Амай 41.3 Возвращение. Отчуждение. Воссоединение

Было раннее утро, светлело, на улицах появились первые прохожие. 

Вот остановился уличный торговец и снял со спины плотно закрытый котёл. Стоило торговцу приоткрыть крышку, как из котла поднялся густой пар, утренний воздух вокруг наполнится аппетитным ароматом.

Из лавки поблизости вышел приказчик и стал снимать с окон ставни. 

Через открытую дверь другой лавки было видно, как молодой подмастерье натирает прилавок. Его усатый хозяин увлеченно считал на счетах, и даже с улицы было слышно, как костяшки счёт стучат одна о другую.

Амай много раз пробегала по этой улице на тренировку и обратно, но никогда не задерживала взгляд на деталях подобного рода. Станет ли эта улица такой же как те, которые она видела в крепости Хань? Станет ли мостовая, по которой она в этот момент идёт, красной и липкой от крови вот этих людей?

Сама того не заметив, она замедлила шаг.

Уличный торговец увидел двух человек в военной форме, подскочил к ним и с улыбкой спросил:

– Не хотят ли господа военные отведать кисель?

Амай пришла в себя, кивнула и попросила налить две чашки.

Торговец проворно наполнил горячим киселем две толстостенные глиняные чашки, одну из них протянул Амай, а другую охраннику позади неё. Охранник принял чашку, но пить не стал. Амай попробовала кисель и тихо сказала:

– Пей. Мне достаточно и одной чашки.

Охранник за несколько глотков осушил свою чашку, достал из-за пазухи монеты и протянул торговцу. Торговец брать их отказался. Он вытер о фартук грубые ладони и сказал:

– Господин военный, как я могу взять плату? Если бы не вы, наш Цинчжоу уже давно был бы в руках северян, а нас всех поубивали. Как можно отвечать на это неблагодарностью?

Чашка в руках Амай чуть вздрогнула. Она молча допила, вернула чашку торговцу и сказала:

– Благодарю за кисель.

Торговец смутился, простовато улыбнулся и хотел налить киселя ещё.

Амай улыбнулась и покачала головой. Велев охраннику заплатить, она развернулась и быстро пошла прочь. Охранник поспешно вложил в руки торговца несколько крупных монет и побежал за Амай. Когда он догнал, она вдруг спросила:

– Как ты думаешь, ради чего мы воюем?

Охранник удивился вопросу и ответил:

– Ради того, чтобы прогнать северян и вернуть нашу землю.

Амай остановилась и обернулась к охраннику.

– Но если на этой земле не останется никого из тех, кто живет на ней, чего ради нам её возвращать?

Охранник не понял, как одно связано с другим, и почему после возвращения земли с неё должны пропасть люди. Амай криво улыбнулась. Она и сама пока не решила, что важнее, а чем можно пожертвовать: людьми, чтобы сохранить землю, или землей, чтобы сохранить людей. Как можно ожидать, что у других людей найдется готовый ответ на этот вопрос?

Сделав большой круг, они вернулись к воротам резиденции и столкнулись с Тан Шаои.

Он куда-то спешил и был так встревожен, что Амай остановила его и спросила:

– Старший брат, что случилось?

Солдат подвел оседланную лошадь, Тан Шаои схватился за повод, а затем обернулся к Амай.

– Барышня Сюй пропала.

– Все было хорошо, как она могла пропасть?

– Она сказала, что выйдет купить маленькому господину что-нибудь на завтрак. Ушла и не вернулась.

Ранним утром Тан Шаои зашел проведать маленького Лю Мина и обнаружил, что тот плачет навзрыд и зовёт свою тётю. Не найдя Сюй Сю-эр нигде поблизости, Тан Шаои начал расспрашивать охранников. Один из них и рассказал о том, что Сюй Сю-эр спозаранку вышла из резиденции. Она была тут человеком новым и попросила того охранника подсказать, как дойти до ворот резиденции. Охранник хотел проводить Сюй Сю-эр до торговцев и обратно, но она очень вежливо отказалась и попросила у него жетон, являющийся пропуском в резиденцию.

Коротко рассказав всё это, Тан Шаои вскочил в седло и собирался уехать.

История показалась Амай странной. Она забрала у одного из охранников лошадь и сказала:

– Старший брат, я поеду с тобой.

Покинув Юйчжоу, они держались очень отдаленно друг от друга.

Тан Шаои обернулся, коротко взглянул на Амай, кивнул и послал свою лошадь вперед. Амай торопливо вскочила в седло и поспешила за ним следом.

Из-за того, что в провинцию Цин пришло большое войско Чжоу Чжиженя, южане опасались, что в Цинчжоу будут подосланы шпионы, и потому караульные на воротах строго проверяли всех входящих и выходящих. Амай и Тан Шаои побывали у трех ворот и, наконец, от караульных восточных ворот услышали о том, что этим утром некая молодая девушка показала жетон резиденции командующего, и ей разрешили покинуть город.

Амай и Тан Шаои выехали из Цинчжоу на главную дорогу и погнали лошадей. Они проехали более десятка ли, но Сюй Сю-эр не увидели.

Сюй Сю-эр – слабая истощенная девушка, как бы она ни торопилась, далеко ей не уйти. Получается, что она спряталась.

Тан Шаои остановил свою лошадь, долгое время молча смотрел на горы, к которым вела дорога, а потом вдруг тихо сказал:

– Почему она ушла?

Амай опустила глаза.

– У неё должны быть на это причины, но...

– Но она решила не говорить нам о них, – завершил Тан Шаои. Он обернулся к Амай, улыбнулся и поехал обратно в Цинчжоу.

Когда они вернулись в резиденцию и рассказали Сюй Цзину о том, что Сюй Сю-эр выманила у охранника пропускной жетон и тайком ушла, он тоже был удивлён.

– Всё то время, что Сюй Сю-эр была у нас в резиденции, она вела себя очень тихо и спрашивала только о том, когда вы вернётесь и ни о чем больше. Не похоже, что она работает на северян.

Амай покачала головой и ничего не сказала на это. Она тоже не могла понять, почему Сюй Сю-эр ушла не попрощавшись. Если Сюй Сю-эр не хотела оставаться среди военных, её можно было понять. Ни Тан Шаои, ни она сама не стали бы удерживать её. Напротив, они бы даже послали кого-нибудь вместе с ней, чтобы помочь устроиться на новом месте. Зачем уходить одной в никуда в такое неспокойное время?

Похоже, что Сюй Цзина не очень волновало то, куда делась Сюй Сю-эр. Он задал ещё несколько вопросов и снова заговорил о военных делах:

– Ты уже подумала о том, как будешь защищать Цинчжоу?

Амай опустила голову. Она долгое время молчала, а потом ответила:

– Я переведу из провинции Цзи в провинцию Цин один батальон конницы, а население Цинчжоу отправлю на восток, за Тайханшань.

Сюй Цзин смотрел на Амай с удивлением.

– Даже если ты приведешь сюда один батальон конницы, в Цинчжоу у тебя будет всего двадцать тысяч солдат. Двадцать тысяч против двухсот тысяч Чжоу Чжиженя. Это очень опасно. Если ты вышлешь из города всё население, это крайне плохо скажется на боевом духе солдат. Ты хорошо подумала?

Амай посмотрела на Сюй Цзина.

– Я понимаю, о чем говорит почтенный, но… - ей пришлось ненадолго остановиться. – Но мы защищаем стены этого города для того, чтобы уберечь людей, которые в нём живут. Если мы никак не сможем уберечь людей от последующей расправы, тогда чего ради вообще стоять на этих стенах?

Сюй Цзин долго молчал, а затем просил:

– Как ты успокоишь солдат?

Амай улыбнулась.

– Я найду правильные слова.

На следующее утро Амай вышла на плац и публично объявила о том, что всё гражданское население Цинчжоу будет отправлено на восток.

На плацу были не только солдаты, но и много гражданских, которые как-то заранее прослышали о новостях и пришли.

Амай стояла на высоком помосте, на ней был полный комплект боевого облачения, голос звучал громко и четко.

– На нас идут северяне! Двести тысяч солдат Чжоу Чжиженя всего в сотне ли от Цинчжоу! Говорят, что нам не следует уводить из Цинчжоу население, простых людей. Говорят, что мы, солдаты, с меньшей решимостью будем защищать эти стены. Я же хочу сказать вам о том, население Цинчжоу должно уйти потому, что мы защищаем не камни Цинчжоу, а своих отцов и матерей, братьев, жен и детей. Мы защищаем всех тех, кто живёт тут.

Дойдя до этого места Амай ненадолго остановилась, и продолжила чуть более глухим голосом.

– Я был в крепости Хань и лежал среди мертвых тел. Я видел весь тот ужас, который случился после того, как крепость пала. Я слышал предсмертные крики горожан, мужчин и женщин, старых и малых. Их кровью были залиты улицы, к мостовой липла обувь.

Солдаты на плацу слушали с волнением и гневом в глазах, среди гражданских послышался тихий сдавленный плач.

Сюй Цзин стоял где-то внизу и спокойно смотрел на Амай. Ему вспомнился другой человек. Смутный образ того человека наложился поверх Амай и будто слился с ней. Возможно, она была лишена литературного дара, которым был наделён он, но она выражалась простыми словами, которые были ясны и солдатам, и горожанам. Она в понятных выражениях говорила о том, что хотя они защищают землю, но делают это ради людей.

– .... Я не знаю, сможем ли мы удержать Цинчжоу. Я не знаю, как долго мы сможем продержаться на его стенах. Я знаю только то, каждый день, что мы будем стоять тут, будет на шаг приближать нас к тому, чтобы прогнать северян с нашей земли. Каждый день, что простоит Цинчжоу, будет днём, который наши люди смогут прожить в спокойствии. Мы – солдаты, это значит, что мы защищаем свои дома. Мы – солдаты, это значит, что наш долг с честью умереть во время боя.

На шестнадцатый день третьего месяца начался организованный вывод населения из Цинчжоу на восток. Распоряжение покинуть город касалось всего гражданского населения, но многие мужчины решили остаться.

– Эта земля родная не только тем, кто служит в армии Цзянбэя. Уходящие из Цинчжоу – родители, жены и дети не только солдатам. Они... – городской старейшина обернулся и указал на мужчин позади себя, – Все они крепкие парни. Даже если они не знают, как сражаться, и не умеют убивать, они сильны. Они могут таскать песок и камни, чинить стены, кормить лошадей, подавать солдатам оружие.

Амай долгое время молча смотрела на людей, в чьих руках были кухонные тесаки и дубинки, а затем поклонилась и сказала:

– Май Суй благодарит вас.

В переулке позади резиденции командующего гарнизоном генерал Хэ Яньчжao с особой осторожностью поддерживал беременную Сюэ-ши и помогал ей забраться в повозку. 

Нисколько не думая о том, что может своим поведением насмешить служанок, Сюэ-ши крепко вцепилась в руку Хэ Яньчжao и отказывалась отпускать. Её губы дрожали, она несколько раз собиралась сказать что-то, но промолчала и чуть не плача смотрела на мужа. 

Хэ Яньчжao был не из тех, кто говорит много и складно, и теперь, зная, что это прощание с супругой может быть для него последним, кратко и глухо сказал ей:

– Береги себя.

Сдерживая слёзы Сюэ-ши кивнула. Хэ Яньчжao с усилием разжал её пальцы, отступил на несколько шагов назад и резко сказал возчику:

– Едь.

Колёса повозки медленно завращались. Хэ Яньчжao стоял и молча смотрел, как удаляется повозка с супругой. Когда её лицо было больше не различить, он решительно развернулся и широким шагом направился обратно в резиденцию.

В зале для собраний четко и ясно звучал голос Амай:

– Цинчжоу должен продержать оборону до конца года. Ни на день меньше! Если кто-то из вас думает, что вы не справитесь с этим, пусть встанет и скажет. Заставлять не буду.

В зале стало очень тихо. Амай медленно обвела взглядом собравшихся офицеров, тихо кивнула и сказала:

– Хорошо. Раз никто не возражает, то таков приказ и будет. Если Цинчжоу падёт раньше срока... – тон её речи изменился, – пусть господа не винят меня. Жалости и пощады не будет.

Большинство офицеров гарнизона были родом из Цинчжоу, из семьи и домочадцы были среди тех, кто уехал в провинцию Цзи. Слова Амай не были пустой угрозой. Брать родню в заложники – старый проверенный метод. Амай он не нравился, но другого выбора у неё не было. Просто клятвы верности – это хорошо, но когда доходит до дела, клятвы могут оказаться не такими уж и нерушимыми. Корыстные интересы, соблазны и привязанности к близким могут оказаться сильнее всех клятв.

Хэ Яньчжao первым опустился на колено и сказал.

– Подчиненный клянется главнокомандующему. Цинчжоу будет стоять до последнего человека и будет взят только если мы все умрём.

Остальные офицеры опустились вслед за ним и повторили:

– Цинчжоу будет стоять до последнего человека и будет взят только если мы все умрём.

Амай спокойно смотрела на них. Она вышла вперед, помогла Хэ Яньчжao подняться и поправила его:

– Нет. Я не хочу, чтоб вы умерли, а Цинчжоу был взят. Я хочу, чтобы Цинчжоу держался, а люди в нём были живы и ждали, когда я вернусь.

На третий месяц первого года Начала Благополучия по летоисчислению Южной Ся жители Цинчжоу – сто десять тысяч человек – ушли ущельем Фэйлун в провинцию Цзи. В Цинчжоу осталось двадцать тысяч солдат и более тридцати тысяч добровольцев, вызвавшихся присоединиться к защитникам города.

В тот же месяц из провинции Цзи в провинцию Цин приехал заместитель главнокомандующего армией Сюэ У вместе с одним батальном конницы. На следующий день после того, как Сюэ У с конницей скрылся в воротах Цинчжоу, к крепостным стенам подошло войско Чжоу Чжиженя.

Чжоу Чжижень получил подробный доклад разведки и был несколько удивлён.

– В Цинчжоу есть конница? Сколько её?

Разведчик почтительно ответил:

– Похоже, что несколько тысяч.

Чжоу Чжижень медленно кивнул, а затем обернулся и посмотрел на висящую в шатре топографическую карту провинций Цин и Цзи.

Стоявший рядом Цуй Янь махнул разведчику рукой, веля ему выйти.

Чжоу Чжижень долго молчал. Цуй Янь не вытерпел и спросил:

– Дядя, чего ради Май Суй посылать в Цинчжоу конницу?

Чжоу Чжижень обернулся, взглянул на Цуй Яня и спросил:

– А ты как думаешь?

Цуй Янь немного помолчал и ответил:

– Думаю, конница им там для того, чтобы они могли нанести по нам быстрый удар. Она для того, чтоб мы опасались.

Чжоу Чжижень редко доводилось слышать нечто подобное от племянника. Он одобрительно кивнул и сказал:

– Верно, но это не всё. Май Суй хочет показать нам, что пока Цинчжоу не взят, мы не можем забыть про него и войти в ущелье Фэйлун. Если мы сделаем так, то конница выйдет из Цинчжоу и ударит нас в спину.

Цуй Янь улыбнулся.

– Но конницы-то у них мало! Всего несколько тысяч против наших пятидесяти! Что они сделают нам? К тому же, Май Суй не догадывается, что мы можем попасть в провинцию Цзи не только через ущелье Фэйлун. Хотел бы я посмотреть на выражение лица Май Суй, когда станет известно, что Фу Юэ провёл войско через перевал у Яньцишань и внезапно оказался в провинции Цзи!

Чжоу Чжижень покачал головой:

– Армия под началом Май Суй еще ни разу не была разбита. Как он мог не подумать о важности обороны с севера? Ты его недооцениваешь. Раз он не послал большое подкрепление в Цинчжоу, значит у него есть какие-то другие планы.

– И что нам тогда делать? Если так, то появление войска Фу Юэ не будет неожиданностью. Не будут ли тогда усилия Фу Юэ напрасны?

Чжоу Чжижень покосился на Цуй Яня.

Говорят, что всякий, да хоть кухарка, может запросто управлять войском. Чжоу Чжижень думал о том, что это утверждение ошибочно. Увы, если у человека нет способностей, то сколько ни бейся, хорошего результата у него не будет. Но Цуй Янь был сыном его сестры, и потому следовало проявить терпение и хотя бы попытаться объяснить.

– Ситуация на войне постоянно меняется. Она так непредсказуема, что даже самые лучшие генералы не могут просчитать всё от начала и до конца. Те же, кто просто талантлив, могут видеть всего на несколько шагов вперед. Если этот Май Суй будет ожидать атаку Фу Юэ с севера, то он переведет на север провинции Цзи часть своей армии. Это неизбежно ослабит оборону на западе и юге провинции Цзи. Мы сможем воспользоваться этим.

Цуй Янь обдумал услышанное. Ситуация прояснилась, но вопросы остались.

– А как же Цинчжоу? Если мы не захватим его, разве можно двинуться в провинцию Цзи?

Чжоу Чжижень чувствовал, что вскипает. Ему очень хотелось подойти к Цуй Яню и влепить ему пару затрещин. Увы, ударом по голове мозги человеку не вправишь и понимания не прибавишь. Подумав об этом, Чжоу Чжижень сдержался и терпеливо сказал:

– Главнокомандующий дал нам двести тысяч солдат. Он собрал все войска, что мог.  Ты думаешь, он дал нам так много только для того, чтобы мы захватили Цинчжоу?

Изначально Северная Мо отправила в Южную Ся три войска по сто тысяч солдат. И хотя во время осад было не так уж много потерь, сражения с армией Цзянбэя обошлись северянам дорого. Впоследствии Северная Мо прислала ещё немало людей, но в каждом отнятом у южан городе нужно было держать гарнизон, и потому двести тысяч солдат – это было большее, что Чэнь Ци мог дать Чжоу Чжиженю.

Цуй Янь задумался и почесал голову. На что еще тут можно напасть?

Чжоу Чжижень вздохнул и сказал:

– В Цинчжоу солдат мало. Частью наших сил мы окружим его, оставим тут сколько-то конницы для быстрых ударов, чтоб они не смели высунуться за ворота. А остальные силы отправим через ущелье Фэйлун. Чего нам опасаться конницу из Цинчжоу? Как только мы возьмем провинцию Цзи, Цинчжоу сдастся без боя.

Цуй Янь наконец понял.

– Дядя хочет сказать, что мы разделим свои силы на части? Что нам незачем захватывать Цинчжоу, чтобы пройти через ущелье Фэйлун? Но как быть, если гарнизон Цинчжоу ударит нас в спину?

На лице Чжоу Чжиженя появилась лисья улыбка.

– Мы должны сделать так, чтобы у гарнизона Цинчжоу не было ни сил, ни времени перейти в наступление. К тому же, нам надо хотя бы подождать и посмотреть, что получится у Фу Юэ, верно?

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы