Амай 09.1 Затаившись в горах. Барышня. Чувства

Цепь Красных гор поднимается на севере у хребтов Хань и тянется на юг через четыре провинции – Юй, Сю, Цзин и И – почти до Ваньцзян. По одну её сторону раскинулись западные степные возвышенности с тучными пастбищами и табунами лошадей. В тех местах живет много мастеров, славящихся выделкой кож. По другую сторону от Красных гор, на востоке, лежит богатая зерном равнина Цзянчжун.

В самом сердце Красных гор скрывается в облаках вершина Юньжаошань*, вокруг неё поднимаются и опускаются горы поменьше, теснятся обрывистые скалы. Через эту местность лежат опасные тропы, её легко защищать и трудно атаковать.

云绕山 – yún rào shān – [облако]+[окружать]+[гора]

Пройдет время, и в донесении императорскому двору Северной Мо главнокомандующий Чэнь Ци напишет про армию Цзянбэя так:

«Разбойничья армия Цзянбэя без труда укрепилась в горах и воспользовалась преимуществами местности: наличием возвышенностей, густых лесов, верховий многочисленных притоков Ваньцзян. В горах много ущелий и небольших долин, в которых достаточно местного населения и природных богатств. В логове разбойников, именующих себя армией Цзянбэя, военные действия вести опасно. Кроме того, разбойники обеспечивают себя всем необходимым, пополняют свои ряды и с каждым днём становятся всё сильнее.»

После битвы под Юйчжоу Шан Ичжи увёл свою армию в Красные горы. Дойдя до склонов Сицзэшань* он остановился и провёл полную реорганизацию. Армии провинций Юй и Цин были расформированы, а затем из них была заново собрана новая, единая армия. Главным генералом новой армии был сам Шан Ичжи, его заместителем стал бывший заместитель Ши Дачуня генерал Чжан Цзэ, обязанности военного советника исполнял Сюй Цзин.

西泽山 – xī zé shān – [запад]+[глянцевый / влажный]+[гора]

Шан Ичжи взял три пехотных батальона, два стрелковых и один обеспечения и отправился вместе с ними на неприступные склоны Юньжаошань. Остальные батальоны должны были разместиться в других местах. Оставшиеся две тысячи конницы Тан Шаои увел через ущелье Циньшань на западные степные возвышенности, чтобы там на просторе отрабатывать маневры и готовиться к дальнейшим боям.

Седьмой пехотный батальон, в котором находилась Амай, не был среди тех, которые Шан Ичжи забрал с собой на Юньжаошань, её батальон остался на склонах Сицзэшань. Во время реорганизации штат офицеров седьмого батальона был изменен. Главным остался капитан Лю Ган, но его заместителем был назначен капитан из бывшей армии Юйчжоу.

Когда-то в кабинете Ши Дачуня именно этот темнолицый верзила гневно смотрел на Шан Ичжи. Фамилия его была Бай*, но лицо его, как назло, было подобно донышку котелка. Это обстоятельство очень раздражало его, и потому никто в армии не осмеливался обращаться к нему по фамилии. Хорошо знакомые с ним офицеры звали его Чёрным Лицом, а подчиненные просто господином.

白 – bái – [белый]

Представляя его батальону, Лю Ган сначала закашлялся, а потом как-то не очень отчётливо произнёс:

– …Капитан Бай.

Среди солдат раздались смешки.

Чёрное Лицо почувствовал себя задетым, он тут же вскочил и гневно сказал:

– Чего смеётесь?! Да, лицо моё чёрно, но что с того?! Я не баба, так с чего мне быть белым?! Это ничуть не мешает мне бить врагов!

Говоря, он оглядывал собравшихся внизу солдат и заметил Амай, которая, будучи десятником, стояла в первых рядах. Чёрное Лицо указал на неё пальцем и крикнул:

– О! Ты, смазливый*! Поднимись ко мне, помахаемся кулаками! Посмотрим, достоин ли чёрнолицый быть вашим капитаном!

Амай, как и Шан Ичжи, называют «маленьким белым лицом», и это не комплимент.

Амай остолбенела, почувствовав несправедливость обвинения. Она, конечно, смеялась, но смеялись и все остальные. Почему же черная рука указывала именно на неё? Где-то внутри появился неприятный холодок. Амай склонилась в поклоне и отозвалась:

– Ничтожный не смеет!

Однако Чёрное Лицо всё никак не мог успокоиться и продолжал кричать:

– Не смеешь?! Выглядишь как баба, и смелости как у бабы?!

Лицо Амай стало мертвенно бледным. Она очень боялась и не любила, когда другие люди заговаривали о том, что она слишком похожа на женщину. И вот теперь, услышав крики Чёрного Лица, она сжала зубы, положила руку на висящий на поясе ваньдао и собралась выйти вперед.

Увидев это, Лю Ган тут же представил себе, чем это всё может обернуться. Он поспешил вмешаться и закричал:

– Стоять! Не смей!

Чёрное Лицо уже засучил рукава и собирался спустить вниз сам. Лю Ган схватил его и натянуто улыбнулся.

– Чёрное Лицо, не сердись! Он ещё совсем зелёный юнец. Кто посмеет непочтительно вести себя с тобой, того мы накажем. Тебе не стоит самому впутываться в это.

Но тут подошёл другой офицер и зашептал:

– Да, Чёрное Лицо, прекрати шуметь. Этот Амай не какой-то там мелкий десятник, его у нас в армии все знают. Это Яньло с нефритовым ликом, изрубивший в Волчьей лощине двадцать трёх северян. Тебе лучше не лезть к нему!

Лю Ган зло взглянул на того офицера. Кто же так разнимает и отговаривает от драки? Это же всё равно, что тушить огонь маслом!

Как и следовало ожидать, Чёрное Лицо на мгновение замер, а затем пришёл в ещё большее волнение. Он славился своей храбростью, и ему нравилось мериться силами с другими. Конечно же, он слышал про бесстрашного и непобедимого парня из армии Цинчжоу и давно хотел встретиться с ним. Кто мог бы подумать, что он встретит его сегодня? Отказываться от драки не было никаких причин.

Амай держали стоявшие рядом солдаты. Ей и самой не хотелось нарываться на неприятности, к тому же противником был новый заместитель Лю Гана, и потому она без возражений вернулась к своему отряду.

Увы, Чёрное Лицо не хотел сдаваться. Он вырвался из рук Лю Гана и, провоцируя, крикнул Амай:

– Ты что, слабак? Если кишка не тонка, поднимись сюда! Померяемся, кто кого!

Затем он обернулся к Лю Гану и сказал:

– Господин Лю, не беспокойся. Мы всего лишь немного помахаем кулаками, обменяемся опытом. Мы все тут солдаты, учебный поединок – обычное дело, здесь нет непочтительности.

Лю Ган был крайне рассержен, но Черное Лицо всё так сказал, что было не возразить. 

– Господин Лю, раз уж это учебный поединок, пусть Амай поднимется и покажет своё мастерство, – опять встрял подошедший к Чёрному Лицу офицер.

Амай с безучастным видом посмотрела на него. То был командир второй роты, той самой, предыдущего командира которой она убила. Совершенно очевидно, что он подстрекал специально.

Лю Ган тоже всё понимал, но не мог ничего сказать вслух. Ему пришлось прикусить язык и позволить ситуации развиваться дальше.

– Амай, поднимись сюда, – сказал он.

Амай поднялась, встала на краю платформы и без высокомерия и заискивания посмотрела на собравшихся там офицеров.

В предвкушении зрелища солдаты заволновались, придвинулись ближе, начали перешептываться и обсуждать противников. Одни утверждали, что непременно победит здоровяк Бай, а другие говорили, что прозвище Амай дали не просто так – если кто-то сумел зарубить столько народа, значит есть что-то, в чем он превосходит других. Ван Ци, Чжан Эрдань и другие парни из четвертого отряда беспокоились: обхват рук Чёрного Лица был таким же, как обхват талии Амай. Вместе с тем, они надеялись, что десятник не посрамит их.

Лю Ган натянуто улыбнулся и дружески похлопал Чёрное Лицо по плечу:

– Раз ты желаешь обменяться опытом, тогда покажи своё мастерство. Но мы тут все братья, не усердствуй уж слишком.

Чёрное Лицо легкомысленно отмахнулся и сказал:

– Господин Лю, не волнуйся. Старина Чёрный знает, что делать.

Кто мог бы подумать, что Амай сложит руки в поклоне и громко скажет:

– Докладываю господину Лю. Амай не владеет навыками кулачного боя.

Стоило ей так сказать, как вокруг стало тихо. Чёрное Лицо вдруг рассмеялся и нарочно провоцируя сказал:

– Маленький белолицый ракшас*, ты не умеешь драться? А что ты умеешь? Может быть, вышивать?

Ракшасы – демоны-людоеды, злые духи.

В толпе рассмеялись. Амай сохраняла видимость спокойствия. Когда смех утих, она ответила:

– Господин Бай будет разочарован, вышивать я тоже не умею. Я умею только убивать. Оружие у меня в руках не для того, чтобы попусту размахивать им.

От такой откровенной угрозы все вокруг пораженно застыли.

Первым отреагировал Лю Ган, он начал громко ругаться:

– Мерзавец! Да как ты смеешь так говорить с начальством! Да я тебя, ублюдка, под стражу за это! Ишь чего вздумал! Заняться, смотрю, больше нечем? Так, ладно! Расходитесь давайте, дела пора делать, чего тут стоять? Кто его знает, когда северяне придут? Генерал сказал, что, если мы, мать вашу, пропустим северян мимо Сицзэшань, он со всех нас головы снимет!

Лю Ган махнул рукой, стоявшие рядом охранники схватили Амай. Она не сопротивлялась и молчала, а Лю Ган сердился всё больше. Ну вот почему генерал вернул этого мальчишку в его батальон? Вот только не говорите, что мальчишка сам захотел вернуться в пехоту. Лю Ган развернулся и ещё раз выругался.

– Ладно, отпустите его! Амай, бери свой отряд и иди, встань дозором на подходе к горе. Смотри у меня, чтоб ни один северянин не прошмыгнул!

Затем он обернулся к командиру второй роты и огрызнулся на него:

– А ты не лезь не в своё дело и не подначивай! Я сам разберусь и решу, что надо, а что не надо!

Ли, командир роты Амай, подмигнул ей и незаметно кивнул, веля возвращаться к своим. 

Чёрное Лицо чувствовал себя задетым словами Амай и не хотел так просто прекращать всё, но увидев, как Лю Ган рассердился, не стал идти против начальства. Для себя он понял, что Лю Ган смазливого мальчишку защищает. Ладно, пока что можно и отступить, но вот это вот скрытое намерение Лю Гана запомнить следует.

Амай вернулась к своему отряду. Внешне она оставалась спокойной, но сердце бешено колотилось, а по спине тёк холодный пот. К счастью, она сделала правильный ход, иначе неизвестно, чем бы всё это закончилось. Получив приказ Лю Гана встать дозором, она с большой охотой увела свой отряд из общего лагеря.

Преследуя армию Шан Ичжи, Чжоу Чжижень попал в засаду и понёс большие потери. Впоследствии он решил, что раз армия Шан Ичжи невелика – всего лишь какие-то двадцать тысяч солдат – существенно повлиять на ситуацию она не сможет. Раз так, то разобраться с ней можно будет и позже, а пока лучше укрепиться в Юйчжоу и начать готовиться к возвращению под стены Тайсина.

Согласно первоначальному плану Чэнь Ци и Чжоу Чжижень должны были подойти к Юйчжоу с севера и юга, совместными усилиями взять его, занять всю провинцию Юй, а затем пойти на Тайсин. Но вышло не так – после боя у Волчьей лощины Чэнь Ци был вынужден вернуться в Цзинъян, а Чжоу Чжижень без особых усилий получил Юйчжоу. Иногда всё складывается очень забавно. Позже Чэнь Ци повторно выступил на юг, и силы Северной Мо, наконец, объединились в Юйчжоу. 

Когда Чэнь Ци узнал о том, что Шан Ичжи смог увести свою армию в Красные горы, на его лице появилось очень нехорошее выражение.

– Под твоим началом было такое большое конное войско, как же так получилось, что ты дал Шан Ичжи уйти в горы? – с недовольством спросил он Чжоу Чжиженя.

Чжоу Чжижень отслужил более двадцати лет, он был прославленным генералом, и вот теперь какой-то юнец на глазах у всех офицеров бесцеремонно задаёт ему такие вопросы. Стерпеть такое не просто.

Чжоу Чжижень не успел ответить. Стоявший рядом с ним офицер фыркнул и с насмешкой сказал: 

– Не стоит винить генерала Чжоу. Шан Ичжи хитёр и коварен, разве не он уничтожил двадцатитысячный авангард Фу Чуна? Раз никто не смог предвидеть того, что Шан Ичжи устроит засаду в Волчьей Лощине, то не стоит никого упрекать и в том, что армию Шан Ичжи упустили в Красные горы. Не так ли, главнокомандующий?

Говоривший был ещё молод, ему было немногим более двадцати лет. На его губах играла чуть заметная наглая улыбка, а брови приподнялись. Это был тот самый Мясник – вырезавший стопятидесятитысячную пограничную армию Южной Ся генерал Чан Юйцин.

Чан Юйцин был сыном очень известной семьи. Среди ныне живущих и уже почивших представителей рода Чан можно было насчитать тридцать семь знаменитых генералов, их влияние в военных кругах Северной Мо было действительно очень велико. 

В подрастающем поколении рода Чан наиболее многообещающим был Чан Юйцин. В возрасте восемнадцати лет он прославился тем, что возглавил войско и истребил песчаных бандитов, которые более двух десятилетий нарушали спокойствие Северной Мо. Его и Фу Чуна называли «парой талантов», они считались лучшими среди молодых офицеров Северной Мо. 

В нынешней войне Чан Юйцин уже успел проявить себя: вместе со своим войском он сумел быстро преодолеть огромнейшее расстояние, уничтожил сто пятьдесят тысяч солдат пограничной армии Южной Ся, обманом открыл Цзинъян и дал возможность войску Северной Мо двинуться на юг. Его заслуги были велики, тут было чем кичиться.

Когда слишком молодые люди живут, чувствуя вкус славы, они уверяются в собственном превосходстве и начинают с бо́льшим пренебрежением относиться к другим. Добавим ещё происхождение. Чан Юйцин с самого начала смотрел на Чэнь Ци свысока, как на безвестного человека, незаслуженно занявшего высокое положение. И действительно, Чэнь Ци было около двадцати семи лет, но про его боевые заслуги и опыт в военном деле никто ничего не знал. Чэнь Ци был тут главным только потому, что его назначил сам император. Кому охота подчиняться такому? Да, последующие решения Чэнь Ци доказали его компетентность, но отношение к нему Чан Юйцина не изменилось.

После захвата Цзинъяна Чан Юйцин хотел возглавить войско, которое должно было отправиться на юг, но Чэнь Ци приказал ему остаться в гарнизоне Цзинъяна. Командовать авангардом был назначен Фу Чун, а основные силы повёл сам Чэнь Ци. Кто мог предположить, что Фу Чун столь опрометчиво поскачет в Волчью лощину? Скакал он за славой, а обернулось всё тем, что полегло более половины конницы, да и пехота пострадала немало. Когда Чэнь Ци вернулся с остатком войска в Цзинъян, Чан Юйцин ничего не сказал, но любой проницательный человек мог заметить его злорадство.

В произнесенных Чан Юйцином словах не было ничего оскорбительного или обидного, но тон, которыми они были сказаны, был очень неприятен. Обстановка в зале стала несколько напряженной. Главнокомандующий Чэнь Ци молча смотрел на Чан Юйцина, Чан Юйцин смотрел на него и даже не думал отводить взгляд.

Собравшиеся в зале офицеры наблюдали за ними, переглядывались, но не осмеливались вмешаться. Наконец, взгляды офицеров сошлись на Чжоу Чжижене. Чжоу Чжижень был самым старшим среди них по рангу и мог бы вмешаться, да только он стоял глубоко погрузившись в какие-то свои мысли и ничуть не интересовался происходящим.

Чан Юйцин вел себя неподобающе, но за его спиной была поддержка семьи и других влиятельных лиц. Корни военной знати переплелись между собой настолько крепко, что сам император боялся их всех, что уж тут говорить про какого-то Чэнь Ци, у которого корней* вообще не было.

Выражение 根基 может быть переведено не только как [корень, фундамент, основание], но и как [моральные основы, нравственные принципы, этика].

Чэнь Ци молчал. Подавив свой гнев, он равнодушно улыбнулся и сказал:

– Генерал Чан говорит разумно. Раз Шан Ичжи увёл свою армию в горы, надо первым делом, пока не выпал снег, уничтожить её.

Чжоу Чжижень, наконец, очнулся от своих мыслей и сказал:

– Главнокомандующий, у Шан Ичжи всего двадцать тысяч солдат. Скоро выпадет снег, и тогда Шан Ичжи окажется запертым в горах. Без запасов одежды и продовольствия половина его армии не доживёт до весны, а другая половина разбежится. Нам лучше сосредоточиться на Тайсине. Когда Цзянбэй будет наш, что какой-то Шан Ичжи сможет сделать?

Чэнь Ци чуть заметно нахмурился. Похоже, что остальные генералы были согласны с Чжоу Чжиженем, но Чэнь Ци не оставляла смутная тревожная мысль. Спрятанные в горах солдаты... Эти слова он уже где-то видел. Подумав еще немного, Чэнь Ци ответил:

– Со взятием Тайсина нет никакой спешки, а Шан Ичжи в Красных горах может стать серьёзной проблемой. Нам нужен не захват какого-то одного города Южной Ся, нам нужно уничтожить её живую силу – солдат.

Где-то посреди Красных гор, в лесистых низовьях Сицзэшань прозвучали слова:

– Суть войны состоит в том, чтобы уничтожить силы противника и при этом всячески сохранить свои.

Чжан Эрдань доложил в костёр пару веток, с удивлением посмотрел на Амай и продолжил спрашивать:

– Десятник, получается, мы ушли в горы для того, чтобы сохранить свои силы?

Ван Ци хлопнул Чжан Эрданя по голове и выругался.

– Ты всего лишь солдат, не твоего ума дело! Давай, за огнём смотри лучше, ***! Думаешь, легко ловить кроликов? А ты их так жаришь, что они получаются наполовину сырыми, наполовину обгорелыми!

Чжан Эрдань с видом несправедливо обиженного посмотрел на Амай. Она вступать в споры не стала и, улыбнувшись, сказала:

– Про кроличьи шкурки не забывайте! Снимайте их аккуратней, они нам сгодятся.

Ван Ци фыркнул.

– Как скажешь! Но для чего они нам? Кроличьи шкурки маловаты, куртку из них не сшить, едва на карманы хватит. Лучше скажи братьям волка поймать, вот из него шкура будет хорошая, тёплая!

Амай пока не знала, зачем ей эти шкурки, но всё равно собирала их. Покинув общий лагерь на Сицзэшань и спустившись вниз, она почувствовала себя кем-то вроде главы семьи, который отвечает за всех своих домочадцев. Ей вспомнились слова, которые когда-то любила повторять мать: «Плохое питание и отсутствие нормальной одежды – удел тех, кто не умеет думать наперед». Да, кроличьи шкурки не велики, но на что-нибудь сгодятся и они – на рукавицы или, может, на шапку. Амай устроила несколько постов, откуда можно скрытно наблюдать за округой, а тем солдатам, кто был не на дежурстве, велела ловить рыбу в ручье и ставить ловушки на кроликов. Питались они лучше, чем когда были в лагере батальона, но по ночам было так холодно, что пробирало до костей.

Зимней одежды у них не было, и это вызывало беспокойство. Амай не понимала, на что Шан Ичжи и Сюй Цзин рассчитывают, ведь люди перемерзнут. Многим в армии не понравилось решение Шан Ичжи уйти в горы, и если недовольство усилится, начнётся дезертирство.

Через несколько дней с Сицзэшань спустился другой отряд им на смену. Амай с удивлением обнаружила, что все солдаты в том отряде переоделись в теплую одежду, причем не в какую-то, а в зимнюю армейскую форму Южной Ся. Заметив взгляды, солдаты того отряда радостно рассказали:

– Это генерал прислал! Там, на горе, все уже переоделись. Для вас форма тоже найдётся, так что возвращайтесь скорее, холодает же.

Та зимняя одежда не была новой, а это значит, что никто её за несколько последних дней в спешке не шил. Это была армейская форма, а это значит, что её не забирали у местного гражданского населения. Оставался только один вариант – эту форму прислала какая-то армия. В Цзянбэе есть несколько городов с крупными гарнизонами – Цзинъян, Тайсин, Юйчжоу, Синье, да еще парочка на востоке. Остальные города слишком малы, столько запасов зимней формы в них не наберется. Но Цзинъян и Синье уже захвачены, Тайсин окружён, Юйчжоу сдался врагу, а восточные города далеко. Так откуда эта зимняя форма?

Амай ещё больше уверилась в подозрениях, что отступление в Красные горы было спланированным и подготовленным шагом, а вовсе не спонтанным бегством. Но если Шан Ичжи так подготовился, значит он заранее знал, что Юйчжоу будет потерян. Зачем он покинул Юйчжоу? Это же всё равно, что добровольно отдать Юйчжоу в руки врага. Так ли просты измена Ши Дачуня и потеря Юйчжоу? В её голове было множество вопросов и сомнений.

Погрузившись в свои мысли Амай поднималась в гору. Шедший позади Ван Ци толкнул её:

– Эй, десятник, о чем задумался? Забыл, как переставлять ноги?

Амай ничего не ответила и пошла, продолжая размышлять, дальше. Поднявшись наверх, она обнаружила и другие перемены, которые явно свидетельствовали о том, что всё было подготовлено заранее. Замечая то одно, то другое, она начала постепенно улавливать, что происходит. Спрятанные в горах солдаты! Да, кажется это называлось именно так. Когда-то давно она видела эти слова в записях отца. Всё начало складываться воедино. Амай захотелось вернуться к одному затерянному в горах дереву, вновь выкопать оставшееся после родителей и внимательно перечитать записи отца. Но мысль была мимолётной, она как появилась, как вскоре и исчезла. То место тоже было в Красных горах, но от Сицзэшань до него сотни ли. Увы, она не умела летать – отлучка за чудны́м мешком будет замечена и вызовет ненужные вопросы.

Амай с сожалением улыбнулась, покачала головой и выкинула нереализуемую идею прочь. Столько разных забот, на всё не разорваться. Сейчас ей нужно как-то упрочить своё положение в армии, выжить в ней, а затем придумать, как шаг за шагом забраться наверх. Она собиралась подниматься до тех пор, пока не окажется вровень с Чэнь Ци.

Окончание главы