Амай 07.2 Беспощадность. Страшные грёзы. Кролики

Амай закрыла глаза. Она уже приняла мысль о смерти, но все равно инстинктивно подняла руку чтобы заснониться. Удар почему-то не последовал. Амай удивленно открыла глаза и увидела, что солдат упал навзничь – в его грудь был воткнут меч. Амай узнала тот меч, совсем недавно она вернула его Тан Шаои.

Тан Шаои заметил её некоторое время назад и пытался пробиться. Когда солдат Северной Мо замахнулся дао, желая отрубить ей голову, времени вытащить лук у Тан Шаои уже не было, и он метнул то, что в тот момент у него было в руках.

Амай еще не успела опомниться, как он подъехал, наклонился, схватил её, затащил на свою лошадь и крикнул:

–  Едем!

Навстречу им, подняв длинный дао, выехал офицер Северной Мо.

Тан Шаои остался без меча, отбиваться ему было нечем. Держа Амай, он откинулся на спину, а она поспешно подняла вдоль лица свой клинок. Лошади пронеслись мимо друг друга, лезвия ударились одно о другое, посыпались искры, рука онемела, пальцы чуть не выронили рукоять дао.

Поднявшись и не тратя времени на расспросы о самочувствии, Тан Шаои погнал лошадь прочь от бросившихся к ним солдат. Амай протянула ему свой ваньдао, а затем пригнулась и обхватила лошадь за шею. С боем они прорвались из окружения и выехали к западным склонам.

Только там Тан Шаои осмелился толком осмотреть Амай и увидел, что в её бедре застряла стрела, а штанина насквозь пропиталась кровью. Вслепую извлекать стрелы не следует*, и потому Тан  Шаои сказал «Держись!» и, не дожидаясь ответа, перерубил торчавшее из ноги древко. От боли Амай вскрикнула, содрогнулась всем телом и чуть не упала с лошади. Тан Шаои поспешно схватил её и затащил обратно. Зубы Амай были стиснуты, по её лицу стекал и мешался с кровью холодный пот.

Боевые стрелы отличаются от охотничьих. Как правило, наконечник боевых стрел сделан так, чтобы застрять в теле и нанести при извлечении дополнительные повреждения. Попытки просто выдернуть боевую стрелу заканчиваются радикальным усилением кровотечения и сильнейшим болевым шоком, от которого можно и умереть.

Тем временем в войске Северной Мо что-то переменилось. Тан Шаои обернулся и увидел, что восстановившийся порядок опять нарушен. Он удивился этому, но времени раздумывать над происходящим не было: надо спешить, довезти Амай до Шан Ичжи и найти армейского врача.

– Потерпи ещё. Я отвезу тебя к генералу Шан, – сказал он.

Амай подумала о том, что, раз она ранена, её будет осматривать армейский врач. Врач может обнаружить, кто она, и потому ей обязательно надо оставаться в сознании. Чтобы не упасть в обморок, она с силой закусила губу. 

Шан Ичжи стоял на возвышенности и был полностью поглощен наблюдением за ходом сражения. Он заметил, что управление войском у Чэнь Ци вдруг разладилось, и всё идёт к тому, что оно будет разбито. До победы оставалось недолго. Руки Шан Ичжи задрожали. Боясь, что это заметят, он крепко сжал кулаки.

Доехав, Тан Шаои и Амай скатились с лошади. К ним тут же подскочили охранники, подхватили их и помогли подойти к Шан Ичжи.

В глазах Шан Ичжи промелькнула радость, но он быстро спрятал её, на его лицо вернулось невозмутимое спокойствие. Он сузил глаза, посмотрел на Амай и холодно сказал:

– Тебе было сказано передать поручение. Кто тебе велел строить из себя героя?

У Амай не было сил на ответ. Нога не слушалась, всё вокруг казалось неясным, голос Шан Ичжи доносился будто издалека и был не вполне разборчив.

Сжалившись, Сюй Цзин приподнял брови и сказал:

– Генерал, он потерял много крови. Пусть его сперва осмотрит и перевяжет врач, расспросить можно и после.

Шан Ичжи хмыкнул и ничего больше не сказал. Чжан Шэн и Тан Шаои подхватили Амай и поспешили к армейскому врачу. 

Вся одежда Амай была залита кровью, и потому врач не смог сразу понять, куда именно её ранили. Ища раны, он велел Тан Шаои побыстрее снять с неё лишнюю одежду. Амай была еще в сознании, ей удалось услышать и разобрать сказанные врачом слова. Она протянула руку и остановила Тан Шаои:

– Только нога. Больше нигде.

Она хотела разорвать штанину, но руки тряслись и не могли ухватиться за ткань. Тан Шаои отодвинул её руки и взялся за штанину сам – сильный рывок, и ткань разорвана до самого верха бедра.

Стала видна нога, длинная и стройная, с гладкой кожей и едва заметными волосками. Нога была непохожей на мужскую. Тан Шаои вдруг отчего-то покраснел и, стараясь не смотреть на саму ногу, не отводил глаз от раны.

Стрела прошла рядом с костью и почти пробила бедро насквозь. Когда они отбивались и прорывались обратно, из-за торчащего древка рану разорвало, и теперь она выглядела очень страшно. Армейский врач сделал ножом надрез, расширил рану и извлёк стрелу. Затем он наложил лекарство и перевязал.

Было невыносимо больно, хотелось кричать и плакать, Амай беззвучно открывала и закрывала рот, а потом плотно сжала зубы.

Чжан Шэн отлил из своего бурдюка воду. Амай дрожащими руками зачерпнула её и вытерла с лица кровь. Затем она подняла голову и сказала Тан Шаои:

– Я устал и хочу немного поспать. Старший брат, прошу, узнай у почтенного Сюй, могу ли я прилечь в его повозке?

Тан Шаои обеспокоенно взглянул на неё и послал кого-то к Сюй Цзину. Он собирался донести Амай до повозки, но она остановила его, заставила себя улыбнуться, встала на здоровую ногу и вцепилась в его рукав.

– Не надо. Старший брат, помоги мне дойти.

Забравшись в повозку, она растянулась, с облегчением вздохнула и позволила своему сознанию погрузиться во тьму. 

Когда Амай проснулась, была уже глубокая ночь. Снаружи горели факелы, полог повозки был отодвинут. Ещё полностью не придя в себя, она приподнялась и увидела, что у входа в повозку кто-то стоит и молча смотрит на неё. Горевший позади свет очерчивал силуэт, но лицо оставалось в тени. Это был Шан Ичжи, должно быть, он стоял так уже давно.

Рука, на которую Амай опиралась, была ещё слабой. Не удержавшись, она упала, ударилась затылком об пол повозки и от боли совсем очнулась.

Шан Ичжи! Он стоит и смотрит на неё! На что именно он смотрит?

Дыхание перехватило, рука сама потянулась к воротнику. Одежда оказалась на месте. Амай закрыла глаза и глубоко вздохнула, а затем оперлась на руку, снова поднялась и села. Внимательно смотря на Шан Ичжи, она сказала:

– Генерал, у Амай ранена нога, и потому Амай не может приветствовать должным образом. Надеюсь, генерал просит за это.

Шан Ичжи всё так же стоял и невозмутимо смотрел на неё. Амай испуганно замерла. Казалось, что так прошла целая вечность. Наконец, Шан Ичжи хмыкнул и холодно сказал:

– Что у тебя за вид? Прибери волосы.

Сказав так, он отпустил полог повозки и ушел.

Амай испуганно подняла руку и коснулась волос. Пучок на макушке развязался, слипшиеся от крови волосы растрепались и кое-как рассыпались по плечам. Опасаясь, что другие люди смогут разглядеть, кто она на самом деле, Амай не осмеливалась отращивать волосы, а однажды даже полностью сбрила их. Выбравшись из крепости Хань, она больше не стригла их, но никогда не распускала перед другими. Когда они развязались? Она точно помнила, что когда забиралась в повозку, пучок ещё был завязан. Она оглянулась, поискала вокруг, нашла развязавшуюся повязку и торопливо убрала волосы.

Вскоре полог повозки опять подняли, на этот раз это был Сюй Цзин. Прищурившись, он оглядел её сверху донизу, усмехнулся и сказал:

– Амай, я давно приглашал тебя прокатиться со мной в повозке, а ты всё отказывался*. Ну а сейчас что? Никак передумал*?

Сюй Цзин поднялся в повозку и воскликнул:

– Подвинься! Убери ногу, освободи место для старика!

Амай поспешила передвинуть раненую ногу, освободила Сюй Цзину место и села прислонившись к стене повозки.

Сюй Цзин вдруг замер, принюхался, недовольно сморщился, выполз из повозки, зажал нос и сказал:

– Амай, ты хочешь, чтобы старик задохнулся тут насмерть? Давай, вылезай и вымой голову! И выбрось всю эту одежду!

Сюй Цзин громко позвал стоявших снаружи охранников:

– Скорее принесите таз с водой*! А ещё мне нужен новый тюфяк! Этот уже не годится, уберите его!

Сюй Цзин говорит «Скорее принесите ей таз с водой». В китайском языке глаголы и прилагательные не изменяются по родам, а местоимения 他 – [он] и 她 – [она] отличаются на письме, но произносятся одинаково. Поэтому у слушающих Сюй Цзина нет возможности понять, какой род он имеет в виду на самом деле, и они не замечают в его речи ничего странного.

Один из охранников ушел и через некоторое время принес таз с водой.

– Почтенный, у интенданта нет запасных тюфяков, – сказал он. – Генерал Шан отдал свой плащ и сказал, что почтенный может постелить его. Как доберемся до ближайшего поселения, тюфяк отыщем.

Сюй Цзин понимающе хмыкнул, без каких-либо благодарностей взял плащ и встряхнул его. Плащ оказался плотным и добротным. Сюй Цзин кивнул, обернулся к повозке и крикнул:

– Амай, сейчас же вылезай! Вымой голову!

Амай выглянула из повозки и, придерживая руками раненную ногу, начала выбираться. К ней тут же подскочил охранник:

– Старший брат Май, не спускайся! Я подержу таз, а ты только наклони голову.

Амай улыбнулась ему и обернулась к Сюй Цзину. Сюй Цзин смотрел на неё и молчал. Амай сняла пропитанную кровью кожаную броню и бросила её на землю. Верхнее платье под броней тоже было в крови, пришлось снять и его. Следы крови были и на нижнем теплом платье. Амай нахмурилась, немного помедлила, а затем начала развязывать его.

Видя это, охранник смущенно сказал:

– Запасной одежды ни у кого нет. Старший брат Май, оставь, пока и так сойдёт.

Амай остановилась и обернулась к Сюй Цзину.

– Почтенный, как быть? Может почтенный одолжит мне плащ генерала? Я как-нибудь завернусь в него, не ходить же голым.

Охранник захихикал, но увидев, что ни Амай, ни Сюй Цзин даже не улыбнулись, и не понимая, в чем дело, тут же сдержался и опустил голову.

Сюй Цзин отвел взгляд от её лица и нетерпеливо ответил:

– Ладно, ладно. Выбрось только верхнюю одежду.

Амай опустила голову и не суетясь завязала нижнее теплое платье. Затем она наклонилась над тазом и распустила волосы. Наступила зима, уже холодало. Погрузив голову в воду, Амай вся сжалась.

Охранник виновато сказал:

– Извини, горячей воды у нас сейчас нет.

– Ничего.

Она торопливо прополоскала волосы, выжала их, наспех завязала обратно в пучок и обернулась к стоявшему рядом Сюй Цзину.

Сюй Цзин махнул рукой.

– Ладно, забирайся обратно. На тебя даже смотреть холодно.

Он вытащил откуда-то полотенце и бросил ей.

– На, вытрись. И пусть кто-нибудь перевернёт тюфяк.

Амай накинула полотенце на голову, закрыла им лицо и принялась неторопливо вытирать волосы. Вытиралась она долго. Закончив, она сняла полотенце, улыбнулась Сюй Цзину и попросила:

– Не мог бы почтенный найти для меня штаны? Эти уже никуда не годятся, от них осталась только одна штанина. Сидеть перед почтенным в таком виде неприлично, так ведь?

Сюй Цзин дёрнул бородкой и раздражённо ответил:

– Где я найду штаны в такой темноте? Как-нибудь пока обойдёшься.

Затем он забрался в повозку и опять начал подгонять:

– Давай, залезай скорее! Нам пора отправляться.

Амай послушно заползла вглубь повозки. Сюй Цзин зажег маленький светильник, расстелил на полу плащ, уселся на него, прислонился к стене повозки и закрыл глаза. Амай тоже уселась, обнаженная раненая нога болела.

– Почтенный, куда мы едем? Поле боя уже убрали? –  спросила она.

Сюй Цзин приоткрыл глаза, мельком взглянул на неё и снова закрыл их.

– Куда? Конечно же мы возвращаемся в Юйчжоу, а Чэнь Ци уводит остатки своего разбитого войска в Цзинъян. Что, хочешь преследовать его до Цзинъяна? Ты проспал остаток вчерашнего дня, ночь и ещё день. На поле боя давно всё убрали.

Амай опустила голову и о чем-то задумалась.

Сюй Цзин вновь открыл глаза и с любопытством спросил:

– Амай, почему ты вчера бросился напролом к главнокомандующему Северной Мо? Чего ты хотел?

Амай сперва растерялась, а затем улыбнулась и ответила:

– Почтенный задаёт странный вопрос. Конечно же Амай хотел убить его.

Сюй Цзин погладил бородку и промолчал. Он так смотрел на Амай, что ей стало как-то не по себе. Заметив это, Сюй Цзин отвел взгляд. Амай со смущенным видом почесала затылок, улыбнулась и сказала:

– Почтенного не провести. Скажу без прикрас, как есть. Генерал поручил мне доставить сообщение. Я проехал половину пути и увидел, что капитан Тан уже вступил в бой. Я собрался ехать обратно и поворотил лошадь, но откуда-то вдруг прилетела стрела. Моя лошадь перепугалась и понесла. Прямо на врагов. Я ничего не мог с ней сделать, а спрыгнуть побоялся. Было так страшно, что я чуть не намочил штаны. А потом меня окружили северяне, пришлось от них отбиваться, и стало не до страха…

Сюй Цзин молчал.

Амай не знала, поверил ли он. Сказать правду она не могла, так что надо было придерживаться этой истории дальше. Она коротко рассмеялась и смущенно продолжила:

– Почтенный, только не рассказывайте об этом другим, ладно? Если они узнают, то будут надо мной смеяться. В любом случае, я убил нескольких северян, да и сам был ранен. Тут нет ничего особенного.

Сюй Цзин натянуто улыбнулся. Ничего не ответив, он откинулся к стенке повозки и закрыл глаза.

Путешествовать в ночное время неудобно, но солдатам Южной Ся надо было покинуть Волчью лощину и найти место, где конница северян не сможет застать их врасплох. Пройдя сколько-то ли на юг, они нашли подходящее место и остановились, начали разбивать лагерь. Это была идея Сюй Цзина: одного ночного нападения конницы северян на спящий лагерь южан вполне достаточно, повторения не надо. Хоть Чэнь Ци и отступил, расслабляться и недооценивать его нельзя.

В пути Сюй Цзин всё время молчал, а Амай не осмелилась издать ни звука. Она закрыла глаза и вздремнула.

Шел одиннадцатый месяц, ночью на открытой и продуваемой ветрами пустоши было холодно. Хоть повозка и укрывала от ветра, но на Амай было лишь нижнее платье и одна штанина. Пока ехали, она вся замерзла, а раненая нога почти онемела.

Когда повозка остановилась, Сюй Цзин выбрался наружу чтобы размяться.

Оставшись одна, Амай сразу же схватила плащ Шан Ичжи и завернулась в него. Через некоторое время повозка качнулась, кто-то отдернул полог и забрался внутрь. Подумав, что это вернулся Сюй Цзин, Амай испугалась и торопливо скинула плащ. Однако, это оказался не Сюй Цзин, а Тан Шаои.

– Тебе уже лучше? – спросил он.

Она кивнула, а затем подтянула раненую ногу, встала на колени и поклонилась.

– Амай благодарит старшего брата за спасение.

Тан Шаои растерянно замер, а потом бросился поднимать её.

– Нужно ли нам, братьям, говорить об этом?

Амай улыбнулась и вернулась на своё место. Она опять потревожила раненую ногу, но та, к счастью, онемела от холода и от этого болела меньше. 

Тан Шаои заметил, что что-то не так. Он еще раз взглянул на Амай, нахмурился и спросил:

– Почему на тебе так мало одежды? Где твоя форма?

Амай опустила голову и тихо ответила:

– Она была вся в крови, пришлось выбросить.

– Неразумный! – отругал её Тан Шаои. Он снял с себя плащ и накинул на неё. – Ты думаешь, что можно воевать, не проливая крови? Если бы все делали так же, как ты, армия возвращалась бы из похода голой!

Амай рассмеялась и вернула плащ.

– Старший брат, я в повозке, тут не холодно. Забери его, на улице ночью холоднее.

В тусклом свете опять стала видна раненая нога. Тан Шаои поспешно отвел от неё взгляд и сказал:

– Тебе надо держать рану в тепле. Не беспокойся обо мне.

Амай посмотрела на слегка покрасневшее лицо Тан Шаои, немного помолчала и вдруг спросила:

– Старший брат, я действительно так похож на девушку?

Тан Шаои выглядел так, будто раскрыли его тайные мысли. Он покраснел ещё больше.

Амай прикусила нижнюю губу, а затем сказала:

– Когда я был в лагере среди солдат, надо мной из-за этого всячески издевались. Все они говорили, что я слишком женоподобен. Нет ничего зазорного в том, чтобы быть худым. Но с таким лицом, да ещё без волос... Как-то раз они заставили меня снять штаны. Они сказали, что хотят убедиться, мужчина я или нет...

Она говорила это с дрожью в голосе, будто всё именно так и было, будто за каждым словом стоят невыносимые страдания и душевная боль.

Тан Шаои побледнел, а потом помрачнел.

– Не продолжай! – он положил руку на её подрагивающее плечо и долго не мог ничего сказать.

Амай посмотрела на него покрасневшими глазами, затем отвела их в сторону, и сказала:

– Старший брат, я действительно ненавижу себя за то, что вырос таким. Иногда, лишь бы больше не терпеть оскорблений, мне хочется изрезать себе лицо. К тому же, как мне потом найти себе жену? Ни одной ведь не понравится то, как я выгляжу, то, что я недостаточно мужественный. А ещё, старший брат, – она опять взглянула на Тан Шаои и с большим волнением продолжила, – мне уже девятнадцать, а ни бороды, ни усов ещё нет! А что, если их так и не будет?! Я же буду похож на евнуха!

Выражение на лице Тан Шаои смягчилось, он ударил её кулаком по плечу и улыбнулся.

– Глупый мальчик! Ты расстраиваешься из-за бороды и уже думаешь о будущей жене? В таком-то возрасте? Подожди несколько лет! Ты вырастешь, окрепнешь, станешь видным и сильным мужчиной, и никто больше не посмеет сказать, что ты женоподобен. Свахи будут обивать порог твоего дома. Не волнуйся, без жены ты точно не останешься.

Амай смущённо улыбнулась.

– Правда?

Тан Шаои тоже улыбнулся и пожал её плечо.

– Ладно, поправляйся. Мне уже пора.

Тан Шаои накинул на неё плащ и выскочил из повозки. Отойдя на несколько шагов, он вернулся обратно, приподнял полог и сказал:

– Потерпи немного, я постараюсь найти для тебя штаны. Тебе не придётся сидеть перед почтенным Сюй в таком виде.

Амай улыбнулась и кивнула. Тан Шаои невольно улыбнулся в ответ и, смотря на неё, как будто о чем-то задумался, а потом вдруг опомнился, отпустил полог и пошёл прочь. Остановился он уже далеко от повозки. Постояв какое-то время, он вдруг ударил себя по лицу ладонью. Звук был таким звонким и четким, что далеко разнесся в ночной тиши. Тан Шаои оглянулся. Никого не заметив, он тихо выругался и пошёл к своему лагерю.

Освещая себе факелом путь, словно бесшумный парящий дракон, между шатрами лагеря кружил ночной патруль. Изредка слышался лязг брони.

Засидевшись в повозке, Сюй Цзин обычно разминался поблизости от неё. В этот раз он решил прогуляться подальше и вскоре оказался около шатра Шан Ичжи.

Шан Ичжи в шатре не оказалось. Сюй Цзин не стал ничего спрашивать про него, а вместо этого поинтересовался у одного из охранников, где можно найти Чжан Шэна. Охранник сказал, что Чжан Шэн вместе с генералом обходит лагерь. Сюй Цзин кивнул, заложил руки за спину и развернулся. Охранник услужливо предложил Сюй Цзину взять с собой факел, но Сюй Цзин качнул головой и указал пальцем на небо. Охранник удивленно посмотрел вверх, а потом опять на Сюй Цзина. Сюй Цзин чуть заметно усмехнулся, погладил бородку, качнул головой и ушел.

Сюй Цзин не стал возвращаться к своей повозке, а пошёл вверх по склону. Вскоре он увидел Шан Ичжи и Чжан Шэна.

– Что почтенный делает тут? – удивился Шан Ичжи. Сюй Цзину полагалось в это время спать у себя в повозке, а не бродить в темноте по окраине лагеря.

Сюй Цзин взглянул на стоявшего с факелом Чжан Шэна, поджал губы и улыбнулся.

– Не спится, вышел полюбоваться Луной. Не хочет ли генерал полюбоваться лунным пейзажем вместе со мной?

Шел пятый день одиннадцатого месяца – лунный зубец был ещё тонок. К тому же природа ранней зимою спит, а вокруг дикая глушь. Даже если б Луна была полной, любоваться тут нечем. Но если кто-то, несмотря ни на что, всё же решил насладиться лунным пейзажем, факел ему точно не нужен.

Шан Ичжи улыбнулся Сюй Цзину и махнул рукой Чжан Шэну, веля ему остаться на месте.

– Раз почтенный приглашает, Ичжи составит ему компанию.

Сюй Цзин огляделся вокруг и указал на возвышающийся над лагерем склон.

– Оттуда вид будет лучше.

Шан Ичжи кивнул, и они начали неторопливо подниматься.

Лунного света было мало, но в безоблачном небе ярко сияли звёзды. Ночная высь была вовсе не чёрной, а темно-синей и похожей на огромный бархатный шатёр. Горы окутывал бледный рассеянный свет. 

Чжан Шэн с факелом остался далеко позади. Шан Ичжи неторопливо и спокойно поднимался в гору. Он так и не спросил Сюй Цзина, зачем тот позвал его полюбоваться пейзажем.

Они нашли пологий подъем, но бродить по ночам в горах не просто, и Сюй Цзин вскоре запыхался. Шан Ичжи остановился и с улыбкой обернулся к нему. Сюй Цзин наклонился, положил руки на колени, покачал головой и вздохнул.

– Больше не могу. Старею, старею...

Шан Ичжи не стал утешать Сюй Цзина. Он нашёл подходящее ровное место, нарвал сухой травы и разложил её на земле. Присев, он обернулся к Сюй Цзину и улыбнулся.

– Почтенный, садитесь. Луной можно любоваться и отсюда, ни к чему подниматься выше. Думаю, тут самое подходяще место.

Сюй Цзин улыбнулся, подошёл и присел рядом.

Некоторое время они сидели и молча смотрели на ночное небо. Потом Сюй Цзин улыбнулся и сказал:

– Я знаю, о чем думает генерал.

Окончание главы