно, не так уж и хотелось! Мажься сам. Потом загляни на кухню и перекуси чем-нибудь, там ещё должны оставаться булочки. Хотя нет! Лучше я сам принесу их.

Амай поблагодарила его. Чжан Шэн отмахнулся и наклонился чтобы рассмотреть синяки на её лице.

– Мда, умеешь ты находить неприятности на свою голову. Посмотри, как опух! Ты лицом теперь похож на свиную башку!

Амай горько улыбнулась.

Когда Чжан Шэн ушел, она открыла баночку и нанесла немного мази на лицо. Потом вдруг остановилась, немного подумала, всё стерла и принялась наносить мазь на другие места. Одной баночки хватило на толстый слой, мазь источала резкий густой запах, ощущение жара на коже сменилось приятной прохладой.

Когда Чжан Шэн вернулся и принес булочки, баночка была совершенно пуста, а на лице Амай не было и следа мази.

– Где мазь?

– Использовал всю, – ответила она и принялась уплетать булочку.

– Ты извёл всё на задницу?!

Амай чуть покраснела, кивнула и продолжила сосредоточенно жевать.

Чжан Шэн скривился, а затем ухмыльнулся.

– Похвально, весьма похвально. Наконец-то я понял, что значит «ценить свою задницу больше лица».

Амай подавилась и зашлась кашлем. Успокоившись, она оглянулась на Чжан Шэн, но ничего не сказала.

Когда Тан Шаои узнал о том, что Амай вновь переведена в резиденцию командующего гарнизоном, он нашел удобный предлог и поспешил навестить её. К его удивлению, хотя её лицо и было всё в синяках, двигалась она на удивление легко и свободно. Амай не могла сказать правду, но и врать не хотела, и потому рассказала о том, что Чжан Шэну удалось достать хорошее лекарство, и что оно действительно помогло, и что ей уже гораздо лучше, и что спать всё равно приходится на животе.

Пусть даже и так, но всё равно удивительно, ведь двадцать ударов – не пустяк, большая удача, что нет никаких серьёзных повреждений, не говоря уже о том, что она может нормально передвигаться. Тан Шаои был прямодушен, но вовсе не глуп. Услышав такой уклончивый ответ, он понял, что тот, кто наказывал, преднамеренно бил не так усердно, как должен. Про то, что так втихую устроил Шан Ичжи, он не знал и потому решил, что Чжан Шэн проявил милосердие к Амай из-за дружеских отношений с ней. Немного подумав, он сказал:

– Амай, каким бы хорошим ни было лекарство, двадцать ударов перенести не легко. Чтобы потом не было нежелательных последствий, тебе следует уделять больше внимания своему здоровью. К тому же охранник Чжан хорошо относится к тебе, не создавай ему лишних проблем.

Этих слов было достаточно.

– Премного благодарен старшему брату за совет, Амай понял.

Тан Шаои чуть заметно улыбнулся и ничего не ответил.

Амай осторожно спросила:

– Старший брат, чем ты занимался последние дни? Генералы Шан и Ши вместе с советником Сюй что-то подолгу обсуждают. Что мы будем делать дальше? Останемся защищать Юйчжоу или отправимся спасать Тайсин?

Тан Шаои не ожидал такого вопроса и почувствовал себя в затруднительном положении. Немного подумав, он ответил:

– Амай, это секретная информация. Я не могу рассказать.

– Старший брат, не волнуйся, я всего лишь спросил. Просто я вижу, что генерал в последние дни вызывает к себе разных офицеров и совещается с ними, вот мне и стало любопытно.

Тан Шаои отвёл глаза и сказал:

– Поправляйся скорее. В таком состоянии ты не сможешь ехать верхом.

Амай не удивилась. Шан Ичжи так часто вызывал офицеров обеих армий, что ей стало ясно – он собирается покинуть Юйчжоу. Но куда они отправятся? На север или на юг? Ей казалось, что идея устроить засаду не оставила Шан Ичжи тогда равнодушным. Но отправление на север с тех пор больше не упоминалось, а вот Тан Шаои несколько раз вызывали на общие собрания. Похоже, Шан Ичжи собирался напасть на запасы провианта и фуража Чжоу Чжиженя. 

Проводив Тан Шаои, Амай вернулась туда, где проживали охранники. Войдя во двор, она заметила невысокого человека, стоявшего на пороге дома и заглядывавшего во внутрь. Амай вытащила висящий на поясе дао* и стала осторожно приближаться к тому человеку. Когда между ними оставалось всего пять или шесть шагов, человек обернулся, и Амай с удивлением узнала Лю Гана, капитана седьмого пехотного батальона.

Сейчас у Амай 佩刀 – pèi dāo – носимый на поясе дао с гардой. Что-то примерно такое:

– Господин Лю? Что вы тут делаете?

Увидев Амай, Лю Ган немного растерялся. Он поспешно развернулся, выпрямился и неловко ответил:

– Ничего, совсем ничего.

Амай вернула дао в ножны.

– Я сейчас не на дежурстве. Если господину нужен генерал, ему следует найти старшего брата Чжана – Чжан Шэна.

Лю Ган торопливо махнул рукой, на его покрасневшем лице появилась натянутая улыбка.

– Нет, я ищу не генерала. Я пришел к тебе.

– Ко мне? – Амай удивилась ещё больше. – Зачем господин хотел видеть меня?

Лю Ган протянул ей меч Тан Шаои и смущённо сказал:

– Чтобы вернуть меч, который капитан Тан дал тебе.

Амай приняла меч и некоторое время не отвечала.

После того, как она убила этим мечом командира второй роты, его подобрали патрульные и отдали Лю Гану. Потом Лю Ган оправил Амай в армейское судебное ведомство, но забыл вместе с ней передать и меч. Когда же Амай отпустили, Лю Ган окончательно уверился в том, что между ней и генералом существуют отношения особого рода. И вот теперь, опасаясь, что она сделает ему что-нибудь в отместку, Лю Ган решил поскорее вернуть меч.

Молчание Амай очень встревожило Лю Гана.

– Охранник Май, в тот день я толком не разобрался и потому обошелся с тобой несправедливо. Не держи на меня обиду.

В дело с убийством вмешался сам Шан Ичжи, но даже с его помощью выгородить Амай оказалось не просто. Так как был убит человек, занимавший более высокое положение чем у неё, всю вину переложили на якобы существовавшего шпиона. Было объявлено, что рядовой Амай случайно оказался на месте убийства; что он пытался, но не успел спасти командира роты; что ситуация сперва была понята неверно.

Амай улыбнулась и поклонилась Лю Гану.

– Господин Лю, не стоит и упоминать об этом. Амай остался жив и благодарит за своё спасение генерала и господина. Господин из милосердия специально приставил людей оберегать Амай. Амай никогда не забудет, как господин был добр к нему.

Лю Ган испугался, поспешил поддержать её и сказал:

– Это было недоразумение, не стоит больше говорить об этом! Как хорошо, что наш генерал мудр и восстановил справедливость!

Амай улыбнулась и ещё раз поблагодарила Лю Гана.

Уверившись, что Амай не держит на него зла, Лю Ган успокоился, произнёс ещё несколько любезностей и откланялся. Амай с улыбкой проводила его до ворот. Как только Лю Ган скрылся, улыбка с её лица исчезла.

Наконец Шан Ичжи объявил о том, что собирается отправиться в Тайсин. Он забрал из армии Юйчжоу всех лучших людей, а остальных – несколько тысяч старых и увечных солдат – оставил Ши Дачуню для защиты города. Ши Дачунь не возражал и оказывал Шан Ичжи всяческое содействие.

В день отъезда Ши Дачунь и Шан Ичжи вместе выехали за крепостные стены. Когда рядом никого больше не было, Ши Дачунь принялся отговаривать:

– Ичжи, будет лучше, если армию поведу я. Генерал Шан всю свою жизнь отдал службе, ты у него единственный сын. Разве можно так рисковать?

Шан Ичжи ничего не ответил, и Ши Дачунь продолжил:

– Я слышал, Её Высочество старшая принцесса всегда была слаба здоровьем. Если она узнает, боюсь...

Шан Ичжи улыбнулся и прервал его:

– Генерал Ши, генералов перед боем не меняют. Кроме того, генерал Ши уже много лет служит тут и знает Юйчжоу гораздо лучше меня. Только он сможет удержать город теми силами, что тут остаются.

Ши Дачунь вздохнул. Шан Ичжи улыбнулся и послал своего коня вперёд. За ним не отставая следовал отряд охраны.

Шедшая по дороге армия казалась бесконечной.

На 26-й день десятого месяца из ворот Юйчжоу вышло сорок тысяч солдат Южной Ся: пятнадцатитысячная армия Цинчжоу и двадцатипятитысячная армия Юйчжоу. Все видели, что отправились они на юг, на помощь в Тайсин. Однако ближайшей же ночью объединенная армия разделилась на две части: заместитель Шан Ичжи генерал Хэ Юн возглавил тысячу конницы и продолжил путь дальше на юг чтобы напасть на те места, войско Чжоу Чжиженя хранило запасы продовольствия и фуража; остальная часть армии повернула на запад, дошла до Красных гор, а потом двинулась вдоль них на север чтобы устроить засаду на войско Чэнь Ци.

Провожая взглядом уходящую в ночь конницу Хэ Юна, Шан Ичжи усмехнулся.

– Ну что, Чэнь Ци? Как ты с нами, так и мы с тобой.

Перед самым отъездом Шан Ичжи заметил среди охраны Амай, подозвал её и сказал:

– Ещё не поздно передумать. Если боишься за свою жизнь, я тебя отпущу.

– Амай хочет следовать за генералом, – не дрогнув ответила она.

– В самом деле?

– Амай клянется следовать за генералом и выполнять свой долг не страшась и без колебаний.

Шан Ичжи поджал губы, отвернулся и поехал вперёд. 

Синяки Амай по большей части уже прошли, но ехать верхом было неудобно. Через несколько часов боль сменилась онемением, Амай не чувствовала своего тела. Впрочем, так было даже лучше.

Сюй Цзин по-прежнему ехал в своей повозке, но мулом правил уже не старина Чжан, а солдат армии Цинчжоу. Когда Амай проезжала мимо, Сюй Цзин всякий раз приподнимал полог и с улыбкой спрашивал:

– Ещё держишься? Если больше не можешь, забирайся ко мне, составь старику компанию.

Она вежливо, без раздражения и досады отвечала:

– Благодарю почтенного. Амай в порядке.

Сюй Цзин хотел развлечься дразня её, но она отвечала так спокойно, что вскоре ему это надоело и он перестал.

Как-то раз Амай поручили доставить сообщение в арьергард. Возвращаясь обратно, она проезжала мимо пехоты и вдруг услышала, как кто-то зовёт её. Амай придержала повод, оглянулась и увидела Ван Ци. 

Ван Ци с восхищением смотрел и на лошадь Амай, и на её форму охранника. Чжан Эрдань украдкой дернул его за рукав, но Ван Ци не обратил на это внимания и воскликнул:

– Амай, это и вправду ты?! Мы видели, как ты проезжал! Чжан Эрдань сказал, что это ты, а я всё не верил!

Амай спрыгнула с лошади, подошла к Ван Ци и остальным и с улыбкой ответила:

– Да, это я!

Она прибавила шагу, догнала десятника и почтительно приветствовала его. Десятник испуганно вздрогнул и поспешно остановил её:

– Не стоит, не стоит! Прошу, не держите на нас зла за былые обиды.

Амай успокоила десятника, ещё раз поклонилась ему и вернулась к Ван Ци и другим парням из отряда. Ван Ци осмотрел её броню, завистливо погладил лошадь и сказал:

– Ты, малец, настоящий счастливчик! Я же говорил тогда, что, если у тебя есть названный брат из офицеров, тебе нет нужды быть с нами в пехоте. Вот теперь у тебя всё хорошо, даже лошадь есть! Смотри, поднявшись наверх, не забывай и о нас, своих братьях!

Амай улыбнулась и хотела что-то ответить, но тут сзади подъехал Тан Шаои, взглянул на неё и строго сказал:

– В седло.

Амай смущенно улыбнулась солдатам, без промедлений забралась на лошадь и поспешила за Тан Шаои. Догнав его, она поехала рядом.

Теперь Амай всегда звала Тан Шаои старшим братом. Формально они были друг другу никем, но Амай решила, что это не важно. Важным было то, что Тан Шаои взял на себя заботу о ней. Амай была благодарна ему за это и искренне звала старшим братом.

Тан Шаои обернулся, взглянул на неё и серьёзным видом сказал:

– Амай, ты подумал про время? Выполнив приказ, ты должен без промедлений вернуться обратно и доложить об исполнении. Как можно вместо этого останавливаться на полпути и тратить время на дружеские беседы? К тому же, сейчас, когда армии Юйчжоу и Цинчжоу объединились, если кто-нибудь увидит это, начнут говорить вовсе не про тебя, что ты заносчив и небрежно относишься к своим обязанностям, а про генерала, про то, что он недостаточно строг и распустил своих подчиненных.

Понимая, что действительно была неосмотрительна, Амай опустила голову и робко ответила:

– Старший брат, Амай был не прав. Это больше не повторится.

У неё был такой вид, что Тан Шаои решил не продолжать воспитательную беседу, отвернулся и стал смотреть на возвышающиеся вдали вершины Красных гор.

Амай вдруг сказала:

– Старший брат, наша армия сейчас движется очень быстро! Гораздо быстрее чем тогда, когда мы шли с генералом в Юйчжоу! До Юйчжоу мы добирались целую половину месяца, хотя идти надо было всего несколько сотен ли.

Тан Шаои чуть заметно сдвинул брови, обернулся и удивленно посмотрел на Амай. От его взгляда Амай стало как-то неловко. Наконец, он спросил:

– Амай, я слышал, как ты в тот день говорил на собрании. Я тогда подумал, что у тебя большие способности к военному делу, и ты хорошо разбираешься в нём. Почему сейчас ты говоришь так, будто тебя удивляет очевидное?

Амай смутилась, а затем честно призналась:

– Старший брат, я хорош только в пустой болтовне, и совсем не разбираюсь в военном деле. То был план почтенного Сюй, а не Амай. Советник поделился им с Амай, чтобы спасти его.

Эти слова успокоили Тан Шаои. Они отъехали в сторону от дороги, и он тихо сказал:

– Ты знаешь, что имеющихся у нас с собой запасов еды хватит всего на половину месяца?

Амай кивнула. Её запасы были позади неё, во вьюке на лошади. Походные солдатские пайки состояли из прожаренного риса. Прожаренный рис можно было как отварить, так и есть прямо так, ничего больше не делая с ним. Говорят, что такие пайки когда-то придумал Цзинго-гун.

– Старший брат, неужели обозы с запасами еды, шатрами и всем остальным настолько сильно влияют на скорость передвижения армии? – спросила она.

Тан Шаои кивнул.

Что-то показалось Амай странным, и она спросила:

– Наш генерал сказал, что генерал Ши отправит обоз с запасами еды следом за нами, но... если мы движемся быстрее обоза, как обоз сможет догнать нас?

Тан Шаои посмотрел на Амай и ничего не ответил.

Она вдруг с ужасом поняла:

– Обоза не будет?! Но как мы тогда вернёмся?! У нас нет еды на обратный путь!

Тан Шаои тихо ответил:

– В Юйчжоу осталось всего несколько тысяч старых солдат, генералу Ши не с кем отправить обоз. Если у нас всё получится, то мы захватим обоз северян, и провиант на обратный путь у нас будет. А если не получится, то никакие запасы нам уже не понадобятся.

Амай была так потрясена этими словами, что ничего не могла сказать. Она смотрела на развевавшееся неподалёку знамя Шан Ичжи и начинала осознавать: этот очаровательный и легкомысленный на вид наследник благородной семьи решил устроить засаду на войско северян и отрезал все пути к отступлению. Они или победят, или все умрут.

Из «Хроник Ся. Деяния императора Чэн Цзу»:

Осенью на второй год Эпохи Процветания Чэн Цзу во главе сорокатысячной армии напал на войско Северной Мо. Вдалеке от Юйчжоу он вступил в бой с Чэнь Ци. Солдаты Ся сразили более двадцати тысяч северных инородцев. Чэнь Ци был разбит и бежал в Цзинъян.

Окончание главы