Амай 14.2 Хитроумный замысел. Схватка. Приоритет

– Ты туда не пойдешь.

Чан Юйцин стоял перед большим шатром, в котором располагался штаб войска Северной Мо. Он обвел взглядом видневшуюся в дали Чанциншань, а потом обернулся к Цуй Яню и продолжил:

– Твоё дело – укрепление и оборона лагеря. Путь южане развлекаются сколько им вздумается. Просто отправь побольше разведчиков, но не из числа охраны лагеря, их трогать не смей. Остальные пусть хорошо выспятся.

– А как же ночное нападение южан?

– А для чего нам охрана лагеря? – Чан Юйцин с насмешкой взглянул на Цуй Яня. – Впрочем, я не думаю, что южане нападут на нас этой ночью. Они сами прячутся и ожидают, что этой ночью нападать будем мы.

Цуй Янь не был так в этом уверен. Чан Юйцин больше ничего не сказал и вернулся в шатёр.

В шатре стоял большой стол, на котором из песка, глины и камней была в объёме воссоздана топографическая карта местности – одно из новшеств в военном деле. Цзян Чэнъи низко склонился над столом и вносил в карту какие-то правки. Заметив вошедшего Чан Юйцин, он поднял голову и спросил:

– Нам действительно незачем отправлять войско за ними?

Чан Юйцин молча подошел к столу и замер, смотря на отмеченную на нём Чанциншань. Подобные объемные карты придумал Цзинго-гун, их начали использовать во время предыдущей войны между Южной Ся и Северной Мо. Достоинства этих карт сразу же оценили, офицеры обеих стран взяли за обычай использовать их.

– Тут, – длинный палец ткнул в лежащую у подножия Чанциншань долину. – Засада должна быть тут.

Цзян Чэнъи взглянул на указанное место, перевёл взгляд на Чан Юйцина и приподнял брови.

Чан Юйцин улыбнулся и оставил удивлённый взгляд Цзян Чэнъи без ответа. Он подошел к низкому столику, непринужденно сел, взял со столика книгу и принялся перелистывать её. А потом вдруг почему-то спросил:

– Думаешь, нам стоит отправиться туда и переловить их всех?

Цзян Чэнъи на некоторое время задумался, а потом ответил:

– Мы плохо знаем это место, горные тропы уже не те, что были раньше. Ночной бой окажется не благоприятным для нас.

Продолжая просматривать книгу, Чан Юйцин неторопливо кивнул.

– Верно говоришь. Пусть южане всю ночь просидят в ожидании, а там посмотрим.

– Хм...

Не дождавшись каких-либо поручений, Цзян Чэнъи вернулся к топографической карте и продолжил править её.

Чан Юйцин ещё какое-то время молча читал, а потом вдруг чему-то улыбнулся и велел охранникам позвать Цуй Яня.

– Не ходи сегодня ночью с разведкой. Хорошо выспись, на утро жду тебя тут.

Цуй Янь недоумевал, что же значат эти слова, он почесал затылок и спросил:

– Старший брат, в чем дело?

Чан Юйцин не стал ничего объяснять, лишь строго сказал, как отрезал:

– Сказано прийти, вот и приходи. Без вопросов.

Заметив недовольство Чан Юйцина, Цуй Янь не посмел больше спрашивать. Он украдкой бросил взгляд на Цзян Чэнъи и отметил, что тот озадачен ничуть не меньше. Цуй Яня это несколько успокоило – значит, не один он такой.

Отослав Цуй Яня прочь, Чан Юйцин начал вызывать одного за другим остальных офицеров и отдавать им распоряжения. Он приказал приготовить завтрак в час тигра*, а после завтрака всем быть в полной готовности и ожидать дальнейших приказов. Цзян Чэнъи терялся в догадках, он не понимал, что именно Чан Юйцин планирует делать, и чего им ожидать. Разве совсем недавно он не говорил о том, что торопиться не следует, что продвигаться они будут медленно? К чему тогда столь поспешные приготовления?*

час тигра – время от 3 часов ночи до 5 часов утра.

В «Искусстве войны» сказано:

«Вот дело полководца: <...> Он должен уметь вводить в заблуждение глаза и уши своих офицеров и солдат и не допускать, чтобы они что-либо знали. Он должен менять свои замыслы и изменять свои планы и не допускать, чтобы другие о них догадывались. Он должен менять свое место пребывания, выбирать себе окружные пути и не допускать, чтобы другие могли что-либо сообразить.»

Озадачен был не только Цзян Чэнъи, но и Лю Ган, сидящий в засаде в долине неподалеку от восточных склонов Чанциншань. Почему северяне бездействуют? Может надо дождаться темноты, когда даже теней не видно, и послать людей, разведать что да как?

Черное Лицо тоже сидел в засаде и изводился от нетерпения. Несколько раз он порывался отправить своих солдат в ночной налёт на лагерь Северной Мо, но Лю Ган сдерживал его. Что поделаешь, Черному Лицу пришлось сидеть дальше, он тихо возмущался и всматривался. 

Кто-то провел эту ночь в ожиданиях и тревогах, а кто-то, улыбнувшись и прикинув что да как, прислонился к дереву и спокойно уснул. 

Когда наступил следующий день и солнце уже совсем поднялось, Лю Ган и остальные, усталые от ожидания и голодные, отправились обратно в лагерь. Амай их уже поджидала, увидев возвращающихся, она велела раскладывать приготовленную еду.

Лю Ган с крайне недовольным видом откусил от лепешки, но не проглотив и пары кусков вдруг остановился, обернулся к сидевшей неподалёку Амай и спросил:

– Как по-твоему, что у них на уме? На рассвете доложили, что в час тигра они начали завтрак. Мы их ждали. Ждали долго, но они так и не появились, с лагеря не снимались. Что они затеяли? К чему был ранний завтрак?

Амай чуть сдвинула брови и вполголоса повторила за Лю Ганом:

– Завтрак в час тигра, но с лагеря не снимались?

Лю Ган кивнул и с ожиданием посмотрел на неё.

Амай нахмурилась сильнее, пальцы бессознательно застучали по колену. Она вдруг подняла глаза и спросила Лю Гана:

– В котором часу было последнее донесение от наших разведчиков?

– Третья четверть часа дракона*, – ответил Лю Ган.

час дракона – время от 7 до 9 часов утра.

Амай подняла голову и посмотрела на проникающие сквозь кроны деревьев тонкие солнечные лучи.

– Час лошади* на исходе. Значит, вот уже два больших часа господин не получал новых сообщений.

час лошади – время от 11 до 13 часов.

Выражение её лица вдруг изменилось.

– Господин, а есть ли разведчики, от которых сообщений не было?

Теперь уже испугался Лю Ган. Он подозвал отвечавшего за разведку командира и принялся расспрашивать его обо всех подробностях. Несколько групп разведчиков действительно ещё не вернулось. Вообще-то разведчики приходили, докладывались и снова уходили, наблюдение за обстановкой не прекращалось, но по какой-то причине некоторых разведчиков не было слишком долго. Когда это выяснилось, Лю Ган сильно переменился в лице и ругаясь вскочил. Он был человеком простым, но служил уже много лет и прекрасно понимал, что за это время у захваченных разведчиков можно было многое выбить. Да за это время северяне уже могли успеть окружить их.

– Господин! Идти в горах тяжело, переходы требуют больше времени, чем обычно, они могли задержаться, господину не следует так сердиться на них, – сказала Амай, исподволь оглядываясь кругом.

Лю Ган понял, что она хотела сказать, и постарался подавить охватившее его смятение. Как ни в чём не бывало, он снова сел и чуть слышно спросил:

– Что думаешь?

Чуть помедлив, она ответила:

– Северяне теперь всё знают про Чанциншань. Они ответят.

 Лю Ган кивнул:

– Верно. Если пропавшие разведчики взяты в плен, то Чан Юйцин теперь знает наш план.

Амай же подумала, что не "если", а очень даже наверняка. Чан Юйцина такой уловкой не проведешь. Однако сейчас был не тот момент, чтобы говорить об этом Лю Гану, поэтому она всего лишь кивнула.

– Здесь нельзя оставаться, – сказал Лю Ган, он хотел подняться, но Амай вдруг схватила его.

– Амай считает, что господину сначала следует уделить внимание боевому духу наших солдат. Северян слишком много, мы в невыгодном положении. Нельзя обманывать себя.*

В «Искусстве войны» сказано:

«По этой причине <...> в местности смерти внушу солдатам, что они в живых не останутся. Чувства солдат таковы, что, когда они окружены, они защищаются; когда ничего другого не остается, они бьются; когда положение очень серьезное, они повинуются.»

Лю Ган оглянулся на неё, кивнул и тут же приказал собрать всех. 

Быстро посовещавшись со своими командирами, Лю Ган решил вести батальон в южном направлении, рассчитывая проскочить мимо левого фланга войска Северной Мо. Амай без лишних слов и повела своих солдат вместе со всеми. Из-за того, что многие из солдат батальона провели всю ночь в засаде и не успели отдохнуть, к этому времени они уже были утомлены. Четвертая же рота за ночь выспалась и была бодрой.

Они двигались на юг, миновали два горных гребня и подошли к более пологой местности. Лю Ган уже хотел отдать приказ остановиться на отдых, как вдруг, подняв голову, заметил на противоположном склоне поднимающиеся знамена Северной Мо. Из высоких зарослей сорных трав и кустов разом встали тысячи северных солдат. Лю Ган застыл.

В «Искусстве войны» сказано:

«Поэтому тот, кто умеет вести войну, избегает противника, когда его дух бодр, и ударяет на него, когда его дух вял, или когда он помышляет о возвращении; это и есть управление духом. <...> пребывая в полной силе, ждут утомленных; будучи сытыми, ждут голодных; это и есть управление силой.»

«Уметь заставить противника самого прийти — это значит заманить его выгодой», «выгодой заставляют его двигаться, а встречают его неожиданностью».

Боевой строй войска Северной Мо был разделен на две части. Вперед размеренный шагом выехал совсем молодой офицер, ему было не более семнадцати-восемнадцати лет. Черный боевой кафтан, высокий конь, длинный дао в руке.

Амай издали отчетливо различила броню и шлемы солдат Северной Мо и испугалась. Она разглядела выехавшего вперед юного всадника и похолодела от страха. Цуй Янь! Это Цуй Янь! Она видела Цуй Яня в Юйчжоу совсем недолго, но с первого взгляда узнала его даже в полном боевом облачении.

Цуй Янь был не только племянником известного на всю Северную Мо генерала Чжоу Чжиженя, но и сыном благородной семьи, занимавшей при дворе императора весьма влиятельное и прочное положение. Одного этого было достаточно для того, чтоб Чан Юйцин ни при каких условиях не поставил его под удар, он не позволил бы ему рисковать. Если Цуй Янь здесь, значит Чан Юйцин считает дело верным и уже решеным. 

От этих мыслей Амай охватил ужас.

Где-то впереди Лю Ган торопливо отдавал приказы и распоряжения, пытался расставить свой батальон в боевой порядок. Но Цуй Янь не дал ему времени, он взмахнул рукой и повёл северных солдат в атаку. Воздух в горной долине содрогнулся от призывающего убивать боевого клича. Войско Северной Мо было готово, со свежими силами оно бросилось против измотанного противника. Батальон же армии Цзянбэя был вынужден принять бой в спешке и без подготовки, в крайне невыгодных для себя условиях.

В «Искусстве войны» сказано:

«Поэтому тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает возможности поражения противника. По этой причине войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы.»

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы