Слэм Глава 109. Начало конфронтации (часть 5)

Глава 109. Начало конфронтации (часть 5)

Прошло полтора часа, а может даже два, когда «ад» Милины наконец-то подошёл к концу. Дав некоторые указания и задания на завтра, наставник покинул её. Как только он ушёл, девушка в прямом смысле рухнула.

— Как же устала… — только и смогла пролепетать Милина, распластавшись на полу, как сено в сарае.

Провалявшись так минут пять, она встала на ноги. Лицо было бледным и уставшим. Спортивная форма мокрой и помятой, собственно, как и само тело Милины. Поднялась она вовремя, потому что практически сразу за этим в проёме входа показалось заинтересованное лицо Сьюзен. Не то, чтобы девочке было неловко показывать свою усталость перед подругой, просто… Она и сама не знала что «просто», но встретить её на своих двоих было как-то спокойнее (или более достойно?) Буквально несколько дней назад такие мелочи вовсе не волновали её. Вероятно, дело было в том, что она перенимала у наставника не только знания и опыт, которые он преподавал, но и его привычки. Причём неосознанно. Просто стремилась «уподобиться» ему: то, как он держится, то, как он ведёт себя — в этом определённо были шарм и достоинство. (Милина видела это именно так) Поэтому не было ничего удивительно и плохого в том, что она стремилась скопировать и перенять некоторые его черты. Её нельзя было винить в бесхребетности или впечатлительности, скорее дело было в самом наставнике, личность которого сама по себе притягивала. Заставляла стремиться к нему, но не пресмыкаться (хотя кого-то, возможно, и пресмыкаться).

Вероятно, предел «синхронизации» с учителем настанет тогда, когда Милина будет один за другим пожирать «Медвежонка Бима». Стоит ли её талии начинать бояться?

— Йо, как дела? — поинтересовалась торчащая из-за двери голова Сьюзен.

— Хорошо. Ты за мной?

— Ага…

— Что с лицом, чего такая кислая мина?

— Вывел кое-кто, до сих пор отойти не могу.

— Я его знаю?

— Догадайся.

— … Учитель сказал, что если не буду халтурить, то рано или поздно смогу его побить.

— Правда?!

— Да. Хотя странно: с одной стороны он его высоко оценивает, а с другой — как-то недолюбливает что ли, говорит, что стоит быть аккуратнее.

— С Карааком?!

— Да.

— Та ладно вам, он, конечно, немного «заноза в заднице», но в целом, человек приятный.

— Думаешь?

— Уверенна, а чего ты вдруг спрашиваешь? Что-то случилось?

— Не знаю…

Милина сама не понимала такой перемены, но казалось, что неуверенность её наставника на этот счёт передалась и ей. Она сказала, что он его «недолюбливает». Однако это было не так. Девочка просто не знала, как правильно выразить, как правильно передать увиденное ею отношение своего учителя к этой, как выразилась её подруга, «занозе в заднице».

С наставником они обсуждали не только её. Он  рассказывал ей о разных влиятельных силах и могущественных кланах: временами мимоходом, временами целенаправленно, временами на примере чуть ли не конкретных учеников этой школы. Но еле отличимые перемены она заметила только когда учитель упоминал некоего политика — Регана О’Лири; некоего то ли политика, то ли ещё кого — Баруха; некоего Мирового Убийцу, точнее их было несколько, а имён она не запомнила; может, был и ещё кто-то. Но девушка не была столь проницательной. Она даже уверяла себя, что на самом деле наставник целенаправленно выделил именно эти фамилии. Однако когда похожее отношение проскользнуло сегодня и в адрес её одноклассника, хоть и не так явно — она сильно удивилась, а потом засомневалась.

Переспрашивать или уточнять она не стала. Но если бы это сделала, то получила бы честный ответ: «Есть вещи и люди, которые мы не понимаем. Мы хотим понять, а ответ уже дан. В книге, справочнике, документе. Мы пересматриваем их. Перечитываем. Перепроверяем. Информация остаётся неизменной. Но чувство того, что тебя пытаются обмануть — никуда не уходит. Что они? Кто они? Кто рядом с ними? Кто за ними? Понимая немного мироустрой, такие вопросы интересуют тебя всё больше, всё сильнее. Ты начинаешь видеть их там, где они есть и там, где их нет».

Знающий человек предположил бы, что Ганца Йохансона смущает отношение между его «переведённым» учеником и Мишель Лири, чей небезызвестный дядя не вызывал у него доверия. Оба Мировых Волшебника — один официально (Ганц Йохансон), другой нет (Реган О’Лири) — знали, на что способна противоположная сторона. Союзниками они не были, а жили «дружно», пока интересы и взгляды не расходились. Но никто не гарантирует, что они не разойдутся в ближайшем будущем — мир штука двуличная. Как не иронично, но эти самые «взгляды» с семьёй Бортэ уже разошлись.

Каждый достаточно хорошо знал о коварстве другого, что был готов с лёгкостью поверить и приписать противоположной стороне все козни — все свои «неправильные» потери и утраты.

А если ещё и вспомнить, что двумя Мировыми Волшебниками — Ганцом Йохансоном и Реганом О’Лири — ни Батор, ни Монголия, ни весь прочий мир ограниченны не были — их было куда больше — то у обычного обывателя на всё это явно появилось бы стойкое ощущение, что из-за глупости, незнания, личных проблем и желаний горстки людей с силой и властью в руках, его спокойная жизнь может пойти по женской линии.

Собственно, так всегда и было.

Милина ещё не доросла до таких «глубоких» идей, да и мысли читать она не умела. Сьюзен её успокоила:

— Не накручивай, дорогая. Ни себя, ни других. Иди купаться, мы ждём тебя снаружи. Хорошо?

— Да. Спасибо.

Горячая вода текла по рукам, телу, ногам. Это было приятное завершение «ада» под названием «тренировка с Ганцом Йохансоном». (Было в этом наставнике что-то немецкое…)

◊ ◊ ◊

— Хорошо выглядишь. Не сказал бы, что «выжатой».

—  Эээ…

Милина издала это «бесконечное» «эээ…», будто пыталась походить на умственно отсталого человека. Потом резко оборвала и спросила:

— Правда?

— Да. Такими темпами ты можешь и неплохо выступить через месяц.

— Что это за способ извиниться? — встряла Сьюзен, только я закончил говорить. — К тому же, недавно ты уже говорил что-то похожее, только другому человеку.

— Что? Ты о чём, Сьюзен? — уточнила Милина.

— Помнишь, я рассказывала, что как только огласили дату, на которую перенесли олимпиаду, многие ученики снова активизировались (эх, только-только всё утихло) и стали готовиться? Как обычно, особо одарённые решили искать помощь у более умелых учеников, благо, в школе таких хватает.

— Ничего удивительного. Каждый год ведь одно и то же.

— Это да, но…

— Ты о том мальчике, как его, Богдан? Ты ведь мне за него рассказывала?

— Ага. Увязалась за ним одна девчонка, с самого понедельника. Говорит: «Ты же обещал! Обещал!..» Видимо, знакомая. Вчера только отстала. А этот как услышал сегодня, — Сьюзен указала на меня, — нашёл её и пафосно так: «Я конечно не Громов, но могу позаниматься с тобой»…

— Что?!

— … А знаешь что та ответила? «Не может быть…» — говорит. Покраснела вся…

— Не перегибай, Сьюзен, — встрял я. Мало ли что ещё она выдумает, если её не остановить. — Я просто предложил — она согласилась. Не более.

— Зачем тебе это? — спросила Милина.

— В смысле? — удивился я. — Девочка просто не может позволить себе индивидуальные занятия, но хочет участвовать. Даже если я многим ей не помогу, сделать доброе дело и попытаться — от меня не убудет. Я же не Громов.

Услышь Богдан Громов эти слова, вероятно, взорвался бы. Однако рядом его не было, оно и к лучшему.

На меня устремился недоверчивый взгляд Милины.

— Во-во, — сказала Сьюзен. — Я также смотрела.

— Кто она? — поинтересовалась Милина.

— Точно не знаю, — ответила вторая девушка.

Обе перевели взгляд на меня.

Окончание главы