Слэм Глава 219. Тонкая работа

Глава 219. Тонкая работа

Наран встал, минута-другая — ушёл. Стоило его похвалить: несмотря на своё нежелание этого делать, он всё же смог взять себя в руки и не доставлять мне лишних хлопот. Что сказать, ценный «кадр»: избавляться от такого — та ещё потеря. А так — и волки сыты и овцы целы. Как любят говорить психологи: «Любой человек — послушный человек, главное — найти подход».

Теперь можно было приступить и к «врачебной» составляющей дела.

Наран ушёл (перестал мозолить глаза) — я вошёл в соседнюю комнату и развеял Храм Пустоты, представив миру ещё одного участника «заговора». Участника, который независимо ни от чего должен был оставаться в тени, как минимум пока что. Не то чтобы его присутствие в данной ситуации было чрезмерно важным, скорее, даже наоборот. Но, во-первых, этому человеку нужно было набираться какого-никакого опыта, а во-вторых — мне так было спокойнее. Особенно сейчас: сделать всё идеально — я мог напортачить: я был не в лучшей форме. Если не с магической точки зрения (проблем с ней у меня точно не было), то с ментальной и физической — вполне (что-что, а профессиональные навыки людей нашего верноподданного, давали о себе знать). «Портачить» мне совершенно не хотелось, да и обещал Нарану сделать всё предельно аккуратно. А так, присутствие комфортного человека, удивительно это или нет, но вполне упрощало ситуацию — в разы повышало внимательность и уверенность. Особенно на фоне очевидного факта — падать перед ним лицом в грязь я определённо не собирался: собственное самолюбие не даст! (Ещё один удобный психологический приём, если это вообще приём.)

— Как оно? — сказал я, развеяв Храм Пустоты

— Наконец-то, я уж заждался… — в ответ послышался не самый уверенный голос.

— Чего такой серьёзный, спать хочешь или не рад ночной шабашке?

— Конечно рад! Просто… ты точно уверен, что тебе нужна моя помощь?

— Был бы не уверен — не брал бы. Логично.

— Логично…

— К тому же, — продолжил я, — ты всё прекрасно знаешь и даже успел потренироваться.

— На тебе…

— Для первого раза сойдёт.

— Пока мы летели сюда…

— Сойдёт.

— И я всё равно ничего не понял…

— Сойдёт~

— Ладно… — Адам проглотил свой протест.

Не то чтобы он был не согласен с моими словами, скорее, корнем его неуверенности было банальное волнение от неизвестности и отсутствие опыта как такового. Я бы сказал, это всё равно, что просить ребёнка сделать укол: вроде, ничего сложного, а руки-то у него подрагивают: куда вставлять?; зачем вставлять?; не взорвётся ли? (а воздушные шарики, на минуточку, взрываются!).

— Пошли, — игнорируя состояние Адама, я потянул его за собой.

Мы перешли в ещё одну комнату. В центре, на кровати, распласталось бессознательное тело Рамита-старшего.

— Итак, — я обратился к своему горе-пособнику, — для начала прекрати  так нервничать. Твоя задача: немного мне подсобить, не более. Так что великих свершений на тебя никто не возлагает и тем более не ждёт их. Ясно?

— Да…

— Вот и отлично. Встань там, — я указал на левый край кровати, а сам подошёл к правому и начал подготавливать тело.

— Понял, — Адам шустро выполнил указания и встал напротив.

— Вообще, — начал я, — подобные манипуляции — то ещё «проблемное дело». В большинстве случаев их проводят с использованием специализированного оборудования. Для подстраховки, так сказать. Что-то подобное, кстати, недавно использовали на мне, когда допрашивали…

— Тебя допрашивали?      

— Да, но не важно. Мелочи. Так вот, специализированное оборудование… Бегать с ним или тащить целое тело к нему — дело дурное, а на фоне поднявшегося в городе шума — дурное дважды.

— Но ты уверен, что мы без него справимся?

— Почему бы и нет? Я же сказал, его используют «в большинстве случаев», на деле же — всё это условности, опустив которые мы с тобой ничего не потеряем. Я бы даже сказал, приобретём, например, отбросим ненужные риски. Главное — немного опыта, понимание сути и кое-какая магическая чувствительность в качестве вишенки на торте, а дальше — а дальше больше ничего и не нужно.

— Но ты сам сказал…

— Повторяю, я сказал, что «достижения науки и техники» нужны лишь «в большинстве случаев». Это не обязательное условие, по крайней мере, в нашем с тобой случае. Нет лучшего оборудования, чем собственная магическая сила. А пользоваться ею — умеем, можем, практикуем.

— Но ведь… Всё равно… Всё не может быть так просто. То о чём ты упоминал ранее, я совершенно этого не понимаю, а ещё не чувствую и тем более не вижу, как ты этого хочешь.

— Не страшно, — я сел и посмотрел на Адама. — Несомненно, мозг — штука сложная, как и всё в нашем организме. Но есть одно «но». Ломается он не хуже чего-то простого. Ломать, как ты знаешь, не строить, а с этим нет проблем практически ни у кого. Другой момент — знать, что ломать? А это уже совершенно другой вопрос, более изощрённый, сравнимый с поиском иглы в стоге сена, и эту иглу нам с тобой нужно найти. Найти и «извлечь». Но такая игла не одна — их миллионы! Более того, они ещё и связанны между собой! Связанны множеством ниточек. Я согласен, это не просто.

— Да…

— Более того, говоря о «стоге сена», представь, что всё оно ещё и состоит исключительно из этих самых игл и ниток, схожих и одинаковых, но тебе нужно «извлечь» лишь небольшую часть из всего этого многообразия. Причём не абы какую, а определённую — хранящую в себе нужную нам информацию, а всё остальное: «извлекать», трогать — нельзя! А в лучшем случае просто нежелательно. Да, я согласен, это не просто!

— Да…

— Поэтому, собственно говоря, простым это и не является. Но сейчас это совершенно не имеет значения: нужно сделать — и мы это сделаем. Наши знания позволяют это, а раз позволяют, то и останавливаться из-за каких-то неуверенности или страха мы не будем.

— Я не боюсь…

— И не нужно. Итак, «иглы», о которых мы говорили, — это основа мозга — клетки-нейроны, а нити? — я бросил вопросительный взгляд на Адама.

— Их отростки.

— Да, они самые. Они передают друг другу нервные импульсы — электрические импульсы: аксоны с одной стороны, дендриты — с другой. А теперь, — я растопырил пальцы и положил их на голову Рамиту-старшему, — внимательно смотри.

Когда мои пальцы соприкоснулись с головой старика, я стал непринуждённо вливать магическую энергию прямо внутрь.

— Это не опасно?

— А должно быть? Разве что — мы нарушаем уйму писанных и не писанных правил, законов и моральных устоев… Это опасно?

— …

— Да, я тоже думаю, что нет. Не мы первые, не мы последние. Вывод: всё хорошо. А теперь, сконцентрируйся на мозге и на моей энергии. Смотри внимательно.

Мои кварки стали передвигаться внутри, пока не окружили ряд определённых клеток, образующих последовательную цепочку.

— Видишь? — спросил я Адама. — С твоим-то зрением это не должно составить труда.

Притихший Адам слабо кивнул, а затем и заговорил:

— Внутри… Похоже… на тонкий разветвлённый корешок… Но я различаю его только благодаря твоей энергии.

— Различаешь — уже хорошо. А теперь сделай то же самое — направь внутрь немного своей магической энергии.

— Что?..

— Давай, не жеманься, — надавил я.

Адам неуверенно приложил несколько пальцев, медленно направил кварки. Сам он сильно нервничал, а руки стали подрагивать: «ковыряться» в живности — не камень пнуть.

Шух.

Рамит-старший немного дёрнулся — Адам отдёрнул руку.

— Давай ещё раз.

Адам с опаской посмотрел на меня — я подбодрил его:

— Не спи! Потом выспишься — давай ещё раз!

Он медленно вернул руку. Стал вливать.

Шух.

— Ещё раз.

Шух.

— Ещё.

Шух.

— Ещё.

…

Уж не знаю, с какого именно раза к Адаму стала приходить уверенность, но времени прошло немало, мне даже пришлось сделать несколько коротких перерывов и напоить его водой.

Когда же он немного набил руку и перестал бояться каждого незапланированного шороха, я похвалил:

— Уже лучше. Вот видишь, бояться нечего. Главное — спокойствие, концентрация и уверенность. А теперь аккуратно направь свою энергию к нейронам, которые окружены моей энергией.

— Сейчас попробую.

— Давай.

Он стал медленно выполнять очередное указание, а когда более-менее закончил (пусть и не с первого раза), я спросил:

— Что скажешь?

Тот не ответил, лишь вопросительно уставился на меня.

— Так что? — повторил я.

— Не знаю, что сказать…

— Ладно, смотри внимательно.

Я переместил свою магическую энергию к ряду других нейронов.

— Видишь?

— Да. Ты выделил другую часть мозга.

— Это не другая часть мозга. Мы находимся всё там же, в районе гиппокампа и прилегающих отделов мозга. Я просто окружил другие нейроны. Но ладно, в данный момент эти нюансы излишни: забьют голову. Опустим их. Видишь — уже хорошо. Теперь точно также перемести свою энергию и окружи их.

— Хорошо, — Адам взялся за дело и стал перемещать свою энергию от первой группы выделенных мною нейронов, к новой. Когда он закончил, я спросил:

— Что скажешь теперь?

— Трудно что-то сказать… — он вздохнул.

— Чувствуешь разницу между первой и второй группой клеток?

— Не уверен…

— Хорошо, вернись обратно.

— Я… Я не уверен куда… Можешь снова их выделить, пожалуйста…

— Вернись по памяти, потом сравним.

Адам вздохнул пуще прежнего, отвёл от меня жалостливый взгляд и полностью погрузился в голову Рамита-старшего. Медленно и кропотливо, он стал манипулировать потоками свой магической энергии.

— Всё… — негромко пролепетал он, когда закончил.

Я вернул свои кварки следом и сказал:

— Сравни.

— Немного не там…

— Не «немного», а много. Полагайся не только на свои глаза, но ещё и сконцентрируйся на колебаниях своей энергии, когда она приближается к тем или иным клеткам. Давай по новой.

— Ладно…

Я заставил Адама выполнять подобные манипуляции из раза в раз и не один раз, продолжая каждый раз задавать один и тот же вопрос: «Чувствуешь разницу?»

— Я…

— Давай по новой. Возвращайся.

— Ладно…

…

Мы повторяли. Повторяли. И ещё раз повторяли.

Несколько раз горе-ученик был на грани, чтобы полностью опустить руки, заставляя меня сдерживаться изо всех сил, чтобы не шарахнуть его током, но я успокаивался, а он — брал себя в руки.

Наконец-то, вскоре его усилия стали приносить свои плоды: у него начинало получаться всё лучше и лучше (до определённого момента, но и это уже что-то).

— …Они… — после очередного раза сравнения, начал он, — Те, которые ты выделил в самом начале… Они будто более чувствительные. Они заставляют мою энергию колебаться сильнее… Не знаю как правильно объяснить.

— Хорошо, очень хорошо. В некотором смысле, они и вправду более чувствительные. У этих нейронов потенциал действия выражен более ярко, как следствие, проходящие через них нервные импульсы — тоже. А нервные импульсы, по сути, электрический ток. При правильной сноровке научиться ощущать его более сильные или слабые проявления, используя кварки, — задача вполне выполнимая, пусть и не самая лёгкая. Хотя в твоём случае она в разы упрощается: обучить тебя проще, чем кого бы то ни было другого.

— Что-что, а зрение у меня хорошее, хе-хе.

— Это правда, ходячий человек-рентген: понимая, куда направлять свою энергию, ориентируясь по моей, ты экономишь уйму времени.

— Спасибо…

— Рано говорить спасибо.

— Извини…

— Не извиняйся. Теперь вопрос, почему первая группа выделенных мною клеток имеет бОльший потенциал действия?

— Ммм, не знаю… — Адам покачал головой, но быстро выдвинул предположение: — Потому что ты понял, что он у них больше? Поэтому и выделил их?

— Хорошее предположение. В принципе, я бы так и поступил, будь на месте этого старика кто-то другой, но я обещал быть с ним более обходительным и аккуратным. Поэтому нет, в данном случае, твой ответ не правильный. Потенциал действия у них выше по другой причине, искусственной причине: мне пришлось запустить в них синтез нужных молекул.

— В смысле? Каких молекул?

— Каких — не важно.

— Тогда, как ты это сделал?

— Тоже не важно… Хотя, — я посмотрел на часы, — ладно… — затем протянул руку к тумбочке, взял плотную коробку, открыл и вынул из неё небольшой флакон с большой и чуть поменьше надписями на фоне уймы мелкошрифтного текста:

*?:%

Transcription factor

— Если очень вкратце, иначе мы так просидим до самого вечера, это, — я побултыхал флакон в руке, — раствор, содержащий генетические конструкции — рекомбинантные ДНК. Рекомбинантные — это значит, что они содержат определённую последовательность генов, отвечающую за синтез специфической молекулы — той молекулы, которая нужна именно нам.

— Это может быть совершенно любая молекула?

— В принципе, да. Всё зависит от последовательности генов, которая будет встроена в неё — вот и всё. А встроить мы можем — что захотим. Дальше, её нужно доставить в клетку, свойства которой мы хотим изменить.

— В нашем случае это нейроны мозга.

— Именно. Грубо говоря, когда эта рекомбинантная ДНК будет доставлена, она начнёт синтезировать ту самую «нужную нам молекулу». В нашем случае — это белок, который, опуская все нюансы (а их немало), и будет отвечать за повышение нашего потенциала действия в нейронных клетках — будет повышать их возбудимость и связь друг с другом.

— Возбудимость и связь друг с другом… — повторил Адам.

— Да, именно их.

— Просто один белок? Просто свяжется и увеличит? Невероятно…

— Да… То есть нет… То есть давай без нюансов… Чёрт, ладно. Правильнее сказать так: эта рекомбинантная ДНК попадёт в клетку, встроит нужный фрагмент генов в исходную ДНК клетки, этот фрагмент синтезирует нужный белок, а этот белок свяжется с другими последовательностями генов (определёнными последовательностями!), а уже они начнут синтезировать молекулы, которые будут отвечать за повышение потенциала действия и в целом увеличение возбудимости нейронной клетки… Понял? Нет? Я тоже. У тебя ещё будет время во всё это вникнуть.

— Ладно, прости…

— Не извиняйся.

— Тогда… — Адам запнулся. — Нам просто нужно ввести эти рекомбинантные ДНК ему в мозг?..

— Нет. Я их уже ввёл.

— Когда?

— Когда мы только-только сюда пришли и вывели старика из строя.

— Ааа… Значит ещё тогда… — Адам задумался. — Вот значит почему…

— Да, именно в них, — я указал в сторону первой группы клеток в голове Рамита-старшего, — я и доставил рекомбинантные ДНК из этого флакона, — я снова побултыхал его в руке.

— Теперь ясно… Но теперь я не понимаю, зачем ты это сделал… Прости…

— Не извиняйся, — я махнул рукой, — позже поймёшь. А теперь давай немного ускоримся и перейдём к сути дела: есть два основных способа  стереть память (запомни, именно «стереть»). Первый, это когда человек находится исключительно в бессознательном состоянии, второй — когда нет. Оба способа имеют как свои плюсы, так и минусы. Но в целом, второй способ более надёжный. Мы будем использовать именно его. Сначала приведём старика в чувства, затем — выделим нужные группы нейронов, после — снова его вырубим и завершим начатое. Твоя основная задача: смотреть, вникать, помогать. Сядь чуть дальше и не шуми, хотя… я скрою тебя магией, но всё равно не шуми.

— Понял.

Когда я разобрался с Адамом, то снова направил магическую энергию в голову Рамита-старшего. В этот  раз я ничего к нему не прикладывал. Более того, это было НЕ небольшое количество магической энергии, как ранее, а целые потоки, которые равномерно заполнили практически всё свободное пространство, окружив все нервные клетки и всю вспомогательную нейроглию мозга, и даже проникли в них, но при этом не вызвали какого-либо явного или не явного повреждения. В целом, если что и могло оказаться самой большой проблемой на данном этапе, так это исключительно его собственная магическая энергия, которая защищала его, как и любого другого волшебника, от подобного рода проникновений чужеродных кварков, однако насильно избавиться от неё, учитывая пропасть в наших «уровнях», было не самой сложной задачей.

Полностью поглотив мозги старика, я привёл его в чувства.

— Ах… — послышался лёгкий стон — первое, что издал Рамит-старший, придя в себя.

— Доброе утро~ Снова здравствуйте~ Как поживаете~ — чуть ли не пропел я, вызвав на лице старика лишь слабую хмурую реакцию, однако под черепной коробкой в это же время разразился невероятный бушующий шторм. Шторм, скрытый за этим, казалось бы, надёжным каменным барьером. Шторм, представляющий собой множество нервных импульсов, передающихся от одних отростков к другим. От одной клетки к другой. Понять и разобраться в которых было по-настоящему нелегко.

— ТЫ, — Рамит-старший пронзил меня взглядом!

— Да, я! Рады меня видеть? Приятно-приятно… А я, если честно, не очень рад вас видеть, но ладно, опустим этот момент. Всё-таки, нас столько связывает: та чудная первая встреча, когда наивный Наран узнал меня после не самого успешного рабочего дня и познакомил с вами. Были же времена, а?! — я весело хлопнул в ладоши. — А как вы сопоставили те убийства… Чуть не заставили меня прикончить вас, ха-ха-ха… История, заслуживающая отдельной книги! Хотя обидно…

— Очень обидно! Лучше бы тогда всё и кончилось!

— Нет, ха-ха, обидно, не то, что у вас там какие-то неудовлетворённые суицидальные склонности, а то, что никто не напишет такую замечательную книгу!

— Я так пони…

— Зачем что-то понимать? — я перебил старика. — Но если хотите, то главное, что нужно понимать: как бы мы с вами хорошо могли сработаться!

— Никогда!

— Почему же?! Пусть мы с вами встречались и не часто, я бы даже сказал редко, однако то дело с американским спецназом, или те глупые клановые разборки, или их проблемные отпрыски… да и все наши радужные вечерние посиделки с глубокомысленными речами!.. Не говоря уже о всех «разрушительных» спорах! Ещё бы немного и мы бы с вами точно стали настоящими друзьями! Даже не знаю, что там могло пойти не так, — я пожал плечами и хихикнул. — Наверное… — я сделал паузу, — Дело во мне? В моих действиях? В моём ужасном образе, который так крепко засел в ваших старых мозгах? Интересно, знаете ли вы сами: вы меня презираете?! А может, боитесь?! Что именно преобладает в ваших мыслях?! Презрение или страх?!

— Я…

Тух.

Рамит-старший не успел договорить: его приподнятый торс снова рухнул на кровать — его сознание покинуло разум так же быстро, как и вернулось.

— Отлично.

Я убрал скрывающую магию и подозвал к себе Адама.

— Что скажешь? — спросил я.

— Очень… интересно… Но я практически ничего не понял… Не уловил…

— Не страшно, да и — кто знает? — я рассмеялся — Возможно, когда-нибудь тебе хватит одного взгляда, чтобы не просто уловить, а «читать» мозг как открытую книгу.

— Это вряд ли…

— Поживём — увидим. А пока, — я аккуратно избавился от лишних кварков, оставив в голове Рамита старшего лишь небольшую часть магической энергии, которая окружала тысячи и миллионы отдельных нейронов в разных отделах мозга, соединённых между собой и образующих целые группы. Таких групп было немало. Одни соединялись между собой. Другие — нет, и были обособлены.

Адам внимательно рассмотрел выделенные мной группы нейронов, затем заговорил:

— Почему они?..

— Что тебя смущает?

— Мне казалось… Ну, пока вы разговаривали… Что у него были и более, эм, «яркие» области?

— Яркие? Интересное замечание. Да, возможно, более яркие и были. Но здесь вступает в силу теоретическая часть, с которой ты начнёшь знакомиться в дальнейшем: в целом, память храниться в определённых участках мозга. Поверь, это сильно облегчает задачу, по крайней мере, мне. Концентрируясь на них, сопоставить активацию групп определённых нейронов во время упоминания конкретных воспоминаний в разы проще.

— Тогда те более яркие?

— Скорее всего, отвечающие в том числе и за эмоции… Но давай проясним, чтобы ты не думал, что я великий «мозгоправ»: я, в некотором смысле, делаю это всё вслепую — я ориентируюсь исключительно на электрические импульсы. Я не лезу в работу клеток и не вмешиваюсь в процессы, мои кварки выступаю, скорее, как сторонние наблюдатели, которые фиксируют исключительно изменение потенциала действия определённых групп клеток, а во время извлечения той или иной информации эти клетки активизируются все разом. Вот и всё.

— Мне кажется, — Адам бросил неловкий взгляд, — я никогда так не смогу…

— Поживём — увидим. Как я и сказал вначале: мозг штука сложная — это факт. Компонентов невероятно много, при этом они работают слаженно, а о большей части молекулярных механизмов я вообще молчу. Хотя… Чтобы ты понимал, при всём при этом иной раз эти механизмы могут быть до безобразия «просты». Например, с памятью химичили ещё в древности. Были волшебники, которые «изменяли память», хотя… как изменяли… Большинство из них просто делали из человека овощ и были рады. Но всё же были и такие (меньшинство), кому удавалось не просто манипулировать кварками, но ещё и создавать слэмы, выходное вещество которых помогало им работать с памятью других людей: ввести человека в беспамятство, а другой раз — и неполное беспамятство. Для подобного может быть достаточно всего лишь одной молекулы, а дальше — дело техники самого волшебника.

— Например, — Адам задумался и указал в сторону тумбочки, — если бы был слэм для того белка, то заниматься подобным было бы проще?

— Отчасти, да.

— Понятно…

— Ладно, — я уставше зевнул, — теперь, когда ты увидел основные этапы, надеюсь, сделаешь для себя кое-какие выводы. Например, что подобные манипуляции требуют исключительно комплексный подход и отработанную методику. И запомни, те или иные фрагменты памяти не хранятся в каком-то одном конкретном месте, — я указал Адаму на голову старика и уйму выделенных групп нейронов, — они отпечатываются в относительно небольшой группе клеток. Клеток, которые могут быть разбросы в разных частях мозга, но при этом связанных между собой, да, они связанны: память — это не только голые «кадры», это ещё и чувства и эмоциональное наполнение.

— Понимаю…

— Хочешь открою тебе секрет? — я улыбнулся Адаму. — Даже сейчас я не уверен, что выбранные мною группы клеток не имеют лишних или состоят из всех необходимых… Однако, в такие моменты опыт подсказывает, что лучше взять чуть больше…

— Хочешь сказать, оставив даже несколько, он может не забыть? Или они будут появляться у него в виде фрагментов?

— Это вряд ли. Хотя… зависит от того, сколько оставить. Но в целом, если ты замечал, то люди практически всегда находятся в беспамятстве по отношению к той или иной информации. Нужны определённые нервные импульсы, которые возбудят определённые группы нейронов и позволят им воспроизвести сохранённую информацию. Чтобы эти импульсы появились, человек должен либо задуматься, либо начать вспоминать, посылая определённые сигналы, либо увидеть или почувствовать что-то из ранее сохранённого… Однако если эти импульсы не смогут дойти или им некуда будет доходить и нечего активировать, то и отпечатанные в памяти воспоминания всплывать не будут, даже при том, что хранящиеся нейроны не разрушены.

— Вот как. Значит… Выделенные тобой группы клеток… Нам просто нужно избавиться от них и всё?

— Да, или от соединений между ними. Как я и сказал в самом начале: ломать не строить, а остальное — доделает сам мозг. Он смешает оставшиеся фрагменты, додумает нужное или выдумает ненужное. От чего-то просто избавится, как обычно избавляется от ответа на вопрос во время экзамена.

— Ха-ха, не поспоришь.

— А что-то превратит в тот самый «сон», который человек никак не можешь вспомнить при пробуждении. Вот и всё. А теперь, — я перевёл взгляд на Рамита-старшего, — пора заканчивать.

Я активировал магию, заставляя каждую отдельную клетку в каждой выделенной группе быстро «перегорать».

Адам внимательно наблюдал.

— Знаешь, — я обратился к нему, — каждая такая группа нейронов, которая сохраняет в себе воспоминания каких-то определённых событий или пережитого опыта, называется энграммой. Она образуется, разрушается, меняется… Их невероятное множество и они, как я и говорил, могут быть взаимосвязаны между собой. Самое интересное, что, в некотором смысле, все вместе они и образуют то «я», которое находится в каждом из нас.

— А молекулы поверх них, как надстройка?

— Хорошо сказано, — я улыбнулся, а когда закончил манипуляции, продолжил: — Что видишь теперь?

— Они точно стали другими, по крайней мере, мне кажется, что я могу это увидеть.

— А теперь использую энергию.

Адам направил магический поток и стал медленно путешествовать по «выжженным» местам.

— Если сравнивать с тем, что я ощущал до этого, то от них я и вправду ничего не чувствую.

— Вот и хорошо. Как видишь, большая часть «выжженных» мною энграмм находится в коре полушарий. Если мы с тобой не напортачили, то практически всё, что он знал и помнил обо мне до этого, кануло в небытие, а сама суть происшествий, так или иначе, трансформируется. Но ещё у него остались воспоминания нашего последнего разговора в кратковременных участках мозга. Возможно, эти же воспоминания отпечатались и продублировались ещё и в энграмме где-нибудь в коре мозга, но, если всё нормально, они там и останутся и не потревожат его.

— Уверен?

— Да. Но вот от их отпечатка в энграмме кратковременной памяти мы с тобой избавимся.

— Эм, ты будешь снова его будить?

— Нет.

— Тогда как?

Я вытянул руку, взял коробочку с полки и потряс ею в руке.

— Это… — задумался Адам.

— Что «это»?

— Ты использовал их раньше, на других клетках, на самых первых. Рекомбинантные ДНК?

— Да, именно. Теперь можно вернуться и к ним. Я доставил эти ДНК прямо в группу тех первых нейронов с помощью магической силы. Благодаря этому они стали более возбудимыми на фоне остальных. Знаешь зачем?

— Нет.

— Затем, что нейроны, которые являются более возбудимыми на фоне остальных, обычно и будут объединяться в энграмму в данный момент времени. Понимаешь, что это значит?

— Значит… — Адам задумался на добрую минуту. — Сделав их более возбудимыми перед разговором, ты заставил их сохранить информацию именно в себе? Это вообще возможно?

— Да, возможно. Я сделал их более податливыми для включения в энграмму, вот и всё. Так что, можешь быть уверен, что практически весь наш разговор был отпечатан именно в них. Поэтому… Нам с тобой остаётся только одно, — я направил свою магическую энергию внутрь и поглотил ею «искусственно-созданную» энграмму, — разобраться с ними. Вот и всё.

— Невероятно…

— Готово. Возможно, когда он проснётся, голова у него малость поболит и в целом будет каша-малаша, но в остальном — всё должно быть хорошо. А со временем — даже лучше. А теперь, давай приберёмся и пошли отсюда. Я устал.

Окончание главы