Пир Глава 163. Свидетельство

Хун Лянь была шокирована этим приказом, но затем быстро кивнула и сказала:

- Да.

Она знала, что на этот раз хозяин действительно рассердился. С этого дня наложница Цзян не сможет лично воспитывать Дуань Маочуаня. Это было, конечно, великое кармическое возмездие, ах. Разве мисс не говорила что-то подобное однажды? «Те, кто не делает, не умирают [1]». Выдвигая ложные обвинения против мисс, эта женщина на самом деле добилась катастрофы. Ну и как тебе такое, а? Твой конец пришел, хотя ты можешь и не умереть, но это судьба хуже смерти, не так ли?

- Нет... пожалуйста, нет... - наложница Цзян тоже поняла, что имеет в виду Дуань Тинсюань, и ее дух почти вылетел из тела. Она бросилась вперед и крепко прижала Дуань Маочуаня к своей груди, причитая, - Если моему господину действительно все равно, будем ли мы жить или умрем, просто задушите нас обоих прямо сейчас, ах. Позволь нам обоим спокойно умереть, а не разлучать нас и мучить моего ребенка, вуу-вуу-вуу…

- Молчать! - глаза Дуань Тинсюаня вспыхнули. Он указал на наложницу Цзян и строго сказал, - Разве ты не слышала, что сказал императорский врач Хань в тот день? Если бы Су Нуан Нуан не заставила Чуань-Эра вырвать все, что было у него в желудке, он бы сейчас не жил. Нуан Нуан сделала все возможное, чтобы спасти Чуань-Эра. Кто еще, кроме нее, мог это сделать?

- Ты продолжаешь называть себя матерью Чуань-Эра, но посмотри на себя. Ты даже не можешь отличить хорошее от плохого, черное от белого. И не только это, какой чуши ты учишь Чуань-Эра? Лгать и подставлять невинных. А теперь скажи мне, какое ты имеешь право воспитывать его?

При этих словах он повернулся к старой госпоже Фан и снова поклонился ей:

- Эта половина миски Снежного крема осталась после меня. Когда ваш внук пришел во двор Чунь Фэн, я почти сгорал от тяжелых мыслей, и взял целую миску Снежного крема, чтобы облегчить жар в моем сердце. Я успел съесть только половину, когда пришло послание от императора, требующего моего возвращения во дворец. В спешке я бросил на стол оставшуюся миску. У Су Нуан Нуан не было возможности убрать ее, когда известие о том, что Мэй Юэлу загорелся, заставило ее запаниковать и поспешить прочь. Чуань-Эр прибыл, когда там были только две неопытные служанки, Кон-Эр и Хуа-Эр, которые впустили его. По их беспечности он, должно быть, съел Снежный крем и выпил теплый чай, который они ему предложили. Вот корень всех бед.

Он только закончил говорить, когда Ши Юро быстро вмешалась:

- Старший брат прав. В тот день после того, как я покинула дом старой госпожи, я отправилась навестить двор Чунь Фэн и просто случайно увидела невестку, идущую со стороны Мэй Юэлу. После того, как я услышала о пожаре в Мэй Юэлу, я уже собиралась спросить о подробностях, когда Чуань-Эр внезапно выбежал из дома. Я даже слышала, как невестка спросила, когда он пришел и почему другие его братья не пришли. Не похоже, что невестка может видеть будущее и предсказать мой визит. Даже если это было притворство, все не может быть настолько случайным.

Ши Юро действительно не хотела этого делать, но она знала, что это был ее последний шанс разыграть эту карту. Внезапное возвращение Дуань Тинсюаня, который особенно увлекся этим делом, означало, что с наложницей Цзян покончено. Что еще важнее, маленький Дуань Маочуань был слишком молод. Если бы наложница Цзян продолжала плакать и кричать, и мешать должному допросу ребенка, шоу, вероятно, шло бы так, как она хотела. Однако теперь, когда Дуань Тинсюань появился на сцене, ее роль была закончена. При малейшем давлении со стороны маленького маркиза четырехлетний Дуань Маочуань выплеснет все свои внутренности. Когда это произойдет, информация, которой она владеет, будет бесполезна. Лучше сделать шаг вперед сейчас и заработать хорошую карму.

Словно по команде, Лю Мин сказала:

- Дитя, если ты знала это, то почему ничего не сказала раньше? - эта ее превосходная свекровь была достаточно проницательна, чтобы помочь ей дать возможность объясниться. В конце концов, если вы хотите быть хорошим человеком, будьте хорошим человеком до конца. Точно так же, если вы хотите притвориться хорошим человеком, вы должны притворяться до конца.

Ши Юро быстро ответила:

- Только что все было так запутано, и эта невестка не знала ни головы, ни хвоста в этом деле. Только когда старший брат упомянул пожар в Мэй Юэлу, я вдруг вспомнила об этом. Конечно, я должна быстро рассказать все, что знаю.

Дуань Тинсюань бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал. Он снова посмотрел на Дуань Маочуаня и медленно произнес:

- Чуань-Эр, ты совсем забыл уроки отца? Почему ты лжешь?

- Я... - испуганное маленькое личико Дуань Маочуаня было совершенно белым, и его тело не переставало трястись, даже Су Нуан Нуан не могла этого вынести. Она уже собиралась сделать шаг вперед, когда Дуань Тинсюань остановил ее взглядом. Она вздохнула и не позволила мольбе слететь с ее губ.

- Я... я не лгу... - голос Дуань Маочуаня дрожал так сильно, что они едва могли расслышать, что он говорит.

Глаза его отца сузились, и когда он заговорил, голос Дуань Тинсюаня был холоден как лед:

- Даже твоя вторая тетя уже дала свои показания. Все еще не раскаиваешься?

- Я... я... - маленькое личико Дуань Маочуаня покраснело, но тут же снова побелело. Внезапно, с громким «уа!» он разразился слезами. Плача и всхлипывая, он продолжал причитать, - Не убивайте мать-наложницу, вуу-вуу-вуу... не убивайте мать…

- Что ты сказала Чуань-Эру? - Дуань Тинсюань впился взглядом в наложницу Цзян. Его глаза полыхали огнем. Как отец, он слишком хорошо знал характер своего третьего сына. Если бы наложница Цзян не прибегла к каким-то ужасным угрозам, чтобы напугать его, ребенок не стал бы молчать до сих пор. Он уже весь в слезах и все же отказывается говорить.

Глядя на то, как ее сын вот так разваливается на части, словно нож вонзился в наложницу Цзян. Она потянулась к Дуань Маочуаню и с горечью сказала:

- Мой господин, пожалуйста, не заставляйте больше ребенка. Я это признаю. Я все это признаю. Я заставила его солгать. Я сказала ему, что, если он не соврет, то мы с ним умрем. Вот почему он отказывается говорить. Если мой господин хочет наказать нас, эта скромная наложница признается во всем. Только этот человек просит милости у моего господина. Чуань-Эр еще так мал, что если вы отдадите его Первой госпоже, мой маленький мальчик будет замучен до смерти, - она снова разразилась громкими слезами.

- Это совершенно позорно, - старая госпожа Фан была так зла, что все ее тело дрожало. Она уже собиралась приказать людям утащить наложницу Цзян, чтобы строго наказать ее, когда Су Нуан Нуан сказала:

- Старая госпожа, успокойтесь. Хотя наложница Цзян поступила неправильно, она все равно сделала это ради Чуань-Эра. Почему бы вам не забыть об этом на этот раз?

- Мне не нужно, чтобы ты умоляла за меня о снисхождении. Лицемерка, фальшивый кот плачет над мышью... - наложница Цзян подняла голову и сердито посмотрела на Су Нуан Нуан.

Она еще не закончила, когда Су Нуан Нуан повернулась и пристально посмотрела на нее. На этот раз в ее глазах горел гнев, когда она сердито указала на женщину:

- Будет ли мое милосердие фальшивым или нет, судить не тебе. Ты представляешь себя каким-то хорошим человеком? Чтобы причинить мне вред, ты фактически научила ребенка лгать. Как ты думаешь, это хорошо для ребенка? Ты думаешь, что, разбивая себе голову до крови, ты становишься хорошей матерью?

- Дура! Ты просто дура, которая даже не осознает, что превратилась в чье-то копье. Почему ты думаешь, что я говорю за тебя? Ты думаешь, мне не все равно, будешь ты жить или умрешь? Если бы не твои искренние материнские чувства, я бы оставила тебя на произвол судьбы. Даже сейчас тебе хочется открыть на меня свой злобный рот. Если у тебя есть время, то почему бы тебе не постучать еще немного своей пустой головой и самой не стать лучше для Чуань-Эра?

Никто и представить себе не мог, что Су Нуан Нуан, которая была спокойна все это время, вдруг так выйдет из себя. Даже наложница Цзян была шокирована. Ее губы несколько раз дрогнули, но на этот раз она не произнесла ни слова.

[1] Те, кто не делает, не умирают – немного искаженная версия интернет-сленга: буквально «не делай, не умирай». Это значит, что те, кто не провоцирует других, не будут страдать от последствий.

Окончание главы