Амай 33.1 Сияние Ночи. Провокация. Демонстрация

Ранним утром следующего дня Амай отправилась к манежу искать Чжан Шэна. Чжан Шэна она не нашла, но заметила в отдаленном углу Ван Ци и Ли Шаочао. Ли Шаочао раскинул руки и как будто не пускал, останавливал Ван Ци. Похоже, они о чём-то спорили.

Амай удивилась и подошла ближе, чтобы послушать, в чём дело. 

Ли Шаочао без остановки повторял одно и тоже:

– Нет! Нет, Ван Ци! Даже не трогай! Не вздумай попортить его!

Ван Ци был весь в пыли. Он отпихивал Ли Шаочао и громко ругался:

– Эта тварь и так напрочь испорчена! Мало того, что даром жрёт, так ещё и ухаживай, как за незнамо кем! Ты посмотри! Нет, ну ты посмотри на него! Такая же паскуда, как и хозяин!

Ван Ци кричал и показывал за спину Ли Шаочао. Амай проследила взглядом за рукой Ван Ци, но никого там не увидела. За спиной Ли Шаочао был только столб, к которому была привязана красивая белая лошадь. Она была высокой, крупной, со стоящей торчком стриженной гривой. Лошадь била копытами и злобно вздёргивала головой. Амай нахмурилась и присмотрелась внимательней. Чем дольше она смотрела, тем больше лошадь казалась знакомой. Наконец, она узнала – это был боевой конь Чан Юйцина, называемый Сиянием Ночи*.

«Конь по кличке Сияние Ночи», фрагмент рукописного свитка китайского художника Хань Гань (создан в середине 8 века). Изображение считается одним из величайших портретов лошадей в китайской живописи. Хань Гань обладал отличным знанием повадок лошадей и славился тем, что мог достоверно отображать на своих работах не только внешний облик лошади, но и её нрав и характер.

В европейской искусствоведческой литературе нередко отмечается условность китайской живописи, но это не мешает всем без исключения специалистам признавать необыкновенную экспрессивность и одухотворенность этой картины. (Из википедии и synologia)

Ли Шаочао случайно заметил Амай и очень обрадовался. Он тут же дёрнул Ван Ци и громко приветствовал:

– Господин! Пусть господин рассудит нас!

Амай вспомнила верно, это действительно был боевой конь Чан Юйцина. Когда в битве у Линшуй Чан Юйцин понял, что попал в западню, он сбежал, прыгнув в речку. Амай он утащил с собой, а Сияние Ночи оставил на берегу. После битвы Ли Шаочао «подобрал» коня как ценный трофей, а потом всячески утаивал его до самого Цинчжоу.

Несколько дней назад Ван Ци пришел к Ли Шаочао выпросить лошадь и случайно заметил Сияние Ночи. Конь ему понравился, и Ван Ци принялся настаивать, что хочет именно его.

Кто ж знал, что у Сияния Ночи настолько дурной нрав? Выглядел он послушным, но стоило кому-нибудь попробовать сесть на него, как Сияние Ночи сбрасывал его. Конь оказался очень строптивым, сладить с ним не удавалось. А вот ел он хорошо, тут он отказываться и не думал.

Если коротко, то получалось, что Сияние Ночи конь непомерно скверный. Он вдоволь ел, он вдоволь пил, он категорически отказывался подчиняться. Ван Ци несколько раз пробовал укротить его, но ничего не получилось. Со злости Ван Ци хотел прибить Сияние Ночи, а Ли Шаочао не позволял. И вот сейчас они из-за этого ругались.

От их криков у Амай пошла голова кругом. Она посмотрела на Сияние Ночи, и ей вспомнился его хозяин. Он был точно таким же – надменным и своевольным.

Тем временем Ли Шаочао не затыкался.

– Господин, это замечательный конь! Разве он не может быть немножечко норовистым? А Ван Ци справиться не смог, вот и хочет со злости убить его! Ну не за зря ли?!

Ван Ци возмущался в ответ:

– Ты кормил его несколько месяцев и не смог приручить! Если нельзя приручить, то зачем кормить дальше? Только зря на него добро переводишь!

Ли Шаочао возражал, они оба спорили и ругались, чуть ли не дрались. Наконец, они опять обернулись к Амай и спросили:

– Господин, что с ним делать?

– Отправить! – вдруг сказала Амай. – Отправим его Чан Юйцину в Уань, пусть платит выкуп. Если откажется, то там же, прямо под стенами Уань коня и прирежем.

Ли Шаочао и Ван Ци от неожиданности застыли. 

Сияние Ночи как будто понял всё сказанное – он вздернул голову, гневно заржал и принялся рвать повод. 

Ли Шаочао ещё не смирился с таким решением, а Ван Ци хлопнул в ладони и одобрительно отозвался:

– Верно! Пусть Чан Юйцин платит выкуп! Мы и серебро получим, и унизим его! Двойная польза!

– А ещё подсмотрим, какая у них в Уань обстановка, – Амай улыбнулась. – Иди, собирай людей.

Ван Ци кивнул и отправился за самыми сметливыми и быстрыми разведчиками. 

После инструкций каждый из них взял по две лошади, и вместе с Сиянием Ночи они отправились к городку Уань.

Городок Уань находился более чем в двух сотнях ли к северо-западу от Цинчжоу, если ехать быстро, то можно доехать за день.

Согласно инструкциям Ван Ци, разведчики совсем не спешили. Доехав до мелкого ручья, от которого до Уань оставалось около тридцати ли, они остановились на отдых. На следующее утро они хорошо накормили и напоили лошадей, двое из них спрятались с запасными лошадьми в лесу, а остальные поехали с Сиянием Ночи к Уань.

В городке Уань к Чан Юйцзуну прибежал караульный офицер с докладом. Чан Юйцзун поспешил подняться на крепостную башню, посмотрел вниз и увидел на расстоянии полёта стрелы от ворот нескольких всадников в форме южан. Вместе с ними была упитанная и крепкая белая лошадь, в которой Чан Юйцзун признал Сияние Ночи. Чан Юйцзун обернулся к стоявшему подле капитану и спросил:

– Чего они хотят взамен?

– Пять тысяч лянов* серебра, – ответил капитан.

Лян (таэль) – весовая и денежная единица Китая. Как весовая единица лян возник в 3 веке до н.э. С 5-6 века н.э. применялся главным образом при взвешивании серебра и золота. В условиях существования в Китае серебряной валюты (14-19 века) лян стал основной денежной единицей. Примерный курс обмена: 1 лян золота = 8-11 лянов серебра, 1 лян серебра = 1000-1500 медных монет.

Серебрянные слитки могли весить более одного ляна (50 лянов, 20 лянов, 5 лянов...).

В зависимости от региона и времени, форма, вес и покупательская способность одного ляна могла быть разной. Пишут, что во времена династии Мин (1368-1644 гг.) один простолюдин мог прожить на полтора ляна серебра целый год. В 35 главе автор упоминает, что одинокой пожилой женщине вполне достаточно 1го ляна серебра в месяц.

Для повседневных нужд простолюдины пользовались медными монетами, а крупные торговые операции проводились по «безналу» – оплата шла векселями и банкнотами, т.к. их перевозить и передавать гораздо проще, чем десятки и сотни кг. серебра. 

Предположим, что тут 1 лян равен 37,3 гр., в таком случае 5000 лянов = 186,5 кг.

Сейчас 1 лян равен 50 гр., тогда 5000 лянов = 250 кг.

Услышав это, Чан Юйцзун обрадовался. Если южанам дать столько серебра, то им будет очень не просто унести его с собой. 

Капитан нерешительно помедлил и добавил:

– Они сказали, что хотят получить их не в серебре, а в банкнотах. Если у нас нет банкнот Южной Ся, они согласны на банкноты Северной Мо.

Чан Юйцзун разозлился и принялся ругать гнусных и подлых южных варваров.

Капитан украдкой посматривал на него, а потом осторожно спросил:

– Генерал, что нам делать?

Чан Юйцин сказал верно: Чан Юйцзун был молод, но не безрассуден. Он был вне себя от негодования, но не стал действовать безоглядно. Он велел капитану:

– Задержите их, тяните время. Срочно отправьте кого-нибудь к главному генералу.

Капитан кивнул. Одного человека он послал перекрикиваться со стены с южными варварами, говорить им, что деньги уже готовят, а другого отправил вскачь известить главного генерала – Чан Юйцина.

Чан Юйцзун ждал на стене двоюродного брата, но вместо Чан Юйцина пришел дядя Чан Сюань.

Чан Сюань ещё не поднялся наверх, как послышался его громкий голос:

– Дайте взглянуть! Дайте взглянуть! Это действительно Сияние Ночи Седьмого?!

Услышав дядю, Чан Юйцзун удивлённо обернулся. Чан Сюань уже топал к зубцам парапета. Он прищурился, посмотрел, а затем воскликнул:

– Эй! Да это и впрямь Сияние Ночи Седьмого! Как он оказался в руках южан?

За Чан Сюанем с беспомощным видом следовал ординарец, которого посылали за Чан Юйцином. Чан Юйцзун взглянул на ординарца и спросил Чан Сюаня:

– Почему дядя пришёл сюда?

Глядя вдаль, Чан Сюань ответил:

– Седьмой уехал проверять постройку осадных орудий, нет нужды ездить за ним.

Затем Чан Сюань обернулся, посмотрел на Чан Юйцзуна и тоном более умудрённого опытом, как старший сородич, принялся его наставлять:

– Одиннадцатый, не подумай, что я тебя упрекаю, ты хорош во всём, но ты слишком осторожен. Почему ты о каждой мелочи спрашиваешь Седьмого?

Чан Юйцзун подумал о том, что к нынешнему делу, несомненно, имеет отношение Май Суй, а раз так, то как можно не быть осторожным? В прошлый раз он не был осторожен, и чем всё закончилось? Он лишился войска. Хотя Чан Юйцзун и думал так, но он не посмел проявить непочтительность к дяде, и потому опустил голову и сказал:

– Дядя услышан.

Чан Сюань улыбнулся, крепко похлопал Чан Юйцзуна по плечу, приблизился к нему и сказал:

– Эти южане проделали долгий путь из Цинчжоу. Они и их лошади наверняка очень устали. Сперва выкупи Сияние Ночи, а потом пошли за ними людей. Их вон как мало, далеко не уйдут.

Чан Юйцзун нерешительно начал:

– Но это несколько...

Чан Сюань уставился на него.

– Несколько что?! Это южане! О какой порядочности тут можно говорить? Ты забыл, как они, ничуть не стесняясь, снимали броню с наших раненых и убитых?! А ещё, они, возможно, приехали выведывать, что у нас происходит! Как мы можем позволить им вернуться обратно?!

Сомнения Чан Юйцзуна не утихли, и он спросил:

– Те южане просто стоят за стеной, как они могут узнать, что творится у нас в городе? Вдруг, это уловка, чтобы выманить нас?

Чан Сюань потерял терпение, отмахнулся от Чан Юйцзуна и приказал караульному офицеру:

– Несите банкноты и делайте так, как они просят. Меняйте коня на деньги, а когда Сияние Ночи будет у нас, убейте их всех.

Караульный офицер бросил взгляд на Чан Юйцзуна. Увидев, что Чан Юйцзун не собирается останавливать его, караульный офицер сложил руки и принял приказ, после чего развернулся и быстро пошёл исполнять его. Не успел он далеко отойти, как Чан Сюань громким окриком остановил его, поманил рукой обратно и тихо сказал:

– Если взять их живыми, то мы сможем узнать, какова обстановка в Цинчжоу.

Ранее всадники армии Цзянбэя пригрозили, что если из города во время обмена выйдет хоть кто-нибудь еще, то они тут же убьют Сияние Ночи. Поэтому офицер северян отправил за ворота только одного солдата, смелого, но осмотрительного, а сам вместе с отрядом конницы притаился за воротами. Как только обмен состоится, ворота распахнутся, они устремятся к южанам и захватят их живьём.

Сначала всё шло очень хорошо. Солдат внимательно осмотрел Сияние Ночи и не заметил никаких повреждений. Он передал южанам пять банкнот номиналом по тысяче лянов серебром и получил от них повод коня. Когда он покидал город, его предупредили, что Сияние Ночи не позволяет никому из посторонних садиться на себя, и потому солдат побежал обратно к воротам, ведя коня рядом с собой.

Когда он был на полпути к городским стенам, ворота вдруг широко распахнулись. Из них стремительно вынеслась сотня северян и направилась прямо к удаляющимся южанам.

Как только южане получили банкноты, они развернули лошадей. Не успели они далеко отъехать, как услышали позади себя тяжелый топот копыт. Они обернулись и увидели выехавший из города отряд. Северяне размахивали ваньдао и быстро приближались, из-под копыт их лошадей высоко поднималась жёлтая пыль. Раздался громкий боевой клич.

– Ходу! – воскликнул глава группы южан. Он сжал бока своей лошади, посылая её вперёд, на скаку развернулся, натянул лук и выстрелил в Сияние Ночи, которого ещё не успели завести в город. Другие всадники сделали так же – развернулись, выстрелили и помчались прочь.

Солдат, который вёл Сияние Ночи, едва увидев, что городские ворота распахнулись, прибавил шаг и бежал к ним с что есть мочи. К счастью, Сияние Ночи вёл себя послушно и бежал рядом. Они должны были разминуться со спешащим навстречу отрядом и скрыться за ним, но Сияние Ночи вдруг стал вести себя странно и резко повернул в сторону. Солдат очень заволновался, но не осмелился отпустить повод. Сияние Ночи резко дернул солдата, солдат споткнулся и услышал быстро приближающийся свистящий звук. Совсем рядом пронеслась стрела. Солдат испугался, тело покрылось холодным потом.

Южане выпустили по стреле и поскакали прочь. Они были готовы к случившемуся, а их лошадей специально отбирал Ван Ци. Северяне преследовали их, но оставались позади на расстоянии в выстрел стрелы. Оба отряда неслись так тридцать ли. Лошади южан начали уставать, скорость их стала замедляться. Офицер северян заметил это и очень обрадовался. Лошади его людей тоже притомились, но они были лучше тех, что у южан. Ещё немного, и они поймают этих южных варваров. Увы, он не знал, что впереди, за пригорком, есть впадина, а в ней ручей, а рядом в лесу ждёт пара южан с запасными лошадьми наготове.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы