Амай 30.2 О мужчинах. Планы. Стремления души

Амай вернулась в свой дворик. Последние два дня выдались очень напряжёнными, её психические и физические силы были на исходе, к тому же она была ранена. Она боялась, что долго не продержится.

Чжан Шицян с замирающим от страха сердцем ждал её всю ночь. Увидев, что она жива и вернулась, он обрадовался и торопливо вышел встречать. Поприветствовав, он спросил:

– Почему господин вернулся только сейчас? Генерал Тан сказал, что господин и советник Линь...

Амай села у кровати, махнула рукой, чтобы Чжан Шицян замолчал, и вяло сказала:

– Не говори об этом, мне надо отдохнуть немного. Сходи пока и принеси поесть, приготовь что-нибудь лёгкое.

Чжан Шицян уже заметил, что она выглядит как-то не так. Услышав распоряжения, он не осмелился задавать вопросы и поспешил за едой.

Амай упала на кровать не раздеваясь. В полузабытьи она смутно расслышала, как кто-то вошёл в дом, подумала, что это вернулся Чжан Шицян и не стала обращать внимания. Прошло какое-то время, но Чжан Шицяна больше не было слышно. Амай забеспокоилась и открыла глаза. У кровати молча стоял Тан Шаои.

Амай с облегчением вздохнула.

– Старший брат, ты меня очень напугал.

Тан Шаои сел на край кровати и извиняясь сказал:

– Я смотрел, как ты спишь и не хотел тревожить.

Амай улыбнулась и ничего не сказала, Тан Шаои тоже молчал. 

Так в тишине прошло много времени. Амай вдруг сказала:

– Старший брат, я так устал.

Тан Шаои тихо ответил:

– Живя, кто не устаёт?

Амай перевела взгляд на потолок и горько усмехнулась.

– Старший брат, ты не знаешь. Я так много вру, что уже не могу понять, что в моих словах правда, а что ложь.

Произнести эти слова было легко, трудно было скрыть стоящую за ними боль. Тан Шаои протянул руку и тихо коснулся её руки. Он хотел как-то утешить, но не знал, что тут можно сказать. Он пожал её руку и тихо произнёс:

– Не думай сейчас об этом. У тебя ранение, сначала надо хорошо отдохнуть.

Амай повернула голову и посмотрела на него:

– Старший брат, если бы я сказал неправду и тебе, ты перестал бы хорошо относиться ко мне?

Тан Шаои чуть подумал и серьёзно ответил:

– Амай, мы с тобой пережили осаду крепости Хань, вместе оказались в Юйчжоу, были в Красных горах и боролись за Тайсин. Мы – братья, которые пережили вместе эти невзгоды. Слова – это не самое главное. Пока ты называешь меня братом, я буду относиться к тебе как к своему брату.

У Амай внутри всё смешалось, и она поспешила отвернуться.

Тан Шаои заметил в уголках её глаз блеск слёз и невольно протянулся, чтобы вытереть их, но вовремя опомнился, смутился и отдёрнул руку.

Амай успокоилась. Подумав немного, она повернула голову обратно и спросила:

– Старший брат, ты окончательно решил оставить службу в армии Цзянбэя?

Тан Шаои опустил глаза, скрывая появившееся в них выражение. Кивнув, он ответил:

– Я много думал об этом. Будет лучше уйти из армии.

– Если старший брат решил уйти, уходить надо как можно скорее.

Увидев, как изменилось выражение его лица, она пояснила:

– У меня есть новости, которым следует верить. Ситуация в Юньси очень плоха. Чтобы не оказаться между двух врагов, императорский двор очень скоро подпишет с северянами соглашение о мире. Им отдадут весь Цзянбэй за исключением провинции Цзи, а нашу армию отправят на юг.

Тан Шаои уже был готов к такому исходу переговоров, но услышав эти слова, опять рассердился, ударил кулаком по краю кровати и гневно сказал:

– Чтобы утолить жажду императорский двор готов выпить даже яд!*

Метафора отчаянного шага, временных мер, которые только усугубят ситуацию.

– После подписания соглашения о мире императорский двор обязательно усилит давление на наших генералов, чтобы пресечь возможные недовольства и попытки неповиновения. Если старший брат захочет уйти потом, боюсь, его не отпустят. Уходить надо сейчас, пока соглашение ещё не подписано.

Тан Шаои опустил голову и какое-то время молчал, а потом посмотрел на Амай спросил:

– А ты? Ты действительно пойдешь с армией на юг?

Амай грустно улыбнулась, посмотрела Тан Шаои в глаза и призналась:

– У меня есть одно незаконченное дело, поэтому мне нужно остаться в армии. Не могу рассказать подробностей. Старший брат, я не хочу опять врать тебе.

Тан Шаои потупил взгляд.

– Понимаю. Я не буду спрашивать.

Амай поднялась, села и какое-то время молча смотрела на него, а потом сказала:

– Старший брат, я не знаю, когда нам доведётся встретиться в следующий раз, поэтому скажу снова. Надеюсь, что мы оба будем жить дальше.

На лице Тан Шаои наконец появилась улыбка, и он ответил:

– Хорошо. Мы оба должны жить дальше.

Они улыбнулись друг другу.

Тан Шаои серьёзно продолжил:

– Амай, ты называешь меня старшим братом. Как старший брат, я должен кое-что сказать тебе. Ты человек очень смышлёный и со способностями. Ты станешь известным человеком, это лишь вопрос времени. Достойный человек может стремиться к продвижению по службе, это совсем не лишнее. Но ради высокого положения не стоит пренебрегать тем, что правильно, и забывать о простых людях, которые живут вокруг тебя.

Амай опустила голову и молчала. Тан Шаои побоялся, что его слова не будут восприняты всерьез и скоро забудутся, и продолжил:

– Сейчас наш родной Цзянбэй захвачен северянами, а в Юньси снова мятеж. Люди не только забыли про благополучие и достаток, они живут, не зная, наступит ли для них завтрашний день. Амай, мы с тобой родом из Южной Ся. Наши родители, братья и сестры тоже родом из Южной Ся. Защищать простых людей Южной Ся означает защищать своих родных... Амай! Ты слышишь?!

Амай подняла голову и улыбнулась.

– Я слышу.

Она ответила так легко, что Тан Шаои потемнел.

– Амай! Из-за одной ошибки командующего вся армия может быть уничтожена! У тебя в подчинении тысячи человек! Если ты их ни во что не ставишь, твоё отношение их всех убьет! Все эти люди – достойные сыновья Южной Ся! У каждого из них есть семья. Они идут за тобой не для того, чтобы прославить тебя, а для того, чтобы защищать свою страну, чтобы защитить свои семьи! Если они вверяют свои жизни в твои руки, ты должен с уважением относиться к ним и быть достоин их жизни и смерти! Если тебе это не под силу, тебе не следует командовать никем из них!

Амай не ожидала такой строгой отповеди и в замешательстве смотрела на него.

– Старший брат... – медленно с запинкой начала она.

Тан Шаои понял, что был слишком резок. Он смутился и отвёл в сторону взгляд. Помолчав какое-то время, он вздохнул и тихо сказал:

– Амай, старший брат не дурак и может сколько-то догадаться о твоих намерениях. Старший брат не будет останавливать тебя, пока ты верен своей стране и защищаешь простых людей. Старший брат охотно....

Он не смог договорить. Помолчав какое-то время, он продолжил:

– Но старший брат не может позволить тебе забрать тысячи жизней ради исполнения личных прихотей.

Амай слушала его застыв. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Она поджала губы и сказала:

– Старший брат, посмотри на меня.

Её лицо было спокойным и серьезным, а слова неторопливыми и четкими.

– Старший брат, я действительно начал служить в армии не для того, защищать страну и людей. Но и не для почестей и жалования тоже. Я это делаю ради своего отца. Он тоже когда-то служил в армии Южной Ся. Тридцать лет назад он воевал против северян и принёс в эту страну мир, а потом умер от руки приёмного сына.

Рана в боку опять начала болеть, в неё отдавался каждый вдох. Амай пришлось остановиться, она ненадолго закрыла глаза и тихо продолжила.

– Он был сиротой. Вся его семья погибла в той войне. Он сказал, что убил отца из-за того, что благодарность за доброту и заботу не может быть сильнее ненависти к врагу его страны.

Тан Шаои и не подозревал, что Амай довелось пережить такое. Он с сожалением сжал её плечо.

– Амай...

– Ненависть к врагам страны? Нет, он сделал это гнусное дело из страха перед моим отцом. Я хочу, чтобы он знал – даже если моего отца тут больше нет, он не может приходить сюда и безнаказанно делать всё, что ему вздумается. У моего отца есть я. Тут есть я.

За прошедшие годы она никому не рассказывала об этом. Когда её спрашивали о прошлом, она отделывалась расплывчатыми и туманными фразами. Теперь же она говорила об так отстраненно и медленно, что Тан Шаои поразился и стал винить себя.

Поразился он тому, что у Амай оказалось такое прошлое, а винить себя стал за то, что неправильно всё понял, решив, что она хочет высокого положения, почестей и богатств и ради этого может пожертвовать другими. Он укорял себя за то, что наговорил много напрасных слов и несправедливо обидел. Теперь он сидел, несколько раз хотел было что-то сказать, но так и не смог.

Амай слабо улыбнулась и сказала:

– Старший брат, это моя вина. Мне не следовало скрывать этого от тебя.

Не став дожидаться ответа, она продолжила:

– Старший брат, не спрашивай, кто мой отец, и как зовут того человека, ладно?

Тан Шаои какое-то время молча смотрел на неё, а потом ответил:

– Ладно, не буду.

К этому моменту Амай уже успокоилась, а Тан Шаои, напротив, был очень взволнован. Амай даже испугалась, что он может поддаться порыву и вдруг обнимет её. Последствия будут катастрофичны.

Она поспешила широко улыбнуться.

– Старший брат, ещё немного, и ты оторвёшь мне руку.

Тан Шаои смутился и отпустил её плечо.

Послышалось, как открывается дверь, а затем тихо и осторожно вошёл Чжан Шицян. Увидев Тан Шаои, он удивился.

– Генерал Тан? Когда вы пришли?

Тан Шаои немного покраснел и кивнул, оставив вопрос Чжан Шицяна без ответа. Он повернулся к Амай, и с видом как будто ничего не случилось и всё как обычно, сказал:

– Поешь скорее. Я пойду.

Не став дожидаться ответа, он поспешно встал и вышел.

Чжан Шицян проводил его взглядом, а потом обернулся к Амай и удивлённо спросил:

– Господин, что случилось с генералом Таном?

Не успел он договорить, как Тан Шаои вернулся и остановился около кровати Амай. 

Амай подняла голову и удивлённо спросила:

– Старший брат, что случилось?

На его лице было заметно смущение, он несколько раз хотел что-то сказать, но каждый раз останавливался.

– Хорошо поешь, – наконец, сказал он, после чего развернулся и опять поспешно ушел.

Амай проводила его взглядом, выражение на её лице было сложным. Чжан Шицян держал поднос с приготовленной едой и не понимал, что происходит.

Знойное солнце уже клонилось к закату, в густых ветвях громко стрекотали цикады.

Тан Шаои быстрым шагом покинул маленький дворик Амай, остановился и медленно разжал ладонь. Солнечный свет ослепительно заиграл на тонкой серебряной проволоке пары серёг, той самой, на которую днём ранее Амай не отрываясь смотрела в ювелирной лавке на западном рынке.

Он молча посмотрел на них, а потом осторожно убрал в мешочек, ещё раз оглянулся и быстро ушёл.

На заднем дворе постоялого двора, прислонясь спиной к старой софоре, сидел Чан Юйцин. Сидел он так уже очень долго.

Софора японская - листопадное дерево из семейства Бобовых, внешне напоминает белую акцию. В древности считалось, что софора понимает мысли людей и излечивает от всех болезней. Цветение софор приходится как раз на это время года.

Цуй Янь несколько раз нарочно проходил мимо, но Чан Юйцин не обращал на него внимания. Цуй Янь наконец не выдержал, встал перед Чан Юйцином и позвал его:

– Старший брат!

Чан Юйцин сидел, опустив глаза, и о чем-то думал.

– М? – рассеянно отозвался он.

Цуй Янь с трудом сдерживался.

– Старший брат! – опять громко сказал он.

Чан Юйцин покосился на него и тихо спросил:

– Что случилось?

Цуй Янь уселся напротив. Он злился.

– Это всего лишь женщина! Если она так тебе нравится, просто выкради её! Когда рис будет сварен и сделанного уже не воротишь, ей придётся остаться с тобой и быть послушной!

Чан Юйцин усмехнулся.

Цуй Янь называл «всего лишь женщиной» генерала Южной Ся. Генерала, который заслуживал внимания и вызывал опаску.

Увидев на лице Цуй Яня гнев и презрение, Чан Юйцин опустил голову.

– Что за чушь...Это генерал Южной Ся. Ты думаешь, что генералов можно легко выкрасть? Да ещё варёный рис... За кого ты меня принимаешь?

Цуй Янь вскинул голову и упрямо настаивал:

– Нет! Это женщина! Если мы раскроем южанам, кто она, они её у себя в генералах не потерпят и выставят вон. И вот тогда старший брат...

– Цуй Янь! – вдруг оборвал его Чан Юйцин. На его лице появилось негодование. – Проигрывать женщине на поле боя уже позорно! Но насколько нужно не уважать себя, чтобы заставлять её склониться таким способом!

Увидев, что Чан Юйцин рассердился, Цуй Янь испугался, опустил голову и тихо ответил:

– Я только сказал. Я не собирался так делать...

Чан Юйцин строго смотрел на него.

– А`янь, если я и решу кого-нибудь выкрасть, то сделаю это не тишком, а в бою, на глазах у всех и как положено. Или ты думаешь, что твой старший брат ни на что не годен и не справится?

Цуй Янь поспешил ответить:

– Старший брат, я не это имел ввиду!

– Лучше меня никого нету.

Его лицо стало менее угрюмым. Помолчав, он добавил:

– Больше никогда не заговаривай об этом.

Цуй Янь поспешил ответить согласием, но не смог прекратить думать об этом. Решившись, он всё же спросил:

– Старший брат, но разве мы не собираемся заключить с южными варварами мир? Когда подпишут соглашение о мире, боёв с ними больше не будет. Как же ты сможешь захватить её на поле боя?

Чан Юйцин чуть не поперхнулся. Он пристально посмотрел на Цуй Яня, и понял, что тот не шутит, а задаёт этот вопрос всерьёз.

– Это был пример, не обязательно только так. К тому же, разве мы не знаем, сколько ведутся подобные разговоры о мире? Что, войн становится меньше? Сейчас они договорятся о мире, а потом опять начнётся война. До тех пор, пока наша Северная Мо не захватит весь мир, война будет длиться и длиться.

Он остановился, тихо усмехнулся и продолжил:

– Кроме того, мы с ней из двух враждующих стран. На моих руках кровь десятков тысяч южан, а на её – кровь множества наших людей. От этого никуда не деться.

От этих слов Цуй Янь совсем растерялся. Почесав голову, он озадаченно спросил:

– Что же тогда делать?

Чан Юйцин приподнял брови.

– А мне надо что-то делать?

– Разве она не нравится старшему брату?

Чан Юйцин посмотрел на Цуй Яня и ясно улыбнулся. Он больше не был угрюм, с его лица пропали все следы подавленности.

– Что должен, то и буду делать. Разве ты не сказал? Это всего лишь женщина.

Сказав это, он встал, кое-как отряхнул пыль с одежды и ушёл.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы