Амай 19.1 Кажущееся и реальное. Выпивка. Наказание

Военный устав древнего Китая нашей реальности, пункт второй: 

«Не отзываться, когда зовут, опаздывать и не являться в назначенное время, нарушать установленный в армии порядок – это называется отсутствием дисциплины. Виновный карается обезглавливанием.»

Шан Ичжи уже доложили об их прибытии, и он вышел встречать во двор. Увидев на лице Шан Ичжи легкую учтивую улыбку и осознавая, что она предназначена вовсе не для неё, Амай замедлила шаг и осталась позади Тан Шаои. Как она и ожидала, едва Шан Ичжи заметил, что Тан Шаои хочет опуститься на колено и приветствовать положенным образом, он вышел вперёд и с улыбкой поднял его. Амай же опустилась на колени и совершила полную церемонию приветствия, на что Шан Ичжи обронил всего лишь:

– Довольно, довольно...

Амай прекрасно понимала, что её и Тан Шаои никак нельзя сравнивать, а потому отнеслась спокойно. Подняв глаза, она заметила стоявшего в дверях и довольно щурящегося Сюй Цзина. Амай поклонилась и ему, а Сюй Цзин с улыбкой спросил:

– Как идёт обучение твоих новобранцев?

– Чёрное Лицо учит их стрелять.

Сюй Цзин кивнул и намеренно повысив голос сказал:

– Ах, вот в чем дело! Не удивительно, что в последние месяцы тебя с ними не было видно на пробежках. Ты не появлялся в штабе, старик соскучился.

Амай знала, что Сюй Цзин говорит так специально чтоб посмеяться над ней, а потому не ответила и со смущенным видом улыбнулась. Сюй Цзин снова оценивающе оглядел её и с улыбкой сказал:

– Ты, кажется, возмужал и окреп. Похоже, в вашем батальоне живётся не плохо.

Улыбка на лице Амай застыла.

Услышав эти слова, отошедший с Тан Шаои Шан Ичжи обернулся и тоже посмотрел на Амай. Его взгляд скользнул по груди, на мгновение задержался и затем ушёл куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Амай опустила голову, вспыхнула и невольно сжалась.

Должно быть из-за того, что жизнь последние полгода была действительно гораздо благополучней и сытнее прежней, тело вдруг ответило и расцвело, и сколько бы Амай от этого не расстраивалась, ничего поделать она не могла, разве что еще туже перетягивать грудь. Но и это не особо помогало, так как грудь уже не была настолько плоской как раньше. Если бы она была крепким широкоплечим мужчиной, такой объем не привлекал бы внимания, но она была высокой и тонкой, и вид слишком развитой «мускулатуры» грудной клетки был несколько странен. В отчаянии она начала обматывать и талию, не утягивая, а наоборот, добавляя объём, чтобы казаться крепче и плотнее везде, а не только в отдельных местах.

Шан Ичжи как ни в чем не бывало отвёл взгляд и продолжил спрашивать Тан Шаои об обстановке в армии, но Амай всё равно было не по себе: она сердилась на Сюй Цзина, который нарочно доставил ей неприятности.

Однако на этот раз она винила Сюй Цзина напрасно. Сюй Цзин был расчетлив и дальновиден, и уже давно для себя понял, кто Амай, но он мало интересовался женщинами и совсем не разбирался в них. Он просто отметил, что Амай изменилась и стала плотнее, и только. Но Шан Ичжи был другим, его непристойные и распутные выходки были широко известны в столице. Так что для его глаза подсказок оказалось вполне достаточно.

Не заметив подвоха в своих словах, Сюй Цзин продолжил:

– Однако дни твоей праздности истекли.

– Что почтенный хочет сказать?

Сюй Цзин улыбнулся:

– Седьмой батальон восстанавливался полгода, пришло время показать себя в деле.

Он загадочно улыбнулся, взглянул на уходящего Шан Ичжи и, понизив голос, сказал:

– Подожди немного, у главнокомандующего есть на вас планы.

Амай хотела спросить ещё, но Сюй Цзин не хотел рассказывать, и ей пришлось оставить вопросы при себе. Вслед за Сюй Цзином она прошла в зал.

Шан Ичжи и Тан Шаои уже стояли перед большим столом с возведенной на нём объемной картой и обсуждали замыслы дальнейших действий конницы. Сюй Цзин подошел к ним, молча слушал, время отвремени поглаживал бородку и тихо кивал. Амай подойти постеснялась. Она обвела взглядом зал и заметила стол с книгами.

Когда через некоторое время Шан Ичжи поднял голову, он увидел, что Амай застыла и не сводит глаз с его стола. Он проследил за её взглядом и увидел, что она смотрит на «Записи о северной экспедиции Цзинго-гуна» – одну из бесчисленных копий, далеко не редкость, у многих офицеров была эта книга. Шан Ичжи никак не ожидал, что она может настолько привлечь внимание.

Сюй Цзин заметил, что Шан Ичжи смотрит на Амай. Он погладил бородку и улыбнулся.

– Амай, почему ты стоишь там? Подходи, послушай.

Она словно не слышала, стояла погрузившись в себя и смотрела на стол.

Сюй Цзину пришлось повысить голос:

– Амай!

Она наконец очнулась, и, так и не расслышав предыдущие слова Сюй Цзина, удивлённо оглянулась на Сюй Цзина. В её глазах настолько явно читалось растерянное выражение, что все поразились и молча смотрели на неё.

Тан Шаои откликнулся первым и прервал неловкое молчание:

– Почтенный Сюй звал тебя подойти и послушать.

Амай поспешила к столу и встала подле Тан Шаои.

Стоявший напротив Шан Ичжи бросил на неё короткий взгляд и опять обратился к карте. Он продолжил прерванный разговор и спросил:

– На этот раз ты собираешься пройти тут?

Тан Шаои кивнул:

– Да, подчиненный уже послал туда людей на разведку. Это длинное и узкое ущелье, местные жители зовут его Горлышком. Горлышко широко на востоке, но к западу становится настолько узким, что два всадника едва могут разъехаться в нём. Потом придётся повернуть на юг и проехать более трехсот ли, эта часть пути будет гораздо безопасней.

Он указал на другое место и продолжил:

– В прошлый раз мы напали на лагерь северян в Широком Выпасе, проехав через ущелье Циньшань. Чэнь Ци был слишком самоуверен и не ожидал от нас, что мы воспользуемся его же приёмом. Но если мы поедем здесь опять, боюсь, к встрече с нами будут уже готовы. Поэтому, подчиненный полагает, что нам лучше ехать через Горлышко.

Шан Ичжи глубоко задумался и смотрел на возведённый на столе макет. Сюй Цзин спросил:

– Задумывался ли генерал Тан об особенностях рельефа Горлышка? Если у Чэнь Ци подготовлена там засада, мы окажемся в опасном положении.

– Почтенный может не тревожиться. Во-первых, Горлышко – место очень скрытое. Если бы в нашей армии не было солдат из местных горцев, мы бы про этот проход в Красных горах и не знали бы. А, во-вторых, мы только что совершили нападение на лагерь северян в Широком Выпасе. Они не ожидают, что мы нападём дважды подряд в одном и том же месте. К тому же, согласно донесениям разведки, после нападения на лагерь, Чэнь Ци собирается тайком отправить туда подготовленные для Чжоу Чжиженя зерно и фураж из хранилищ в Воню. Очевидно, что наш повторный налет на Широкий Выпас не ожидают.

Сюй Цзин тихо кивнул, но Шан Ичжи по-прежнему молчал. По выражению его лица было не ясно, что у него на уме. Тан Шаои не удержался:

– Каково мнение главнокомандующего?

Шан Ичжи помедлил в раздумье и ответил:

– Будь я Чэнь Ци, я бы устроил в Горлышке засаду.

Он поднял глаза, увидел, что Тан Шаои и остальные смотрят на него, и пояснил:

– Император Северной Мо сейчас в Юйчжоу. Когда Шаои в прошлый раз напал на Широкий Выпас, он выставил Чэнь Ци в дурном свете. Чэнь Ци непременно станет более осторожным. Эти зерно и фураж специально подготовлены для осаждающего Тайсин Чжоу Чжиженя, их потеря недопустима. Из-за тебя он уже понёс большие убытки, так что, конечно же, он разведает все подходы к Цзянчжун со стороны западных степей. Охрана должна быть хорошей.

Слова Шан Ичжи были разумны, они заставили Тан Шаои и Сюй Цзина задуматься. Тан Шаои чуть сдвинул брови, еще раз взглянул на карту, посмотрел на Шан Ичжи и вновь спросил:

– Значит мы не будем трогать эти зерно и фураж?

Шан Ичжи медленно покачал головой.

– Нет, будем.

Сюй Цзин провёл рукой по бородке и усмехнулся:

– Будем, будем. Чжоу Чжижень увёл под стены Тайсина большое войско, а их император лично руководит всем из Юйчжоу. В эти два места стянуты их основные силы. К тому же генералы Чан повели наступление на восточные провинции. Есть и другие места, нуждающиеся в присутствии войск. Возможности Чэнь Ци не безграничны: он не может выставить должную охрану везде, где нужно, будь то ущелье Циньшань, Горлышко, Широкий Выпас или Воню. Где-то охрана реальна, а где-то одна только видимость. Если мы сможем разгадать, где она реальна, а где нет, проблем не будет.

– И где же по мнению почтенного господина реальное, а где только видимость? – спросил Тан Шаои.

Сюй Цзин улыбнулся, взглянул на Шан Ичжи и ответил:

– Мнение старика совпадает со сказанным главнокомандующим. Чэнь Ци на редкость осторожен и использует отвлекающие манёвры. Вполне возможно, что охрана ущелья Циньшань показная, а у Горлышка нас ожидает засада. Возможно, продовольствие не покинет Воню, а переправка его в Широкий Выпас не более чем уловка. Боюсь, нас ожидает не провиант, а засада.

Договорив Сюй Цзин вдруг обернулся к Амай и спросил:

– Амай, а ты что думаешь?

Амай не ожидала, что Сюй Цзин обратится к ней. После непродолжительного замешательства она ответила:

– Амай недостаточно прозорлив.

Сюй Цзин не в первый раз видел, как Амай увиливает от ответа, а потому улыбнулся и спросил иначе:

– Если бы ты был на месте генерала Тана, как бы ты поступил?

Сюй Цзин допытывался, Шан Ичжи и Тан Шаои тоже смотрели на неё. Немного подумав, она ответила:

– Я бы отправился через Горлышко и напал на Широкий Выпас.

Шан Ичжи полюбопытствовал:

– Почему?

– Поскольку я не могу угадать мыслей Чэнь Ци, значит надо просто заниматься своими делами. Если про Горлышко никто не знает, значит надо воспользоваться им. Если разведка донесла, что он отправляет провиант и фураж в Широкий Выпас, значит надо напасть на Широкий Выпас.

На неё продолжали пристально смотреть, и она продолжила:

– Это подобно игре «камень-ножницы-бумага»: можно так долго думать, пытаясь угадать следующий ход противника, что сам запутаешься. Не лучше ли подумать о том, что собираешься сделать сам?

Шан Ичжи и остальные удивились. Если подумать, то и в её словах был некоторый смысл. Но если принимать решения настолько импульсивно, то это будет как азартная игра – слишком непредсказуемо и рискованно.

На самом деле её решение не было импульсивным и необдуманным, а основывалось на хорошем знании Чэнь Ци. Они были неразлучны долгих восемь лет, не было никого, кто понимал бы его нрав лучше, чем она. Чэнь Ци действительно очень самоуверен. Если бы он собирался неожиданно напасть, то он бы рискнул отправиться через ущелье Циньшань, а потому он предположил бы, что Тан Шаои сделает так же. Значит именно ущелье Циньшань и будет усиленно охраняться. А еще Амай знала, что Чэнь Ци очень вдумчив, ему нравится просчитывать всё на шаг дальше, чем другие. Когда имеешь дело с такими людьми, грубоватость и безыскусность могут быть наилучшей стратегией.  

Ответ Амай был прост, но за ним тоже стоял расчет, вот только чтобы рассказать ход мысли и обосновать его, пришлось бы рассказывать и про давнее знакомство с Чэнь Ци. Увидев, что трое слушающих молчат, она тоже замолчала и осталась спокойно стоять.

Пока все размышляли, снаружи послышался голос охранника, он доложил о том, что ужин уже готов. Шан Ичжи улыбнулся:

– Я слишком увлекся обсуждением с Шаои, и совсем забыл, что он прибыл издалека. На сегодня обсуждений достаточно, после ужина хорошо отдохните, а завтра продолжим.

Охранник принёс блюда с угощениями и вино, Амай, бывшая ранее в охране Шан Ичжи, не редко занималась тем же. Она встала и привычно начала помогать охраннику расставлять блюда. Увидев это, Тан Шаои заколебался и хотел тоже встать, но Сюй Цзин незаметно схватил его за рукав и удержал. Он улыбнулся и чуть заметно покачал головой. Послышался голос Шан Ичжи:

– Амай, сядь. Пусть они делают это сами. Ты теперь генерал, под началом которого батальон, а не мой охранник. Тебе не следует прислуживать.

Амай подчинилась и села, а сама подумала: «Если ты и вправду считаешь меня за генерала, то почему всякий раз как я являюсь, ты недовольно воротишь нос, будто чем-то тебе не угодили? Я не вижу, что бы ты так обращался с другими офицерами!».

На ужин подали всего в достатке: и вина, и закусок – но из-за того, что за столом сидел Шан Ичжи, Амай, хоть она и была голодной, кусок в горло не лез. Тан Шаои же не решался при Шан Ичжи пить. Один только Сюй Цзин чувствовал себя свободно и ни в чем себе не отказывал. Ужин прошел скованно и чинно.

После ужина Тан Шаои и Амай откланялись и вышли. Тан Шаои огляделся по сторонам и, никого не заметив, спросил Амай:

– Не наелся?

Перед Тан Шаои можно было не увиливать, она погладила почти пустой живот и улыбнулась:

– Когда сидишь вблизи от главнокомандующего и советника Сюй, палочки становятся такими тяжелыми, что есть ими трудно.

Тан Шаои тихо рассмеялся и сказал:

– Я ожидал, что так выйдет. Есть с начальством – всегда мучительно. Пойдём, ещё немного выпьем.

Амай нерешительно ответила:

– Нехорошо получится. Мы только что ужинали у главнокомандующего, если он узнает, боюсь, ему это не понравится. Забудь, я найду чем перекусить. Старший брат приехал издалека, лучше вернись к себе пораньше и отдохни. Завтра вечером будет банкет, там и выпьем.

Тан Шаои улыбнулся:

– У меня другая идея. Постой тут немного, подожди меня.

Даже не став дожидаться ответа, он быстро ушёл. 

Амай не знала, что задумал Тан Шаои, ей пришлось остаться и ждать. Вскоре он вернулся с мешком. 

Амай с недоумением посмотрела на него, Тан Шаои молча улыбнулся в ответ и толкнул её плечо.

– Пошли! Выйдем из лагеря.

Амай нерешительно пошла за ним. Они вышли из лагеря и поднялись на склон холма позади него. Тан Шаои бросил на землю мешок и улыбнулся:

– Устроим Праздник осени для себя сейчас, на день раньше.

Амай сообразила, что в мешке должно быть вино с закуской. Без каких-либо стеснений она развязала мешок и вытащила вяленое мясо с бурдюком. Мясо она тут же принялась жевать сама, а бурдюк бросила Тан Шаои.

– Хорошо, младший брат не будет церемониться.

Тан Шаои отпил большой глоток, уселся, а потом откинулся на траву. Глядя на сияющую Луну, он восхищенно вздохнул:

– Луна сегодня уже совсем полная.

Амай рассмеялась:

– Старший брат, сегодня ещё не середина осени. Полнолуние на пятнадцатый день месяца, а не на четырнадцатый.

Тан Шаои больше не улыбался. Он помолчал, а затем тихо сказал:

– Она гораздо полнее, чем была той ночью в крепости Хань.

Едва он упомянул ночь в крепости Хань, улыбка на лице Амай тоже пропала: перед глазами вновь появились образы того, что творилось тогда в крепостных стенах, отблески огня и несмолкающие крики. В ту ночь глубокое небо было совсем безлунным.

– Где Сю-эр сейчас? Как она? – чуть слышно сказал она.

Амай, не задерживаясь, сбежала из Юйчжоу и даже не спросила у Сюй Сю-эр, как у неё дела. А затем северяне пришли в Красные горы, и каждый день стал борьбой за жизнь. Куда уж там думать о чем-то другом? А потом, когда всё наладилось, она собиралась узнать, да только возможности не оказалось.

К счастью, плохих новостей о Ши Дачуне не было, а потому и Сюй Сю-эр скорее всего была в безопасности.

Тан Шаои сказал:

– Я уже просил узнать. Она в резиденции командующего гарнизоном. К счастью, у Ши Дачуня еще осталась какая-то порядочность и он не отдал её на забаву северянам. Я думал, как бы тайком вывести их, молодого господина Лю и барышню, но наша жизнь сейчас так опасна и непредсказуема, что в резиденции им пока будет спокойней, чем с нами в армии.

Тан Шаои ничего не знал о том, что предательство Ши Дачуня было мнимым. Не смея выдать как оно есть на самом деле, Амай кивнула и ответила:

– Да, им там будет лучше.

Тан Шаои выпил еще и сказал:

– Не знаю как ты, а я сейчас смотрю на Луну и мне кажется, что всё это сон... Год назад я был в крепости Хань, мы с братьями пили, а теперь... Никого их них нет. Остался я один, и даже не знаю, где захоронены их останки. Амай...

Он повернул голову и посмотрел на неё:

– Как ты думаешь, это сон? Ты, барышня Сюй, штаб армии Цзянбэя – всё это только приснилось. Завтра я проснусь, протрезвею, и окажется, что ничего не было; что я по-прежнему незначительный помощник капитана; что крепость Хань стоит на месте, и что все мои братья живы?

Амай тоже стало тоскливо, она не знала, как ответить на его вопрос.

Тан Шаои со скорбью улыбнулся и бросил ей бурдюк:

– Пей, ты умеешь, я знаю.

Амай улыбнулась, запрокинула голову и отпила, а потом с некоторой гордостью сказала:

– Верно. Наша семья занималась виноделием. Никто в округе не делал такого вина, как мой отец...

– Мой отец очень образованный человек, – улыбнулся Тан Шаои. – Я мечтал стать первым на столичных экзаменах и прославить свою семью, но, увы, не смог выучить ни одной книги. А потом я сбежал, вступил в армию. Боюсь, он до сих пор не хочет признавать меня сыном. А ты, Амай? Почему ты оказался в Хань один?

Амай опустила голову и долго молчала.

Тан Шаои решил, что она не хочет говорить о своём прошлом, а потому сменил тему:

– Как тебе эта выпивка? Она известна в степях и называется "Сдохшая лошадь"...

– Они мертвы, – вдруг ответила Амай ровным голосом. – Их нет уже пять лет.

Тан Шаои замолчал. Он поднялся, подошел и сжал её плечо.

Она подняла лицо, посмотрелана него и, улыбнувшись, сказала:

– Старший брат, мой сон длится дольше твоего.

– Давай не будем сегодня вспоминать об этом. В праздники надо пить.

– Хорошо. Выпьем.

Они выпили за Луну. Привезённая со степей выпивка была крепкой и быстро ударила обоим в голову, от привычной осмотрительности не осталось и следа. Амай покачиваясь встала, подняла бурдюк и громко продекламировала:

– Я приглашаю пить Луну! И с тенью – трое нас!*

Цитата из известного стихотворения Ли Бо (701-762), в котором он скорбит о своём одиночестве и приглашает в собутыльники Луну и свою тень.

– Нет! – крикнул сидящий на земле Тан Шаои, – Ты выпил слишком много и считаешь не верно!

Амай посмотрела на него, с серьезным видом пересчитала лежащие на земле тени и рассмеялась:

– Точно! Не верно! Если пригласить Луну, то вместе с тенью нас будет четверо!

Они пили до тех пор, пока не упали на землю, а, упав, устроились поудобней и принялись петь. Каждый раз, когда они подходили к словам, которые надо было петь выше, голос Амай пропадал. Тан Шаои смеялся:

– Ты только послушай себя! Ты умеешь говорить, но не петь! У тебя совсем нет голоса!

– Он был! Раньше у меня тоже был голос!

Тан Шаои не поверил, Амай хотела ещё раз возразить, но почему-то не стала и молча выпила.

Чем безысходней печаль, тем сильнее пьянит вино*.

Искаженная строка из стихотворения Вэй Сюжэнь (1818-1873), перевести которую можно примерно так: «вино делает горести ещё глубже». Строка стала известной поговоркой, призывающей не искать утешения в вине, т.к. станет только хуже.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы