Амай 41.1 Возвращение. Отчуждение. Воссоединение

Ночь была тёмной. Линь Миньшэнь вёл Амай по лишенным света задворкам и укромным дорожкам. Всякий раз, как на пути у них появлялась стена, он помогал Амай забраться наверх, а потом запрыгивал сам.

Вскоре они перебрались через западную стену владения Чан Юйцина и тихо прокрались во дворик Линь Миньшэня.

Как только они оказались там, из тени вышел Вэй Цзюнь и тихо спросил:

– Были какие-то затруднения?

Линь Миньшэнь чуть качнул головой и внимательно взглянул на Амай. Амай удивилась тому, что и Вэй Цзюнь здесь, но ничего не сказала. 

Втроем они быстро пошли к дальнему дому. Амай на ходу распорядилась:

– Надо поторопиться. Мы должны покинуть Юйчжоу как можно раньше.

Линь Миньшэнь только на время обездвижил Чан Юйцина. Как только акупунктурные точки разблокируются, Чан Юйцин непременно сделает ответный ход, и тогда выехать из Юйчжоу будет сложнее.

Они быстро миновали пару внутренних двориков и оказались у самого дальнего дома.

– Лошади уже готовы. Опять переоденемся северянами, но на этот раз поедем по южной дороге. Доберёмся до Тайсина, а так сядем на корабль.

Говоря, Линь Миньшэнь поднял занавес и вошел в дом. Амай проследовала следом за ним, подняла глаза и застыла.

Возле стола молча стоял Тан Шаои. Он очень похудел и осунулся, но стоял ровно.

– Старший брат, почему ты тут? – удивлённо спросила Амай.

Тан Шаои ничего не ответил. Он некоторое время смотрел на лицо Амай, а потом перевел взгляд на шею. Линь Миньшэнь проследил за его взглядом. Шея Амай была ровной и гладкой и в тусклом свете свечей белела подобно нефриту. Приклеенный кадык куда-то пропал. Линь Миньшэнь почувствовал внутри себя неприятный холодок. Он всё время думал только о том, как бы не попасться охранникам Чан Юйцина, и совсем забыл про маскировку Амай. Желая отвлечь внимание Тан Шаои, Линь Миньшэнь воскликнул:

– Генерал Тан! Ты сможешь продержаться ещё немного? Если так, то мы придумаем, как утром выбраться из Юйчжоу!

– Му Бай! – вдруг сказала Амай. – Сходи с наставником Вэй и посмотри, что происходит снаружи.

Вэй Цзюнь не понял, что происходит. Снаружи было темно, он вошел в дом последним, стоял позади и ничего странного не заметил. И теперь, услышав, что Амай вдруг просит его и Му Бая выйти, он удивился и с вопросом в глазах взглянул на Тан Шаои.

Тан Шаои отвёл взгляд в сторону и промолчал.

Линь Миньшэнь и Вэй Цзюнь молча переглянулись и вышли. На залетевшем в дом ветру забился язычок свечи, вновь успокоился и стал гореть ровно. Амай тихо сглотнула слюну, а потом сказала:

– Старший брат...

– Главнокомандующий Май! – Тан Шаои прервал её, а затем опустился на стул подле стола. – Попасть в Юйчжоу сейчас просто, но всех желающих уехать проверяют очень строго. Даже солдат и офицеров. Все военные должны показывать свои именные бирки и предъявлять распоряжения начальства, на основании которых они покидают город. То, что предлагает Му Бай, не осуществимо.

Тан Шаои сказал «главнокомандующий Май». 

Амай поняла, что для Тан Шаои они больше не братья, и что он не желает сейчас слышать никаких объяснений. Она заставила себя улыбнуться. Не став ничего объяснять и стараясь не обращать внимания на охватившую её тревогу, Амай постаралась сосредоточиться на том, что он сказал.

В Юйчжоу легко войти, но трудно выйти... Что задумал Чэнь Ци? Если бы он хотел арестовать её, то он мог бы явиться в особняк Чан Юйцина и обыскать его. Хлопот было бы гораздо меньше, так зачем добавлять работу караульным у городских ворот? Из-за того, что он не хочет вступать в открытый конфликт с Чан Юйцином? Но влияние семейства Чан ослабло, а Чэнь Ци, напротив, своё положение упрочил. Чего ради ему продолжать прогибаться перед семейством Чан?

Появились и угасли проблески догадок. «Какой толк долго ломать голову?» – подумала Амай и спросила о другом:

– Когда ты очнулся? Где глава Си и остальные?

– Вчера утром. Глава Си, Чжао Сы и остальные повели за собой погоню северян в сторону Цинчжоу. Вэй Цзюнь, Му Бай и я сначала повернули на север, а потом вернулись в Юйчжоу.

Он ответил очень кратко и ничего не рассказал ни о том, в каком состоянии очнулся, ни о том, что для того, чтоб он мог держаться в седле, Вэй Цзюнь вливал в него свою внутреннюю силу*, ни о том, что из-за того, что он захотел вернуться за Амай, Си Жуннян поругалась с ним.

Понятие внутренней силы (内力) имеет отношение к боевым искусствам, даосским практикам и работе с даньтянь.

Амай невольно улыбнулась и кивнула.

– Мы отправились в Юйчжоу, чтобы спасти... – она запнулась, – генерала Тана, а вместо этого угодили в беду сами, и теперь генерал Тан вернулся, чтобы спасти меня... Мы только и делаем, что возвращаемся в Юйчжоу...

Она вдруг остановилась, сильно изменилась в лице и уже совсем иным голосом сказала:

– Мы попались в ловушку Чэнь Ци!

Тан Шаои нахмурился и переспросил:

– Что?

Амай заставила себя успокоиться, её пальцы привычно тихонько застучали по столу. 

– Подумай вот о чем. Чэнь Ци поймал тебя, но не убил, и потому мы поехали спасать тебя. Тебя спасли, но поймали меня. Чэнь Ци знал, где я, но ничего не сделал. Вместо этого он приказал строго проверять тех, кто покидает Юйчжоу, и свободно пропускать тех, как въезжает. Зачем делать так?

– Чтобы поймать нас обоих, – чуть подумав ответил Тан Шаои.

Амай криво улыбнулась и кивнула.

– Верно. Теперь мы заперты в Юйчжоу, а армия Цзянбэя стала стаей драконов без вожака. Если кто-то начнет распространять слухи о том, что мы в плену у северян, в армии начнутся волнения.

По лицу Тан Шаои было заметно, что он тоже подумал об этом.

– Надо вернуться в Цинчжоу как можно скорее, – сказал он. – Но раз таков план Чэнь Ци, значит он не позволит на просто покинуть Юйчжоу. Боюсь, бирка Му Бая нам не поможет.

Амай кивнула, ненадолго задумалась, а потом достала из-за пазухи и положила на стол именную бирку Чан Юйцина.

– Есть другой вариант. Можно попробовать.

Бирка Чан Юйцина была из черненого металла, с неё свисала багряная кисть, а посередине было крупно выведено "Чан". При взгляде на эту бирку Тан Шаои словно обожгло, он поспешно отвёл взгляд. Амай сделала вид, что ничего не заметила.

Она подошла к двери, позвала Линь Миньшэня и что-то прошептала ему. Линь Миньшэнь нерешительно спросил:

– Думаешь, получится?

Амай улыбнулась.

– Иди и попробуй.

Линь Миньшэнь сомневался, но всё же послушался и отправился исполнять то, что она велела. 

Зашел Вэй Цзюнь, приблизился к Тан Шаои и тихо спросил:

– Второй глава, как ты? Еще немного продержишься? Может, мне стоит...

Тан Шаои жестом остановил его, но Амай уже услышала сказанное Вэй Цзюнем и обернулась. Лицо Тан Шаои было пожелтевшим и тусклым. Кто знает, что ему пришлось пережить за то время, пока он был в плену у северян, но сейчас у него не хватало сил даже сидеть. У Амай сжало в груди. Не осмеливаясь дальше смотреть, она отвернулась.

Линь Миньшэнь вернулся менее чем через половину большого часа, в его руках был большой свёрток.

– Пришлось поискать! Они оказались в кабинете.

Линь Миньшэнь положил свёрток на стол. Вэй Цзюнь подошел и развернул его. Сверток оказался плащом, в который был завернут комплект начищенной до блеска стальной брони.

Амай взглянула на доспехи и спросила:

– А конь? Удалось увести?

Линь Миньшэнь довольно улыбнулся:

– Кто-то вывел его на задний двор.

Амай кивнула.

Линь Миньшэнь взглянул на Тан Шаои и Вэй Цзюня, а потом спросил Амай:

– Кто будет изображать Чан Юйцина?

Тан Шаои и Вэй Цзюнь наконец поняли, как именно Амай рассчитывает покинуть Юйчжоу. Известность и влияние Чан Юйцина таковы, что стоящие у ворот солдаты не посмеют задавать ему лишних вопросов. Вот только... 

Тан Шаои слишком сильно отличается от Чан Юйцина. Даже если одеть шлем, сразу видно, что это не он. 

Вэй Цзюнь коренаст и плотен. На лицо можно и не смотреть, фигура сразу же выдает подлог. 

У Амай и Линь Миньшэня тонкие черты лица и худощавые фигуры. Но Линь Миньшэнь среднего роста, даже Амай выше его, что уж тут говорить про сравнение с Чан Юйцином?

– Я буду, – ответила Амай. – Расправлю плечи пошире, а ты придумай, что можно сделать с лицом. Поедем утром, как только откроют городские ворота. Нас не посмеют остановить.

В сложившихся обстоятельствах других вариантов у них не было. Амай проследовала за Линь Миньшэнем в другую комнату, чтобы переодеться и наложить на лицо грим. Вышла она уже в броне. Если слишком не приглядываться, на Чан Юйцина было похоже, вот только фигура казалась меньше.

Тан Шаои забеспокоился.

– Нет, давай лучше я.

Амай улыбнулась.

– Ничего страшного. Сверху будет плащ, и мы будем верхом, никто не заметит. К тому же конь Чан Юйцина очень норовист. Постороннему человеку с ним не справиться, но у меня, возможно, получится – во время битвы при Линшуй мне довелось иметь с ним дело.

Как Амай и ожидала, Сияние Ночи очень долго недоверчиво обнюхивал её, но потом всё же нехотя позволил залезть на себя. 

Вчетвером они собрались у ворот и ждали, когда наступит рассвет и на улицах начнут появляться первые торговцы.

Людей на улицах было ещё немного, но у городских ворот уже собрались те, кто желал покинуть Юйчжоу. 

Младший офицер допрашивал мужчину средних лет, а солдат тщательно проверял его тележку. Когда досмотр был завершен, офицер махнул рукой и пропустил мужчину с тележкой за ворота.

На почти пустой улице послышался частый топот копыт. Офицер поднял голову и увидел несущихся во весь опор всадников

Первым скакал прекрасный белоснежный боевой конь. Всадник на нём был в черной одежде и начищенной до блеска броне, за его спиной развевался на ветру плащ. Всадник и его конь выглядели очень грозно и производили неизгладимое впечатление.

– Прочь с дороги! Посторонитесь! – офицер принялся взмахивать плетью и отгонять от ворот простой люд.

Чан Юйцин не часто проезжал через южные ворота, но тот офицер с первого взгляда узнал его знаменитого боевого коня – Сияние Ночи.

Офицер быстро разогнал людей и освободил дорогу, а потом положенным образом приветствовал.

«Чан Юйцин» остановился только у самых ворот. Ехавший позади него охранник сверкнул перед лицом офицера именной биркой и крикнул:

– Генерал покидает город согласно приказу! Пропустите скорее!

Перед офицером был сам Чан Юйцин, как можно было посметь тщательно проверять его бирку и вглядываться, настоящая она или нет? К тому же, именные бирки офицеров из высшего командования были сделаны так, что подделать их было не просто. Достаточно одного взгляда и сразу становится ясно – бирка самая что ни на есть настоящая.

Офицер хотел было сказать пару любезных фраз, но на бесстрастном лице «Чан Юйцина» стало заметно нетерпение. Он равнодушно взглянул на караульного офицера, подстегнул коня и помчался из города. Охранники поспешили за ним следом, а тот, который держал чернёную бирку, немного задержался и строго сказал:

– Главнокомандующий велел передать вам приказ: небрежность при проверке покидающих город недопустима! Особенно внимательны будьте при проверке наших военных – южные варвары могут переодеться ими. Без письменного распоряжения главнокомандующего никого из солдат и офицеров не пропускать!

Караульный офицер отозвался согласием, и охранник ускакал.

Когда пыль осела, офицеру вдруг показалось, что что-то в словах того охранника было неправильным. Разве мог главнокомандующий передать приказ через охранника генерала Чана? И почему тогда сам генерал Чан выехал из города без письменного распоряжения главнокомандующего?

Незадачливый офицер смутился и почесал затылок.

В тридцати ли южнее Юйчжоу был постоялый двор с конной подставой. Амай и её спутники поменяли лошадей на свежих. Оставляя Сияние Ночи, Амай велела хорошо позаботиться о нём и сказала, что из Юйчжоу скоро приедут и заберут его. Потом она написала письмо, запечатала его и подсунула под седло. 

Когда они покинули постоялый двор, Вэй Цзюнь с любопытством спросил Линь Миньшэня:

– Что главнокомандующий Май написал?

Когда Амай писала то письмо, она нисколько не пряталась от других. Зрение у Линь Миньшэня было острое, и он ясно различил все слова: «Возвращаю коня тому, кто закрыл глаза, желая помочь. Капля милости попавшим в беду по весне вернётся ручьём».

Линь Миньшэнь усмехнулся и ответил Вэй Цзюню:

– Главнокомандующий Май использовал стратагему сеяния раздора. Чэнь Ци теперь будет настроен против Чан Юйцина и будет мешать ему!

Вэй Цзюнь был восхищен и сказал, что главнокомандующий Май очень мудр и отважен.

Через несколько дней Амай и её спутники прибыли в Тайсин. Сняв форму северян, они переоделись странствующими торговцами, наняли судно и отправились на восток. Судно было недорогим, небольшим и лёгким, к тому же дул западный ветер. Подняв парус, они быстро шли вниз по течению, не прилагая дополнительных усилий.

Северяне не стали применять калечащие пытки, но после плена у них Тан Шаои был очень слаб. Ему бы поправляться и набираться в покое сил, а он, очнувшись, настоял на том, чтобы сразу вернуться в Юйчжоу. Всю дорогу, пока они ехали из Юйчжоу в Тайсин, он держался только благодаря тому, что Вэй Цзюнь делился с ним своей внутренней силой. Оказавшись на судне, Тан Шаои лежал в каюте, но даже спустя два дня был бледен, словно бумага.

Амай присматривала и ухаживала за ним, но они почти не общались. Амай изредка заговаривала об армейских делах, да несколько раз пыталась объяснить, как так вышло, что она живёт, выдавая себя за мужчину, но Тан Шаои всякий раз уходил от этой темы. Вскоре Амай поняла, что он решительно не желает ничего слышать об этом, и перестала. Большую часть времени они молча смотрели в окна на медленно проплывающий берег.

Шел третий месяц, было тепло, вдоль берегов поднимался камыш, летали птицы. Время от времени на южном берегу виднелись большие поля цветущего рапса. Вид из окна так завораживал, что можно было забыть о том, что идёт война и в стране сейчас смутные времена.

– Когда-то мне хотелось отправиться в Цзяннань, чтобы увидеть, как цветет рапс, – вдруг тихо сказала Амай. – Мать говорила, что где-то в Цзяннане есть место, которое в это время года полно цветов и прекрасно, словно чей-то рисунок: поле желтого рапса, а рядом с ним цветущие белые груши и красные абрикосы...

Тан Шаои сидел у северной стены каюты. Он мельком взглянул на вид из окна и сказал:

– Разве это поля? В горах полями цветов покрыты целые склоны, они повсюду. Тут подобного нигде не увидишь.

– Правда? – удивленно отозвалась Амай и опять обернулась к видневшемуся в окне золотисто-желтому берегу реки.

Тан Шаои не стал поддерживать разговор и молча смотрел на неё. Амай опять приклеила фальшивый кадык, но линия подбородка была более округлой, чем обычно бывает у мужчин, кожа гладкой и ровной, а черты лица тонкими. Видя всё это, как он мог всё время думать, что это мужчина? Можно было только посмеяться над собою: то ли смотрел слишком плохо, то ли доверял слишком много…

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы