Амай 17.2 Во главе с императором. Имя. Тренировка

Амай и Чжан Шицян направились в военный лагерь. Из-за того, что она частенько добегала до лагеря штаба, стоявшие в карауле офицеры низших рангов уже знали её в лицо. Заметив Амай издали, офицер подошёл поздороваться. В обычные дни Амай была дружелюбна и ей отвечали взаимностью.

Подойдя к шатру Шан Ичжи и увидев стоящего в карауле охранника, она замедлила шаг. С положенной почтительностью она спросила, у себя ли генерал. Охранник поспешно приветствовал её и ответил, что Шан Ичжи в шатре нет, а куда ушёл – охранник не ведает.

Амай вздохнула с облегчением. Не известно отчего, она побаивалась встречаться с Шан Ичжи. Услышав, что в шатре его нет, она расслабилась. Отойдя от шатра на несколько шагов, она велела Чжан Шицяну вернуться за пределы лагеря и принести оставленное там, а вернувшись – найти её у Чжан Шэна.

Чжан Шицян убежал. Амай проводила его взглядом, а потом улыбнулась, покачала головой и неторопливо пошла к палатке Чжан Шэна. Кто ж знал, что, дойдя до палатки, она обнаружит у её входа охранника Шан Ичжи? Она захотела скрыться, но охранник уже заметил её и приветствовал:

– Генерал Май!

Делать нечего. Она знаком велела охраннику молчать и, не совсем естественно улыбаясь, тихо спросила:

– Главнокомандующий тут?

Охранник не понимал, отчего генерал Май так осторожен, но тоже стал тих. Он кивнул и спросил:

– Господин ищет главнокомандующего? Недостойный зайдёт и доложит о господине?

Амай торопливо покачала головой:

– Нет, дождусь главнокомандующего снаружи.

Она думала развернуться и уйти, но тут занавес палатки откинули, в проёме появилась высокая стройная фигура Шан Ичжи. Амай молча ругнулась и с учтивой улыбкой сложила руки в поклоне.

– Подчиненный приветствует главнокомандующего.

Шан Ичжи кивнул и небрежно спросил:

– Пришел повидаться с Чжан Шэном?

Как она могла посметь сказать, что пришла к Чжан Шэну? Прибыть в штаб главнокомандующего и, не повидавшись с ним, тайком отправиться навещать старых друзей и знакомых? Даже не задумавшись, она ответила:

– Подчиненный не нашёл главнокомандующего у себя в шатре. Узнав, что главнокомандующий тут, отправился искать его здесь.

Разве такой человек, как Шан Ичжи, мог не разглядеть её осторожного увиливания? Впрочем, он тоже не стал выдавать себя и лишь приподнял уголки губ. Удаляясь от палатки Чжан Шэна, он спросил:

– Какое дело привело тебя в штаб на этот раз?

Амай торопливо последовала за ним и неловко ответила:

– Дело всё то же – экипировка новобранцев. Не говоря о броне, более чем у трёх сотен солдат нет никакого оружия. Можно выдать им палки, но у нас нет ни одного мастера боя на палках, чтобы обучить их. Но даже если они и освоят бой на палках, боюсь, когда дело дойдёт до боя с врагами...

Амай говорила не громко, Шан Ичжи вдруг остановился, обернулся и молча посмотрел на неё. Голос Амай совсем увял, она склонила голову и не осмелилась продолжать.

Шан Ичжи вздохнул.

– Амай, не стоит применять на мне эти уловки.

Амай испугалась и тотчас сказала:

– Подчиненный не смеет!

Шан Ичжи улыбнулся и пошёл дальше.

– Я могу выдать тебе двести длинных дао и пятьдесят комплектов брони. Прочее, что у меня есть, дать не могу. Я не могу отдавать всё только твоему батальону.

Услышав, что Шан Ичжи готов отдать ей всё это, Амай была очень довольна и, будто боясь, что он передумает, тут же согласно этикету поблагодарила его:

– Подчиненный премного благодарен главнокомандующему!

Шан Ичжи сдержал готовый вырваться смех и медленно покачал головой, а Амай притворилась, будто ничего не заметила. Скромно и с достоинством она шла на полшага позади него и молча думала о том, как бы не откладывая унести в свой лагерь всё добытое добро, ведь ночь длинна и полна снов. *

Идиома, образно выражающая возможность изменения ситуации к худшему; что время может быть упущено и чего-то уже не наверстаешь.

Неожиданно она услышала, как Шан Ичжи непривычно мягко спросил:

– В армии... тяжело?

Едва он сказал, как вдруг сам понял насколько неуместен тон, и, похоже, смутился. Пока Амай в растерянности думала стоит ли отвечать, она вдруг заметила запыхавшегося от бега Чжан Шицяна, который нёс двух кроликов. Она молча выругалась и забыла о вопросе Шан Ичжи.

Чжан Шицян тоже заметил их. Он провёл с Амай достаточно времени, и, должно быть от этого, отчасти перенял образ её мыслей и действий. Первым его желанием было развернуться и убежать, но он вовремя сообразил, что так делать не стоит. Чжан Шицян подошёл ближе и положенным образом поклонился Шан Ичжи. 

– Недостойный приветствует главнокомандующего.

Шан Ичжи взглянул на него, а потом мельком скользнул взглядом по кроликам. Опасаясь, что Чжан Шицян будет излишне и не к месту правдив, Амай не стала дожидаться вопросов Шан Ичжи:

– Эту дичь мы поймали по пути сюда. Подчиненный хотел преподнести её главнокомандующему.

Шан Ичжи понимающе улыбнулся, велел Чжан Шицяну подняться с земли, а затем сказал Амай:

– Мне в этом нет надобности. Лучше отдай Чжан Шэну.

Амай выглядела попавшей в несколько затруднительное положение.

– Но...

Шан Ичжи свёл всё в шутку:

– Ценю твою заботу, но нет, отдай Чжан Шэну. Если ты подаришь мне двух кроликов, а я отдам тебе двести дао, люди прознают об этом и решат, что я меняю кроликов на оружие. Что прикажешь делать, если все начнут нести кроликов и просить за это экипировку? Ловить кроликов в горах легко, а оружия и брони у меня немного.

Амай не настаивала, да и кролики те были именно для Чжан Шэна. Если Шан Ичжи притворился, что ничего не понял и смущён, тогда и она примет участие в этом спектакле и подыграет: тоже изобразит, что ничего не поняла и смущена.

Услышав слова Амай о том, что кролики предназначены для Шан Ичжи, Чжан Шицян сначала ничего не понял, но когда Шан Ичжи велел отдать их Чжан Шэну, тут же побежал к его палатке. 

Глядя на трепыхающиеся в руках Чжан Шицяна тушки, Шан Ичжи вдруг вспомнил о ходящих в лагере об Амай шутках: что она может как гончая загнать кролика. Шан Ичжи рассмеялся. Амай была озадачена этим смехом и в недоумении посмотрела на него. Скрывая смех, Шан Ичжи несколько раз кашлянул, вернул серьёзный вид и сменил тему:

– Пару дней назад мы получили высочайшее повеление от императорского двора: у нас запрашивают поимённый список отличившихся офицеров. Секретарь спрашивает, как написать твоё имя.

Услышав вопрос Шан Ичжи, Амай застыла.

– Амай, из какого ты рода? Если доложить императорскому двору, что твоё полное имя Май Амай, то так и будет. Это насовсем.

Она подняла глаза и увидела, что на лице Шан Ичжи больше нет и следа улыбки. Он смотрел пристально и серьёзно, будто хотел заглянуть в самую душу. Она опустила голову и ненадолго задумалась, а потом посмотрела в глаза Шан Ичжи и твёрдо сказала:

– Не буду скрывать от главнокомандующего: Амай – это детское имя, полное взрослое имя подчиненного – Май Суй.

– Май Суй? – Шан Ичжи чуть нахмурился.

– Да, Май Суй.

Она была спокойна и серьезна и не спеша продолжила:

– Подчиненный был рождён в пятом месяце, в то время пшеница в полях уже поспела. Отец увидел, как хороши колосья в родных полях, ему понравилось, как звучит это имя.

Шан Ичжи смотрел, не сводя глаз, и снова спросил:

– Кто твой отец? Из какого ты рода?

– Кто мой отец? – она приподняла брови и улыбнулась. – Конечно же, мой отец из рода Май. Всего лишь простолюдин, который делал вино и держал лавку, в которой продавал его. Все соседи называли его хозяином Май.

Шан Ичжи еще какое-то время смотрел на неё и, видя, что она не отводит глаз, сказал:

– Хорошо. Тогда так и запишем.

Амай кивнула. Шан Ичжи равнодушным тоном продолжил:

– У тебя есть другие дела ко мне? Если нет, можешь не следовать за мной дальше. Чжан Шэн спрашивал о тебе, ступай к нему.

– Оружие и броня....

Шан Ичжи чуть заметно улыбнулся.

– Пришлю через пару дней.

Амай поспешно ответила:

– Нет-нет! У меня за лагерем группа новобранцев. Мы сами сегодня и донесём.

Видя её настойчивость, Шан Ичжи пришлось ответить:

– Хорошо. Сначала навести Чжан Шэна, а потом возвращайся в палатку штаба за моим распоряжением. Отнесёшь его интенданту и всё получишь.

Не став дожидаться ответа, он развернулся и ушёл.

Амай дождалась, пока Шан Ичжи не скрылся, а затем вернулась к палатке Чжан Шэна. Чжан Шицян уже был внутри и о чем-то болтал. Увидев Амай, Чжан Шэн улыбнулся:

– У меня всё хорошо, тебе незачем так часто приходить. К тому же у тебя теперь звание заместителя генерала, как ты можешь навещать меня?

– Старший брат Чжан опять разводит церемонии.

Она подошла осмотреть его раненую ногу, но Чжан Шэн тотчас спрятал её и не позволил прикоснуться.

– Ничего серьёзного. Армейский врач сказал, что через несколько дней смогу ходить.

Амай помолчала, а потом всё же спросила:

– Она останется...

Чжан Шэн остановил её и шутливо ответил:

– Ничего страшного, буду немного хромать. Если стоять, это не заметно. Главнокомандующий только что научил меня, как быть. Он сказал, что когда я отправлюсь свататься, главное – не слезать с коня, и тогда ни одна барышня ничего не заподозрит.

Амай заставила себя улыбнуться. Совершенно очевидно, что, если он будет хромать, то ему уже не быть командиром охраны Шан Ичжи. Даже просто остаться в казармах будет не просто. Увидев, как он беспечно смеется, ей стало совсем тягостно. Она обменялась еще несколькими фразами и нашла предлог чтобы выйти.

Она хотела вернуться в палатку Шан Ичжи за распоряжением, но по пути повстречала его охранника. Охранник вручил ей распоряжение и на словах передал, что генералу Май не стоит заходить прощаться, что он может забрать оружие и броню и вернуться в свой лагерь. Амай не поняла, чем же на этот раз навлекла на себя недовольство Шан Ичжи, но подумала, что для неё так будет только лучше. Она выразила надлежащую благодарность главнокомандующему, попутно нашла приятные слова для охранника, а потом послала Чжан Шицяна за своими людьми, которые остались за пределами лагеря.

У интенданта Амай уже неоднократно бывала и запрашивала у него всякое, так что тот не удивился. Распоряжение Шан Ичжи было прочитано и проверено, после чего ей выдали двести длинных дао и пятьдесят комплектов брони со шлемами.

Когда это дело было улажено, полдень еще не наступил. Чжан Шицян украдкой толкнул Амай, давая понять, что самое время перекусить. Как быть? Амай посмотрела на солнце, а потом взглянула на интенданта. Не похоже, что можно было рассчитывать на то, что их тут и накормят: совесть надо иметь. Она велела новобранцам забрать экипировку. Выстроившись в ряд, они покинули лагерь штаба.

За лагерем Амай всё перераспределила. Те, кто покрепче взвалили на спины доспехи, кто послабее – взяли дао. Она взяла доспехи, а затем позвала всех собраться. Эту группу – двести новобранцев – она вывела на пробежку на несколько десятков ли по горам, когда ещё не рассвело. Со вчерашнего дня они не ели, в пустых желудках урчало. Подумав, она встала перед ними, поправила броню на спине и громко спросила:

– Проголодались?

В ответ послышались голоса, что нет, не голодны.

Она засмеялась.

– Врёте! Ваши животы звучат громче барабанов, а вы говорите, что не голодны! Ну и что такого, что голодны? Тут нечего стыдиться, я тоже есть хочу, мой живот урчит не меньше ваших!

Собравшиеся засмеялись, Амай громко продолжила:

– Голод – обычное дело! Есть верное средство! Всем смотреть на меня!

Почти все собравшиеся солдаты совсем недавно попали в армию, им было странно: неужели у их генерала есть некий божественный способ, который избавит их желудки от голода? Они посмотрели на Амай и увидели, что она двумя руками держится за пояс и развязывает его:

– Сначала развяжите, а потом стяните, крепко-крепко.

Она затянула пояс потуже.

– Так голод чувствуется меньше.

Солдаты сначала удивлённо замерли, а потом рассмеялись. Даже Чжан Шицян пытался сдержать смех и сохранять серьёзный вид, он напрягал уголки губ и от натуги краснел. Только Амай оставалась серьёзной, без намёка на улыбку. Постепенно все заметили это, смех затих.

– Это смешно? – спокойно спросила она.

Никто не осмелился ответить. Амай медленно продолжила:

– Это не шутка. Сколько приёмов еды вы пропустили? Всего два! А уже так голодны, что еле ноги передвигаете. Когда наш батальон вёл за собой по горам войско северян, нам было нечего есть несколько дней. Разве мы не голодали? Что нам оставалось делать? Затянуть пояса!

Её голос становился сильнее и громче, вокруг была тишина, улыбки пропали.

Кто знает, о чём думал в тот момент Чжан Шицян, но в глазах у него защипало.

Амай остановилась и выпрямилась, а затем громко велела:

– Затянуть пояса! Стало легче?

– Стало! – послышались голоса.

Амай кивнула.

– Мы пропустили пару приёмов пищи, но третий не пропустим, все будут сыты. Бежим обратно!

Тропы в горах трудны и опасны, по ним и ходить не просто, что уж говорить про бег?

Как говорят в народе – долгий путь не лёгок. С окованной железом бронёй на спине сначала может и было терпимо, но чем дальше, тем больше чувствовался её вес. Амай была вынослива и привычна к долгой ходьбе, но разве могла её физическая сила сравниться с мужской? До сильных и крепких мужчин ей было далеко. Силы таяли, покрасневшее лицо побелело, челюсти невольно сжались.

Следовавший за ней Чжан Шицян заметил, что темп снизился, шаг стал тяжелее, и понял, что она уже идёт через силу. Проведя столько времени рядом с ней и понимая её характер, он знал, что если напрямую просить остановиться и отдохнуть или попробовать забрать ношу, она ни в коем разе не согласится. Он намеренно сбавил шаг и отстал, сравнялся с командиром роты, подмигнул и указал взглядом на Амай.

Командир роты был из понятливых. Он догнал Амай и, тяжело дыша, сказал:

– Господин, братья совсем устали. Боюсь, им надо немного передохнуть.

Амай оглянулась на строй, остановилась и кивнула. К радости солдат, она приказала остановиться на отдых. Солдаты устроились отдыхать, многие из них не стали даже утруждаться на то, чтоб снять со спины свою ношу, и просто уселись на землю.

Амай так устала, что и говорить не хотелось. Она отошла в сторону, нашла место повыше и села спиной ко всем, а потом, тяжело дыша, откинулась назад. Она еще не выровняла дыхание, как услышала позади какие-то звуки. Амай выпрямила спину и обернулась. Вслед за ней карабкался вверх Чжан Шицян. Она не сдержала вздоха облегчения, протянула ему руку и подтянула, похлопала по земле рядом.

Чжан Шицян широко улыбнулся и сел рядом. Видя, что она опустила голову и ушла в себя, он без лишних слов достал из котомки хлебец и протянул его.

Амай растерялась: она, как и все, не ела со вчерашнего дня, желудок был пуст. От вида хлебца, хочешь не хочешь, рот наполнился слюнями.

Видя, что она не реагирует, Чжан Шицян подумал, что ему сейчас достанется за незаконное хранение съестных припасов. Немного запинаясь и сбиваясь, он начал смущенно оправдываться.

– Он не лишний, он... вчерашний. Я сберёг его. Он не незаконный, господин...

Амай улыбнулась, протянула руку и взяла хлебец. Она разломила его и вернула половину Чжан Шицяну, откусила от своей и тихо смеясь сказала:

– Личные запасы – что ж такого? Это нормально.

Она оглянулась – рядом никого не было – и со смехом продолжила:

– Если хочешь быть живым, нужно иногда немного отступать от правил.

Чжан Шицян от похвалы немного покраснел. Он откусил от хлебца и захихикал.

Доев свою часть хлебца, Амай внимательно собрала с одежды все крошки, съела и их, а затем невзначай спросила Чжан Шицяна:

– Как посмотрю, у тебя всегда с собой есть припрятанные остатки еды. Армейские пайки и так невелики.

Чжан Шицян потемнел. Чуть помолчав, он ответил:

– Когда я был совсем мал, выдался неурожайный год, многие умерли от голода. Я помню, как мать говорила: когда у тебя есть еда, береги её, отложи что-то на потом. Недоедать лучше, чем умирать от голода.

Амай не знала, что ответить. Ей казалось, что съеденный хлебец встал поперек горла.

Она поднялась с земли и похлопала Чжан Шицяна по плечу. Через некоторое время она сказала:

– Это разумно. Я запомню.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы