Амай 07.1 Беспощадность. Страшные грёзы. Кролики

Чжан Юй (династия Сун, 960 – 1278 гг.), комментатор «Искусства войны»:

«Покажи им возможность легкой победы, затем атакуй и захвати их.»

Цзя Линь (династия Тан, 618 – 906 гг.), комментатор «Искусства войны»:

«Когда генералы высокомерны и солдаты ленивы, в погоне за удачей они забывают, что могут попасть в неожиданные обстоятельства – это величайший недостаток.»

Волчья лощина — это длинная узкая низина на севере раскинувшейся вдоль Красных гор равнины Цзянчжун. Широкая на юге, к северу равнина Цзянчжун постепенно сужается и становится такой тесной, что это место прозвали лощиной. К западу от Волчьей лощины высятся Красные горы, а на востоке поднимаются и опускаются холмы.

В ту ночь конница Чан Юйцина обрушилась с западных склонов, нахлынула и стремительно пронеслась, вырезая спящий лагерь армии Цзинъяна. А потом на пологом восточном склоне выкопали большие ямы и закопали тех, кто остался.

Должно быть, ямы были недостаточно глубоки. Говорят, с тех пор по ночам по склонам лощины, словно неотомщенные души, блуждают тусклые синеватые огоньки. Раньше поблизости жили охотники и несколько фермеров, но они поспешили покинуть свои дома, и теперь Волчья лощина стала совсем безлюдной.

Объединенные армии Цинчжоу и Юйчжоу добрались до Волчьей лощины на третий день одиннадцатого месяца и смогли опередить войско Северной Мо. Согласно донесениям разведки, войско Северной Мо возглавлял сам главнокомандующий Чэнь Ци. Он вёл из Цзинъяна двадцать тысяч конницы и пятьдесят тысяч пехоты и остановился всего в пятидесяти ли от Волчьей лощины в небольшом городке Сяочжань.

Шан Ичжи и Сюй Цзин переглянулись. В их глазах были заметны возбуждение и нервное напряжение.

– Небеса помогают нам – у нас есть время, чтобы армия могла отдохнуть и подготовиться, – сказал Сюй Цзин. – Чэнь Ци сейчас в Сяочжань, завтра утром его конница отправится в путь первой, потом выйдет пехота, а за нею обоз. Как только конница вступит в Волчью лощину, у неё больше не останется возможности для манёвра. Если разбить конницу, оставшаяся пехота будет уже не страшна.

Шан Ичжи согласно кивнул и приказал начать размещать батальоны согласно заранее намеченному плану.

Двадцать тысяч пехоты Южной Ся должны были встать тесно сомкнутым строем посреди лощины и полностью перегородить её. На склонах лощины к северу от выстроившейся пехоты, словно обнимая поле боя, должны были затаиться пять тысяч лучников. Оставшаяся у Шан Ичжи тысяча конницы по совету Тан Шаои должна была спрятаться еще севернее, за пределами лощины.

Получив последние распоряжения, офицеры один за другим уходили исполнять их.

На утро, отдохнув и выспавшись, солдаты Южной Ся заняли свои места. В центре построения пехоты с длинными копьями в руках стояли солдаты армии Цинчжоу.

Амай смотрела на выстроившихся внизу лощины солдат.

– Строй с копьями против конницы? – спросила она.

На лице Тан Шаои не было заметно никаких эмоций, но Амай чувствовала его собранность и готовность к бою.

– Все говорят, что тяжелая конница Северной Мо не знает себе равных, и забывают про то, что когда-то сказал Цзинго-гун. Он сказал, что если вынудить конницу атаковать лоб в лоб сомкнутый строй пехоты, то у пехоты будет огромнейшее преимущество в обороне, – спокойно ответил он.

Амай вдруг вспомнилось, как однажды отец упомянул о том, что и у пехоты, и у конницы есть свои достоинства и недостатки. Среди сказанного им тогда было что-то похоже на то, что Тан Шаои сказал сейчас.

Тан Шаои привычным движением положил руку на висящий на поясе меч и вдруг спросил:

– Почему ты настоял на том, чтобы я забрал его обратно? Ведь это подарок, подарок от чистого сердца. Меч хоть и армейского образца, но принадлежит своему владельцу и может быть подарен.

Амай ясно улыбнулась, похлопала по висящему на поясе ваньдао* и сказала:

– Старший брат, я плохо знаю как обращаться с прямым мечом, с этим же мне управляться сподручней. Я знаю, что старший брат подарил мне свой меч из лучших побуждений, но у меня он будет лежать без дела. От безделья хорошему мечу только вред, ему лучше вернуться в руки старшего брата.

弯刀 – wāndāo – изогнутый однолезвийный меч/нож. Ваньдао могут быть очень разными.

Один из вариантов, монгольский ваньдао

​​​​

Тан Шаои не был лишен здравого смысла. Немного помолчав, он поинтересовался:

– И как? У тебя хорошо получается с дао?

– Чжан Шэн – учитель что надо, он очень внимателен к мелочам. Да и я не плох, схватываю быстро.

Хвастовство Амай вызвало у Тан Шаои улыбку – не частое зрелище. Он взглянул на неё, тут же отвернулся и продолжил наблюдать за тем, что происходит внизу.

– Амай, ты боишься? – вдруг тихо спросил он.

Амай замерла, а потом улыбнулась и покачала головой. 

– Нет, не боюсь.

Тан Шаои опять обернулся к ней, чуть улыбнулся и твердо сказал:

– Мне пора. Пожалуй, северяне появятся тут не позднее полудня. Возвращайся к генералу.

Амай молча кивнула.

Тан Шаои опустил глаза.

– Будь осторожен, – тихо сказал он и быстро поехал вниз.

Амай стало грустно. Каждый раз, когда они расставались, он всегда уходил первым и никогда не оглядывался. Она вдруг горько улыбнулась, качнула головой и постаралась избавиться от печали, которой не должно было быть.

Ранним утром четвертого дня одиннадцатого месяца войско Северной Мо покинуло Сяочжань и отправилось дальше на юг. Как и ожидалось, сперва ехала конница, затем шла пехота, а позади плёлся обоз с припасами. В двадцати ли от стоявшей в Волчьей лощине армии Южной Ся разведчики Северной Мо обнаружили небольшой конный отряд. Об этом доложили Фу Чуну – генералу, возглавлявшему авангард.

Фу Чун был потомственным военным. В военных кругах Северной Мо его и Чан Юйцина называли «парой талантов» – они считались лучшими среди подрастающего поколения молодых офицеров. Фу Чун был надменен, самоуверен и не привык считаться с другими.

После того, как Чан Юйцин стремительно пронёсся по Цзянбэю а потом напал на шедшее из Цзинъяна подкрепление, Фу Чун посчитал, что его обошли, и был этому не рад. И вот теперь, услышав донесение разведчиков о замеченном конном отряде южан, он почувствовал не тревогу, а радостное предвкушение. Фу Чун приказал авангарду ехать дальше и не стал ничего докладывать главнокомандующему Чэнь Ци.

В полдень авангард Северной Мо вступил в Волчью лощину и увидел выстроившуюся там пехоту Южной Ся. Фу Чун не воспринял пехоту Южной Ся всерьёз и решил расправиться с ней до прибытия Чэнь Ци. Он не стал прислушиваться к пытавшимся отговорить его подчинённым и приказал вступить в бой. Конница Северной Мо не заметила спрятавшихся на склонах лучников и пошла в атаку на построение пехоты южан.

Конница северян – несколько тысяч всадников – плотным строем ринулась вперед. Казалось, что вершины Красных гор задрожали. Тысячи копыт подняли вверх жёлтую пыль, закрывшую собою небо и солнце. Лошади мчались во весь опор, быстрее и быстрее, солдаты Южной Ся становились всё ближе. Скачущие впереди всадники взмахнули ваньдао… Когда они должны были вот-вот ворваться в строй противника, передний ряд пехоты южан вдруг присел, за спинами солдат ощерились острые длинные копья.

Конница неслась, её было уже ни остановить, ни повернуть. Всадникам оставалось только смотреть, как лошади под ними напарываются на выросшие словно густой лес копья. Кто-то натыкался на копьё сам и словно взлетал на нём вверх, кому-то удавалось увернуться, но падала пронзенная лошадь и всадника выбрасывало из седла.

В то же время со склонов лощины вдруг обрушился вниз густой дождь из стрел, коннице Северной Мо было некуда деться, негде укрыться от него. За очень короткое время пало множество всадников. Больше никем не управляемые лошади метались, топча одних и мешая другим.

Результат был хорош и превзошел ожидания.

Спустя много лет, когда битву в Волчьей лощине будут описывать в трудах для обучения подрастающих военных Южной Ся, будут особо подчеркивать, что она была опасной авантюрой, что её исход был результатом удачного стечения обстоятельств.

Двадцать тысяч пехоты Южной Ся преградили путь двадцати тысячам конницы Северной Мо. Что и говорить, это был рискованный ход. Конницей командовал высокомерный Фу Чун. Как хорошо, что командовал авангаром именно он, а не кто-то другой!

Бойня продолжалась, солдаты Южной Ся перешли в наступление.

Командующий авангардом Фу Чун был застрелен. Когда к Волчьей лощине подошла пехота Северной Мо, на неё в беспорядочном бегстве вылетели остатки авангарда. Они столкнулись, конница в смятении и неразберихе топтала своих же, многие погибли. Вслед за отступающим авангардом шли солдаты Южной Ся и добивали тех, кто остался.

Вдруг пехота Северной Мо начала восстанавливать порядок своих рядов, раздвинулась и пропустила отступающую конницу – очевидно, что кто-то взял контроль над ситуацией в свои руки.

Шан Ичжи наблюдал за происходящим с возвышенности. Увидев, что ситуация начала меняться, он сдвинул брови, обернулся к Сюй Цзину и с вопросом в глазах посмотрел на него. Сюй Цзин кивнул.

Амай услышала приказ:

– Едь к Тан Шаои и скажи, чтоб больше не ждал, пусть ударит их пехоту с тыла.

Амай отозвалась и галопом помчалась к ожидавшей в засаде коннице. Выехав из лощины, она заметила, что в тылу пехоты Северной Мо начался беспорядок и всё смешалось – конница Тан Шаои уже была там. Амай улыбнулась – всё, ехать дальше не нужно. Она повернула лошадь чтобы вернуться и доложить Шан Ичжи. И тут её взгляд случайно упал на возвышавшийся посреди северного войска штандарт. На штандарте было крупно выведено слово «ЧЭНЬ».

Чэнь Ци! Он тоже тут! Он совсем близко, до него нет и ста чжанов*!

Чжан – китайская сажень равная 3,3 м.

Зубы сжались, с лица сошла краска, побледнели даже сжимавшие повод руки, глаза неотрывно смотрели на штандарт. Ноги с силой сжали бока лошади, руки взмахнули поводом. Лошадь помчалась к войску Северной Мо.

В голове Амай было только одно: доехать и спросить «почему?».

Солдаты Южной Ся и Северной Мо смешались и бились насмерть, Амай спустилась со склона и неслась мимо них, мимо общей свалки, дальше и дальше. Она уклонялась от пытавшихся задержать её, пригибалась к лошади, отмахивалась ваньдао от тех, кто вставал на пути. Светло-серая лошадь и форма охранника больше не были чистыми. Ей еще не приходилось убивать столько людей, и она не думала, что может так хорошо держаться в седле. 

Она рубанула ещё одного преградившего путь солдата. Удар был сильным, лезвие глубоко вошло в тело. Мужчина открыл рот, но Амай не услышала его крика – звуки до неё больше не доносились, перед глазами мелькала немая череда сменявших друг друга гримас. Она с трудом вытащила ваньдао обратно и не успела вовремя отбиться от следующего солдата. Земля стала приближаться, лошадь рухнула вниз. К этому моменту голова Амай уже не отвечала за то, что делало её тело. Тело согнулось, откатилось в сторону и распрямилось. Удар – вставший перед ней человек лишился ступней. В сознании не было ничего. Не задумываясь, она уклонялась от чужих ударов, била сама и шла дальше. Штандарт со словом «ЧЭНЬ» становился ближе.

Из горла стоявшего перед ней солдата хлынула кровь, попала на неё, потекла по волосам и лицу, залила глаза. Всё окрасилось в красный. Вокруг мелькали тени и свет, ей казалось, что она снова чувствует запах крови отца. Она будто вернулась в ту ночь.

Её силы начали таять, но подходить к ней боялись. Залитая кровью и полная решимости убивать каждого, кто встанет у неё на пути, шаг за шагом она приближалась к штандарту.

Под штандартом стоял высокий молодой человек в традиционном для Северной Мо чёрном боевом кафтане, на его поясе висел богато украшенный обоюдоострый меч. Чэнь Ци с отстраненным видом наблюдал за появившейся конницей Южной Ся. Он специально распорядился поднять этот штандарт, чтобы привлечь внимание конницы южан. Увидев, что замысел удался, что конница южан действительно пытается пробиться к нему, Чэнь Ци чуть заметно улыбнулся. Улыбка растаяла, так и не отразившись в его глазах.

Казалось, что ему нет никакого дела до того, что происходит вблизи его. Он стоял и спокойно наблюдал за тем, что происходит в отдалении – как конница противника, себе на погибель, пытается прорваться через его конницу. Время шло, конница Южной Ся постепенно приближалась к штандарту. Охранники Чэнь Ци начали нервничать. Кто-то из них подвел к Чэнь Ци лошадь. Чэнь Ци улыбнулся и не стал противиться заботам своих подчиненных. Опасаясь за жизнь своего господина, охранники без каких-либо распоряжений молча окружили его.

В этот момент до них донесся шум поднятого на западной стороне беспорядка. Чэнь Ци обернулся посмотреть в чем дело и увидел, что какой-то солдат Южной Ся, оторвавшись от своих, прорывается через солдат Северной Мо. Тот солдат бился ожесточенно и был похож на исчадие ада, солдаты Северной Мо в ужасе сторонились его и позволяли идти дальше.

Чэнь Ци чуть сдвинул брови. Стоявший рядом с ним офицер заметил это и поспешил сказать:

– Позвольте, я разберусь с ним.

Не дожидаясь ответа, офицер ударил свою лошадь и поспешил к солдату южан.

Амай отбила копьё, которым её пытались достать, но не смогла нанести удар по солдату, который это копьё держал – он успел отступить назад. Почти сразу последовал следующий удар копьём. Северян было много, всех не перебьешь. Зарубишь одного – на его месте появляется другой. Среди отступающих перед ней то и дело находился какой-нибудь смельчак, который выходил вперед и пытался остановить её.

Сил у неё совсем не осталось, рука с клинком начала чуть заметно дрожать. 

Амай шагнула вперёд, заставив отступить северных солдат. Выставленным перед ней копьям передавалась дрожь держащих их рук. На её губах появилась усмешка: ей уже не убить их, но им всё равно страшно. Она шагнула ещё. Вдруг правая нога перестала слушаться, тело начало падать. Стоит упасть, и они накинутся, изрубят так, что хоронить потом будет нечего. Амай почувствовала в груди холодок. Она поспешно подставила вперед левую ногу, воткнула клинок в землю и упала на колено. Оказалось, что откуда-то прилетела стрела и попала ей в бедро, пробив его почти до кости.

Солдаты Северной Мо видели, что она внезапно рухнула на колено, но ещё не успели оправиться от страха и стояли, не осмеливаясь подойти ближе. Опираясь на клинок, Амай несколько раз попыталась встать. Боль в ноге была нестерпимой, подняться не удалось. Наконец, один из северян подступил ближе и поднял длинный дао.

Вот так всё и закончится? Амай уже не пыталась подняться. Она стояла на колене и смотрела сквозь залившую глаза кровь. Впереди всё так же трепетал на ветру штандарт, был смутно виден стоявший под ним человек. 

Лицо ощутило движение рассекаемого клинком воздуха, и она вдруг почувствовала облегчение. Пропал страх, не стало ненависти и обид. Надо всего лишь умереть, и тогда смерть заберет с собой всё. Больше не придется убегать и скрываться, вести бесприютную жизнь, притворяться кем-то другим и бесконечно задаваться вопросом «почему?». Возможно, она снова увидит отца и мать. Отец снова поднимет её высоко-высоко, улыбнётся и прижмёт к колючей щеке. А мать? Будет ли она по-прежнему гнаться за ней? Пусть гонится, она ведь только пугала. Но... будет ли там старший брат Чэнь Ци? Да, будет и он. Ведь когда-то в её жизни был подросток, который играл и рос вместе с ней, был юноша, который краснел и отталкивал ладонью её лоб... Амай улыбнулась. Она уже давно не улыбалась так.

Эту улыбку посреди крови и изрубленных тел, посреди лязга оружия и предсмертных криков увидел и узнал Чэнь Ци. Несмотря на мужскую одежду, на то, что она стала старше и была вся в крови. Так улыбаться могла только она. Эта улыбка была такой же, как та, которую он впервые увидел много лет назад – невероятно яркой. Чэнь Ци почувствовал, что ему стало трудно дышать – грудь будто чем-то сдавило. Он хотел остановить руку солдата, открыл рот, но не смог издать ни звука. Клинок опускался, а он застыл и мог только смотреть.

Окончание главы