Амай 11.4 Вопреки ожиданиям. Заказное убийство. Встреча

Благодаря одежде служанки и висящей на поясе именной бирке, Амай открыто вошла в резиденцию командующего гарнизоном через главные ворота. Она шла через переходы и дворики, по которым прежде так часто ходила. В резиденции в это время жило много военных, поэтому горничные из внутреннего двора появлялись в этой части резиденции редко. Перед двором, ведущим к занимаемым Чэнь Ци главным покоям, её остановил охранник. Она спокойно поклонилась и, склонив голову, застенчиво сказала:

– Прошу господина офицера передать господину главнокомандующему, что мой хозяин велел служанке отнести господину печенье.

Охранник видел, что Амай пришла со стороны главных ворот, он с подозрением посмотрел на неё и сказал:

– Оставь печенье у меня.

Амай не пошевелилась и со смущённым видом тихо ответила:

– Господин велел служанке... самой отнести печенье главнокомандующему.

Охранник понял, что имелось в виду, усмехнулся и ушел во двор. Под взглядами оставшихся охранников Амай склонила голову и осталась спокойно ждать.

Вскоре охранник вернулся.

– Главнокомандующий премного благодарен генералу Ши за заботу. Оставь печенье и возвращайся.

Амай прикусила губу и упрямо качнула головой. В её глазах появились слёзы, с дрожью в голосе она сказала:

– Хозяин сказал, что я должна отнести сама и передать главнокомандующему лично в руки, иначе, когда я вернусь, меня забьют до смерти.

У неё был такой вид, что охраннику стало её несколько жаль. Чуть подумав, он сказал:

– Подожди, я спрошу ещё раз.

Амай торопливо поблагодарила его, охранник махнул рукой, снова развернулся и ушёл.

Вскоре он вернулся, улыбнулся и сказал:

– Зайди, положи и сразу же уходи.

Амай с благодарностью кивнула и неторопливо пошла.

Она шла по серо-синему кирпичу* уверено и твёрдо. Без напряжения, без тревог, без гнева, без.... Представляя себе момент встречи раньше, она думала, что будет охвачена сильным волнением, но оказавшись перед дверью сейчас, обнаружила внутри себя лишь удивительное, способное ужаснуть, спокойствие.

Если в процессе изготовления кирпичей добавлять воду для охлаждения, содержащееся в глине железо полностью не окисляется, и получается не привычный нам красный кирпич, а серый с сине-зеленым оттенком. Процесс более хлопотный, поэтому производство таких кирпичей относительно не велико.

Сердце дрогнуло, лишь когда пальцы коснулись двери, и только.

Она толкнула дверь и вошла. Перед полкой с книгами был виден силуэт высокого стройного человека. Он стоял, опустив голову и полностью погрузившись в чтение какого-то свитка, и даже не шелохнулся на звук отворяемой двери. Такой знакомый и такой чужой. Много лет назад он мог точно так же подолгу стоять перед полками отца, читать его книги.

Она же в то время была как маленькая обезьянка, всегда в движении. Она нетерпеливо заглядывала за дверь и настойчиво раз за разом спрашивала:

– Старший брат Чэнь Ци, ты дочитал? Ты обещал пойти со мной за гору и поймать зелёную птичку!

Да, это Чэнь Ци, старший брат Чэнь Ци, который был с ней с шести лет.

Через некоторое время, не услышав больше ни звука, Чэнь Ци обернулся и небрежно скользнул взглядом по застывшей фигурке.

– Ты ещё... – он не смог продолжить, казалось, что из его тела вырвали душу и осталась стоять только пустая оболочка.

В тишине и молчании они стояли и смотрели в глаза друг другу, не было слышно даже стука сердца. 

Они не знали, сколько прошло времени, когда Чэнь Ци наконец пришел в себя и с трудом улыбнулся. Он обернулся чтобы положить свиток обратно на полку. Возможно, свитков на полке было слишком много, и они лежали в тесноте. Он попытался вернуть свиток на место, но не смог, с полки со стуком упали и покатились по полу другие свитки. Чэнь Ци закрыл глаза и безрадостно улыбнулся. Наконец он оставил попыт-ки вернуть свиток на место, обернулся и тихо сказал:

– А`май...

Его голос звучал более сипло, чем у неё.

Она молчала, даже головой не кивнула в ответ, только недвижно смотрела на него.

Он переступил через рассыпавшиеся свитки и подошёл к ней, уголки губ дрогнули в улыбке, а на лице появилось мягкое выражение, которого не было уже очень, очень давно.

Он осторожно протянул руку, но остановился, так и не дотронувшись до её волос.

– А`май, ты выросла, – тихо сказал он и медленно убрал руку.

Да, она выросла, вместо девочки с детской причёской перед ним стояла высокая девушка. Он много раз представлял себе эту встречу, но не думал, что, когда этот момент настанет, они будут стоять и смотреть друг на друга так спокойно.

Не было криков и слёз, ругани и обвинений, она просто стояла и спокойно смотрела на него. А он больше не смел прикоснуться к ней, не смел дотронуться даже до пряди волос.

Чэнь Ци вдруг рассмеялся, отступил на несколько шагов назад и ещё раз оглядел её.

Амай держала в руках небольшое блюдо с печеньем и молчала. А потом она наконец тихо спросила то, чем мучалась все эти годы:

– Почему? Почему ты сделал это?

Да, почему? Почему обманул её ожидания, почему переступил через все обеты, почему отплатил чёрной неблагодарностью за всё то, что для него сделали?

Почему... Почему убил её родителей, вырезал всех соседей?

Услышав, как изменился её голос, он вздрогнул.

Она беззвучно рассмеялась и небрежно сказала:

– Травы.

Чэнь Ци не спросил почему, он не мог спрашивать. Она неторопливо продолжила:

– Я убежала в тот день и пряталась от твоих людей. Я переоделась в мужское платье, чтобы никто не догадался, не изловил и не сдал меня. К счастью, наглости мне не занимать, и плести всякий вздор я тоже умею. Я смогла убежать. А потом я поняла, что притворяться мужчиной не просто, и мне пришлось сбрить все волосы. А потом я встретила одного бродячего лекаря и упросила его дать отвар из трав, чтобы изменить голос, сделать его глуше. А ещё я хотела сделать на лице пару шрамов. Но не решилась. Я побоялась, что, когда умру и встречу отца с матерью, они не узнают меня.

Чэнь Ци медленно закрыл глаза, по его телу прошла дрожь.

– А потом я подумала, что мне нравится красота. Я убедила себя не делать этого, не уродовать себя, оставить хоть что-то на случай, если не на что будет жить. Ведь это лицо можно продать, обменять на пару тарелок с похлёбкой. Старший брат Чэнь Ци, как думаешь, на пару тарелок ведь должно хватить?

– Хватит... – Чэнь Ци говорил с трудом, – А`май, довольно, не надо...

– Почему? – Амай пристально смотрела на него. – Я могу ещё много чего рассказать. Я служу в армии. В армии Цзянбэя. Я была у Волчьей лощины и хотела свидеться с тобой, но там было столько людей, они не давали пройти. А потом в меня попала стрела, в бедро, вот сюда. Ещё чуть выше, и врачу пришлось бы полностью снять с меня штаны. Какая незадача, в меня постоянно стреляют. Когда я была в крепости Хань, прострелили мой шлем, меня тогда чуть не прибило к стене. А сейчас, едва я появилась в Юйчжоу, в меня попал Чан Юйцин, смотри, рана совсем свежая.

Она стянула с перевязанного плеча платье.

Чэнь Ци плотно закрыл глаза. Рука, которой он держался за шкаф со свитками, дрожала. Он не мог смотреть на неё.

– С ним пришлось трудно. Он раздел меня догола и рассматривал всё моё тело. Он сказал, что у меня нет стыда, потому что я спокойно лежала голой в постели чужого мужчины. А ещё он сказал....

– Хватит! – он открыл налитые кровью глаза, ему было трудно говорить. – Прошу, А`май, не... продолжай.

Она приподняла голову и, когда влажный жар в глазах стал чуть тише, всё так же не торопясь спросила:

– Старший брат Чэнь Ци, как можно не продолжать? Я долго хранила эти слова. Я бы не посмела сказать их ни батюшке, ни матушке. Боюсь, они были бы недовольны, боюсь, они бы огорчились, боюсь... они бы волновались за меня. Старший брат Чэнь Ци...

Продолжая смотреть на него, она спросила:

– Мои батюшка с матушкой приходят к тебе во снах? Ко мне они приходят часто. Вокруг всегда пылает огонь, он обжигает меня. Падает тело батюшки, из него хлещет кровь. Его кровь заливает нашу с матушкой одежду... Матушка громко кричит. Она кричит, чтобы я бежала горы и жила дальше. Я бегу сломя голову, но всё никак, никак не могу добежать... Старший брат Чэнь Ци, тебе это не снится?

Её слова разбудили утихнувшие кошмары, которые почти сводили его с ума.

Он вдруг поднял голову, со злобой посмотрел на Амай, а потом вдруг рассмеялся. Он схватил лежащий на столе меч и сунул его в руки Амай. Приставив острие к своей груди, он улыбнулся и сказал ей:

– Да, я сделал это. Как я мог не сделать этого? Мне снилось большее, чем тебе. Огонь освещает весь город, повсюду крики и кровь, мать в панике заталкивает маленького сына под кровать, она не успевает ничего сказать, как дверь выбивают солдаты и валят её на пол. Она пытается вырваться, а потом её бьют мечом. Перед смертью она из последних сил пытается доползти до кровати и заслонить от глаз сына то, как эти звери насилуют его тринадцатилетнюю сестру...

Он рассмеялся сквозь слёзы.

– А`май, эти сны лучше твоих? В них хотя бы нет отца, он умер ещё раньше, на городских стенах. Как ему повезло, он не видел того, что было потом.

Чэнь Ци вытер уголки глаз, продолжая держаться за лезвие меча.

– Давай, покончи со всем этим. Тебе больше не придётся жить со своим кошмаром, а мне с моими двумя. Держи крепко, надо только надавить.

Меч Амай держала крепко, но голос дрожал:

– Мой отец не делал этого! Ничего из этого!

Чэнь Ци горько улыбнулся.

– Да, как твой дорогой отец, Цзинго-гун, мог сделать что-то такое? Это делала армия Южной Ся, которую он вёл. Но... – он спокойно смотрел на Амай, – какая разница?

Да, а есть ли разница?

Амай не знала, что ответить.

Кем был, живший в глуши и в дали от суеты, её отец, она уже давно смутно догадывалась, а попав в армию и слышав ещё больше, только уверилась. 

Спустя долгое время она изменившимся голосом спросила:

– Ты с самого начала знал это? Ты с самого начала знал, кто он, и тихо ждал восемь лет ради мести, да?

Чэнь Ци медленно покачал головой:

– Я не знал. Эти восемь лет счастья оказались ужаснейшей насмешкой небес.

Амай закрыла глаза и глубоко вздохнула:

– Ты прекрасно знал, что мой отец от всего отказался. Ты прекрасно знал, что он за человек, что он чужд жестокости. Он растил и воспитывал тебя восемь лет, а ты отплатил ему ненавистью. Почему ты не оставил всё как есть?

– Потому что я из Северной Мо, – ответил Чэнь Ци.

– Но они никогда не относились к тебе, как к северянину!

Сдерживаемые долго время чувства вырвались, она закричала:

– Они относились к тебе как к сыну, они никогда не считали тебя чужаком!

– Только потому, что они никогда не считали себя южанами, – к Чэнь Ци, напротив, вернулось спокойствие, он безучастно продолжил. – Хотя он некогда был высокочтимым Цзинго-гуном из Южной Ся, хотя он отвоевал половину Цзянбэя для Южной Ся, похоже он вообще никогда не думал о себе, как о человеке из Южной Ся. Для него Южная Ся и Северная Мо были только названиями. Южная Ся – не родная страна, а Северная Мо – не враг, это просто названия мест, где он мог проявить себя, воплотить то, что хотел. Но я-то человек из Северной Мо, это мой народ, моя кровь, это то, что я есть.

– Ты – человек Северной Мо? – медленно пробормотала Амай. – Ты из Северной Мо? А я? Какого народа я?

Услышав её слова, Чэнь Ци почувствовал боль, но не смог ответить на её вопрос.

Сквозь зубы он сказал:

– А`май, ты можешь отомстить и убить меня, я ждал этого дня. За убийство расплачиваются своей жизнь, я задолжал тебе. Но я не жалею и никогда не жалел о сделанном. Если бы надо было выбрать снова, я бы опять убил его. Потому что он – Цзинго-гун из Южной Ся, потому что он враг моей земли, моего народа.

– Враг твоего народа? – Амай растерянно смотрела на него. – А как же те годы, что они растили тебя как родного, заботились о тебе, как о своём сыне? Это ничто? Да что это вообще такое – враг народа? Неужели это важнее чем то, что нас связывает?

– Да!

Амай смотрела с недоумением, она не понимала, как это может быть настолько важным и перечёркивать всё остальное.

Только потому, что Чэнь Ци был родом из Северной Мо, а её отец когда-то давно был Цзинго-гуном из Южной Ся, только из-за этого между ними должна быть кровная ненависть?

Она не могла понять. Она думала, что и её родители тоже, должно быть, не могли понять этого. Поэтому они усыновили мальчика из Северной Мо, поэтому они оказались совершенно беззащитны перед ним.

Но для Чэнь Ци между ними лежала непреодолимая пропасть, они были для него чужаками.

– А`май, давай, ты справишься, – медленно сказал он. – Если хочешь отомстить за родителей, умей меня, и мы будем в расчете.

Амай смотрела на Чэнь Ци, рука, сжимавшая рукоять меча, то напрягалась, то слабела. Она бессильно бросила меч на пол.

– Я так хотела порубить тебя на тысячи кусков, но не могу.

Чэнь Ци втайне выдохнул с облегчением и с удивлением смотрел на неё.

Она отвела глаза и тихо сказала:

– Ты должен был убить и меня. Разве не говорят, что сорняки надо выдирать с корнем? Какой прок, если срезать только траву?

Чэнь Ци долго молчал, а потом протянул руку и поправил её одежду.

– А`май, веришь или нет, но я никогда не хотел убивать тебя, ни тогда, ни потом. Я думал о том, чтобы поймать тебя и запереть как птичку в клетке. Ты бы меня ненавидела, это не страшно, я и без этого натворил достаточно. Мне было бы довольно, если б ты была рядом. Но....   – он замолчал, рассмеялся и продолжил. – Моя А`май не из тех птиц, что сидят в клетках, я не могу её запереть, я должен отпустить.

Приведя в порядок её одежду, он поднял голову, тихо улыбнулся и чуть слышно сказал:

– А`май, уходи, ты можешь отправиться куда угодно. Но... не возвращайся в армию Цзянбэя, тебе там не место. Я служу в войске Северной Мо, веду его. Как ты я ни сожалел тебе, я не могу оказывать снисхождения противной стороне.

Амай ничего не сказала, развернулась и вышла.

Чэнь Ци хотел было поднять руку, но не смог и остался стоять.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы