Амай 22.2 Случайная встреча. Перехитрить. Умеешь ли ты плавать?

Небеса так безжалостны! Амай в глубине души кляла их. Мышь упала коту прямо в лапы, себе на погибель!

Она убила его охранников и тяжело ранила названного брата. Что тут можно было сказать, чтобы он, настолько полный злобы на её, выпустил? Она не знала. Вместо того, чтоб нести пустой вздор, не лучше ли помолчать и поберечь силы? Кинжал заткнут за голенище, чтобы достать его надо или нагнуться, или поднять ногу, но ни то, ни другое в этот момент она сделать не может.

Видя, что Амай долгое время не издает ни звука, Чан Юйцин усмехнулся:

– Раньше ты за словом в карман не лезла, не так ли?

Амай ничего не ответила.

Взгляд Чан Юйцина стал ещё холоднее, рука сжалась крепче.

– Ну что, Май Суй, никак не думала, что умрёшь тут?

– Вместе со мной умрёшь тут и ты, – ответила вдруг она.

Чан Юйцин рассмеялся.

– Думаешь, я не смогу выбраться? 

Она спокойно ответила:

– Мы на глубине более двух чжанов, а генерал Чан снова ранен. Если генерал полагается только на свою силу, пожалуй, он не сможет выбраться.

1 чжан = 3,3 метра.

Чан Юйцин ничего не ответил, какое-то время пристально смотрел на неё, а потом холодно хмыкнул и неторопливо разжал сжимавшую её шею руку.

Амай нарочито не удержалась на ногах, упала на землю и тяжело задышала, успокаивая сердцебиение. Она видела, что левая рука Чан Юйцина висит неподвижно, и предположила, что она как-то травмирована. К счастью, догадка была верна.

Чан Юйцин отступил на шаг назад и усмехнулся.

Амай не смотрела на него и сидела на земле, обняв колени. Она тихо вздохнула:

– Так ведь и за Призрачные врата уйти недолго...

Еще не договорив, она вдруг подпрыгнула. Мелькнул холодный блеск направленного в Чан Юйцина клинка.

Но Чан Юйцин был начеку. Хмыкнув, он уклонился от удара, правой рукой схватил Амай за запястье, чуть изменил траекторию её движения, впечатал в стену и надавил плечом на спину.

– Брось! – резко крикнул он.

Амай почувствовала резкую боль в запястье. Пальцы больше не могли крепко держать кинжал, он выпал и со звоном ударился о камни.

Чан Юйцин усмехнулся:

– Так и знал, что подобной женщине верить нельзя!

Он ослабил хватку на запястье Амай, подцепил и подбросил носком кинжал, тот упал ему прямо в руку. Осмотрев кинжал, Чан Юйцин одобрительно отозвался о нём:

– Редкая форма, да ещё и весьма острый.

Запястье Амай оказалось вывихнутым. Не желая показывать свою слабость, она стиснула зубы и молча держалась за запястье. На лбу проступили капли пота. Чан Юйцин отметил для себя всё это с невольным одобрением. 

Рана на его левой руке снова закровоточила. Чан Юйцин отошел на несколько шагов, уселся на землю, одной рукой развязал платье и, не обращая внимания на Амай, начал обрабатывать разрез на левой руке. Его ранили во время недавней погони. Опасаясь, что следы крови наведут на след, он наскоро и кое-как перевязал рану. Но к этому моменту перевязь уже ослабла, рана открылась, опять потекла кровь. Чан Юйцин засыпал в рану имеющиеся лекарства, оторвал от нижнего платья кусок ткани и опять перевязал руку. Подняв голову, он увидел, что Амай по-прежнему стоит, прислонившись к стене, держится за запястье и, опустив глаза, о чем-то думает.

Он встал и начал осматриваться. Хотя разлом наверху был небольшим, внизу оказалось просторно. Внутрь проникало немного света, но уходящий в обе стороны проход скрывался во тьме и неизвестно куда вёл. Одна из стен почти отвесно поднималась наверх и поросла мхом – забраться наверх было сложно. Противоположная стена вогнуто нависала – подняться по ней можно было и не мечтать. По оценке Чан Юйцина, высота стены в самом низком месте более чем троекратно превышала человеческий рост, но, если двое будут помогать друг другу, можно попробовать выбраться.

– Верни мне кинжал, – вдруг сказала Амай. – Обещаю, что больше не буду обманывать тебя.

Чан Юйцин искоса взглянул на неё, в его глазах была насмешка. Казалось, он спрашивал, как вообще возможно такое наивное требование.

Однако она смотрела на него, не отводя глаз, и ровно добавила:

– Или верни, или зарежь меня им.

Крутя и перебирая в пальцах кинжал, Чан Юйцин с беззаботным видом спросил:

– Он настолько для тебя важен?

– Я расстанусь с ним только если умру.

Чан Юйцин сначала удивился, а потом улыбнулся. Подбрасывая в руке кинжал и намереваясь повеселиться, он сказал:

– Если хочешь вернуть его, раздевайся. Тогда и отдам. 

Верхнее платье Амай обернула вокруг камня и столкнула его со склона, на ней оставалось белое нижнее. Услышав сказанное, она без возражений начала развязывать одной рукой пояс. Чан Юйцин сначала смотрел посмеиваясь, но, когда стала видна утянутая полотном грудь, смеяться перестал. Она сняла нижнее платье, взглянула на Чан Юйцина и, ничего не дождавшись, опустила голову, начала возиться с утяжкой.

– Достаточно, – вдруг резко остановил Чан Юйцин и бросил кинжал.

Амай поймала его и вставила обратно в сапог.

Чан Юйцин пренебрежительно заметил:

– Даже с кинжалом ты ничего не можешь мне сделать.

Амай ничего не ответила, опустила голову и начала одевать платье обратно. Но с вывихнутым запястьем, только одной рукой, снимать одежду легко, а вот завязывать обратно не просто. Даже если помогать себе зубами, пояс не завязать.

Смотря на её потуги, Чан Юйцин не удержался от язвительного замечания:

– Да-а, раздеваешься ты быстро, а одеваться обратно не умеешь. Ты... 

Амай вдруг подняла голову и посмотрела на него. К удивлению Чан Юйцина, почти плачущие глаза были полны гнева.

– У меня нет ни гордости, ни стыда? Ты это хотел сказать? Да, верно, у меня нет ни гордости, ни стыда. Гордостью сыт не будешь, а стыдом жизнь не сохранишь. Гордость и стыд нужны таким людям, как ты. Мне они ни к чему.

Чан Юйцин долгое время молчал, а потом подошел. Под её пристальным настороженным взглядом он без резких движений взял одной рукой её предплечье и зафиксировал его, а другой рукой сжал кисть. Пождав губы, он с силой потянул. Раздался отчетливый звук, вывихнутый запястный сустав встал на место.

– Тебе не следует ближайшее время пользоваться этой рукой. 

Увидев удивление в её глазах, он со смехом добавил:

– Можешь не благодарить. 

Амай хмыкнула.

– Почему это тебя надо благодарить? Ты же её и вывихнул.

Он уже открыл рот чтобы как-то возразить, но остановился и вместо этого сказал:

– Мне нет нужды спорить с женщиной.

Он снова принялся осматривать разлом наверху, а потом позвал:

– Подойди.

Амай взглянула на него и неторопливо подошла.

– Поможешь мне подняться. Я обопрусь на тебя, а потом вытяну тебя наверх.

Амай запрокинула голову и сказала:

– Ты не сможешь подняться. Пустая трата сил.

Увидев, что он чуть сдвинул брови, она пояснила:

– Я не могу пользоваться правой рукой, а у тебя ранена левая. Ты не сможешь забраться, даже если я помогу тебе.

Чан Юйцин взглянул на Амай, перестал хмуриться и с улыбкой сказал:

– Ты, наверное, боишься, что, оказавшись наверху, я нарушу слово и не вытащу тебя?

Амай широко улыбнулась и с насмешкой сказала:

– Генерал, наверное, слишком много думает. Генерал, наверное, решил, что я не отличаюсь от злобного демона из преисподней. С нетерпением жду, чтоб ты побыстрее убрался отсюда. Что за беда, если я так и останусь тут? Если мы поднимемся наверх, моя жизнь будет всё так же в твоих руках, а если останусь здесь, то может и выживу.

Чан Юйцин никак не ожидал услышать подобную отговорку. Через какое-то время он ответил:

– Это безлюдное место. Если останешься здесь, умрешь от голода.

Амай с насмешкой сказала:

– Генералу Чан не стоит пугать меня. Оставшись здесь, я не умру от голода или жажды.

– Почему?

– Нам удалось обмануть гвардейцев, но они же не дураки. Когда они спустятся вниз и обнаружат, что скатились лишь камни, они непременно вернутся и продолжат поиски. Если к тому времени мы будем тут вдвоём, боюсь, мы оба умрём. А если тут останусь только я, можно будет позвать на помощь.

– Если ты осмелишься позвать на помощь, то почему ты пряталась?

Амай покраснела: она не хотела сознаваться в том, что, едва увидев, что за ней бегут, перетрусила и побежала тоже. Чан Юйцин увидел её реакцию и, не удержавшись, расхохотался.

– Потому, что ты не знала, что они ищут меня! Ты думала, что им нужна ты! Бежала, не выбирая дороги, и свалилась сюда!

Амай пропустила насмешки мимо ушей. Помолчав, она сказала:

– Чтобы выбраться, мы можем поступить иначе, но не знаю...

– Не знаешь, доверюсь ли я тебе? Если ты хочешь предложить, чтобы сначала я помог выбраться тебе, я, конечно же, отвечу, что так не пойдет. Я не верю тебе.

– Нет так нет, ничего не поделаешь, – улыбнулась она.

Чан Юйцин молча смотрел на неё. Они зашли в тупик.

Вдруг снаружи снова донеслись голоса. Чан Юйцин торопливо протянул руку, сжал ей шею и прошептал:

– Ни звука!

Наверху кто-то закричал:

– Проверьте тут всё хорошенько снова! Под каждую травинку загляните!

Не сговариваясь, Чан Юйцин и Амай медленно попятились вглубь прохода. Едва они скрылись в темноте, наверху послышались звуки: чьё-то копье раздвинуло окружавшие разлом заросли. Кто-то крикнул:

– Командир, тут, кажется, что-то есть!

В разломе появилось ещё несколько копий, гвардейцы наобум кололи вниз.

– Похоже, тут очень глубоко! Наверное, шельмец тут и спрятался!

Чан Юйцин задрал голову и посмотрел наверх, а потом прошептал в самое ухо Амай:

– Иди вглубь.

Амай оглянулась, посмотрела в кромешную тьму и прошептала в ответ:

– А если там не пройти?

– Тогда испытаем нашу удачу. Если сможем выбраться, то вместе спасёмся, а если не сможем, умрёшь вместе со мной. Отправляться на тот свет вдвоем будет не так скучно.

Гвардейцы наверху уже кричали, чтоб им принесли факелы. Чан Юйцин не хотел мешкать, и опять принялся шептать:

– Сперва отдай мне кинжал. Кто знает, может ты в потёмках решишь по-тихому зарезать меня.

– Я буду держать своё слово! 

– Извини, твоим словам верить нельзя, – тихо рассмеялся Чан Юйцин, нагнулся и вытащил кинжал из её сапога. Крепко держа её за руку, он направился вглубь прохода.

Чем дальше они шли, тем меньше виднелся позади свет. Вскоре куда ни глянь стало ничего не разглядеть. Идти впотьмах, сжимая руку слишком сильно, оказалось неудобно, и вскоре Чан Юйцин несколько ослабил хватку.

– К счастью, у нас повреждены разные руки, иначе было бы совсем неудобно, – тихо рассмеялся он.

Амай не сопротивлялась и послушно позволяла вести себя. Искать путь в полной темноте не просто: они продвигались вперед наощупь, держась за руки совсем как пара возлюбленных. Чем дальше, тем труднее становилось идти. Чан Юйцин шел впереди, то и дело предупреждая об обломках под ногами, но даже так Амай споткнулась и упала, чуть не уронив и его.

Чан Юйцин помог подняться. От боли Амай несколько раз глубоко вдохнула холодный воздух, а потом сказала:

– Пошли.

Но Чан Юйцин отчего-то не двинулся с места. Помолчав, он вдруг сказал:

– Май Суй, выкинь камень.

– Какой камень? – с непонимающим видом спросила она.

Чан Юйцин ничего не ответил. Было совершенно темно, и ничего не было видно, но Амай казалось, что она чувствует его взгляд. Улыбнувшись, она бросила камень на землю и спросила:

– Как ты понял, что у меня в руке камень? В чем была моя ошибка?

Чан Юйцин со смешком ответил:

– Упала ты сильно, даже чуть не утянула меня за собой. Но когда человек падает, а потом встаёт, он, хочешь не хочешь, будет похлопывать по себе, отряхивая пыль, и проверять не поранился ли. Ты так не сделала, значит, у тебя чем-то были заняты руки.

Он ненадолго замолк, сильнее сжал руку Амай и с насмешкой продолжил:

– Май Суй, советую тебе хитрить поменьше. Думаешь, ты сможешь что-то сделать мне камнем? Лучше веди себя хорошо. Будешь выводить меня из себя, сама же и пострадаешь.

Она какое-то время молчала, а потом сказала:

– К чему мне вести себя хорошо? Если мы не выберемся, я умру сама. А если выберемся, то меня убьешь ты.

Чан Юйцин долго молчал.

– Если мы выберемся, я отпущу тебя живой.

– В самом деле?

– Раз я так сказал, значит так и будет. Думаешь, я подобен такой женщине, как ты?

– Это хорошо, что ты не подобен такой женщине, как я, – улыбнулась она.

Чан Юйцин хмыкнул, обернулся и потянул её, продолжая путь дальше. Через некоторое время он сказал:

– Так как ты один из генералов армии Цзянбэя, я убью тебя в открытом бою.

Услышав это, Амай успокоилась. Она выбросила на землю ещё один припрятанный камень и с улыбкой сказала:

– Раз так, то ладно.

Услышав звук падения камня и поняв, что у неё был второй, Чан Юйцин, прикрывая смущение, рассердился:

– Ты, женщина, такая...

Он не смог подобрать подходящее для описания слово. Усмехнувшись, он сказал:

– Ты слишком напрягаешь руку, при травмах так делать не следует. Потом из-за этого намучаешься.

Амай не вступала в споры. Какое-то время они молчали и продолжали наощупь идти вперёд. Кто знает, как долго это продолжалось, вокруг было всё так-же темно. Казалось, каменным стенам не было конца, они давили. Не выдержав напряжения, она нарушила тишину:

– Ты заметил, что мы всё время спускаемся вниз?

Позабыв, что в темноте его не видно, Чан Юйцин согласно кивнул и, ничего больше не услышав, решил, что Амай боится. Невольно улыбнувшись, он решил припугнуть её ещё больше:

– Наверное, это дорога в царство мёртвых*.

Диюй – китайское царство мёртвых. Согласно идеям даосизма, буддизма и традиционным китайским верованиям, это чистилище, которое служит для наказания и обновления духа в рамках подготовки к реинкарнации в следующей жизни. Диюй, как правило, изображается подземным лабиринтом с различными уровнями и камерами, в которых заключены души людей. Согласно более поздним верованиям, царство мёртвых находилось непосредственно на горе близ города Фэнду (провинция Сычуань). Ныне Фэнду известен как «город мертвых» и является туристическим местом.

Амай насмешливо ответила:

– Самое место для таких, как ты!

Чан Юйцина это не задело, даже напротив – он рассмеялся.

– Рано или поздно, все там будем. Не велика беда, если идёшь туда не один, а в приятной компании.

Амай не стала отвечать на это. Пройдя еще сколько-то, она вдруг заметила:

– Этот проход открыт. Чувствуешь поток воздуха? Где-то впереди точно есть выход.

И в самом деле, вскоре стало не так темно, появился едва рассеивающий темноту свет. Хотя выхода по-прежнему не было видно, но чувствовалось, что над головой уже не пещерный свод, а узкий разлом, уходящий высоко-высоко, быть может на тысячу чи*. Амай запрокинула голову.

– Там действительно небо! 

Чи, китайский фут = 1/3 метра

В высоте над разломом мерцали звёзды. Увидев небо, они оба испытали облегчение. Чан Юйцин улыбнулся шире:

– Возможно, там впереди персиковый источник*.

Идиома «персиковый источник вне пределов людского мира» образно обозначает не подверженное влиянию внешнего мира благополучное место или иллюзорный прекрасный мир, где все люди живут счастливо и безбедно, не зная войны и горя. Происходит от утопии китайского поэта Тао Юаньмина (365 – 427) «Персиковый источник». Вход в этот прекрасный мир был через пещеру.

Амай ответила:

– Не важно, что там. Главное, чтоб там было что съесть.

Её слова опускали на землю и омрачали настроение, но Чан Юйцин не мог возразить на них. Он уже пропустил два приёма пищи, долго брёл наощупь во тьме и к этому моменту нестерпимо хотел есть и пить. Он потянул Амай за руку и сказал:

– Тогда пошевеливайся.

Когда есть надежда, ноги идут быстрее. Светало, впереди стал виднеться выход. На лице Чан Юйцина появилась радостная беспечная улыбка. Он потянул Амай за руку и пробежал пару шагов вперёд, но, оказавшись у выхода, застыл. Он был в таком потрясении, что даже разжал руку.

Небеса привели их не к прекрасному миру. Справа и слева от них возвышались высоченные скалы, а впереди широко текла неспокойная река. Разлом в горе, по которому они шли, заканчивался обрывом.

Амай огляделась. Спуск к воде был крут, но не слишком высок. Она спросила:

– Это ведь Циншуй, верно?

Циншуй – крупная река Цзяннаня. Она течёт мимо Изумрудных гор, впадает в озеро Цинху, из неё берет воду защитный ров Шэнду.

Чан Юйцин взглянул на Амай и спросил:

– Ты умеешь плавать?

– Плавать? – Амай нашла камень почище и села на него. – Нет, не умею.

Чан Юйцин глубоко задумался и смотрел на широкую реку.

– Ну, вот мы и выбрались наружу. Ты ведь вернёшь мне кинжал?

Чан Юйцин обернулся, взглянул на Амай и вдруг улыбнулся:

– Нет. Если тут не пройти, значит надо вернуться. Пока не выбрались, кинжал вернуть не могу.

Амай посмотрела на него, опустила голову и принялась разминать болящие ноги.

– Вернуться назад, чтобы угодить в западню? Если хочешь вернуться, иди один, а я с места не сдвинусь. У меня больше нет сил.

Чан Юйцин присел перед ней на корточки и спросил:

– Ты останешься тут ждать смерти?

– Испытаю судьбу – может мне повезёт, и мимо пройдёт корабль. Я тогда позову на помощь.

– А если корабля не будет?

Амай подняла голову и с улыбкой ответила:

– В таком случае, как ты и сказал, буду ждать смерти.

Чан Юйцин коротко взглянул на неё и без каких-либо сомнений сказал:

– Ты умеешь плавать.

– Да, умею, и очень неплохо. Но что с того? Ты отпустишь меня одну? Или может ты готов довериться, чтобы я взяла тебя с собой?

Долгое время они молчали. Наконец, Чан Юйцин слегка скривил губы и ответил:

– Доверюсь.

Его ответ превзошёл ожидания Амай. Она снова взглянула на Чан Юйцина, а потом тихо кивнула.

– Хорошо, я возьму тебя с собой. Но если вздумаешь ещё раз схватить меня за шею, до берега я тебя не дотащу.

Чан Юйцин улыбнулся и встал, подошел к обрыву и осмотрелся. Обернувшись, он спросил:

– Как ты вытащишь меня отсюда?

– Вплавь!

Амай начала раздражаться. Она тоже поднялась, посмотрела на поверхность воды и, начав развязывать пояс, велела ему:

– Раздевайся.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы