Слэм Глава 135. Неизбежное (часть 7)

Глава 135. Неизбежное (часть 7)

Шум: крики людей, звучащие то тут, то там; сирены; магия; щелчки запуска слэм-девайсов и многое другое — всё это осталось позади. Все СМИ вещали только об одном (уже даже не хочется уточнять, о чём именно). Все правоохранители изрекали одни и те же шаблонные фразы.

Всех объединяло общее чувство, будь-то самые низшие слои населения или же высшие государственные чины. А чувство это — непонимание. Непонимание того, что произошло. Непонимание того, что случилось с Ганцом Йохансоном. И хоть с одной стороны, казалось, что ничего невероятного не произошло (сражение и сражение, что такого?), но в то же время при более тщательном рассмотрении ситуации всё оказывалось не таким однозначным, как хотелось бы.

Были, само собой, и те, кто всё прекрасно понимал (как минимум, сами эти люди были уверены, что понимают) и даже делились своим пониманием с другими. Ироничным было, наверное, то, что при всём при этом, даже Реган О’Лири не стал бы утверждать, что по-настоящему понимает суть и глубину произошедшего. Я почему-то был уверен в этом. А ведь он лучше всех разбирается во многих спорных вопросах и конфликтных ситуациях современности.

Хотя кажется мне, что существует в этом мире человек (один из немногих), который, если не сложил два плюс два и получить четыре (то есть меня), так хотя бы был близок к правильному ответу. Только вот интересно, в отличие от многих других «понимающих», выскажет ли и он своё понимание (подозрение?) кому-нибудь? Лёжа на кушетке в «логове врага», я иногда думал об этом и о нём. Не то, чтобы я боялся, отнюдь, просто мне было интересно. Да и больше нечего было делать. Как минимум колдовать в этом месте в данный момент времени — не самая лучшая идея.

Так вот, звали его…

◊ ◊ ◊

Зззз…

По столу пошла вибрация. Уже не впервые за последние часы. Она сильно раздражала Нарана Рамита. С ним пытались связаться разные люди, в том числе и его отец. Однако раз лейтенант проигнорировал даже последнего, то не было ничего удивительного в том, что он совершенно не обращал внимания на всех остальных.

Итак, в чём же было дело? Во-первых, в отличие от многих волшебников и знакомых, непосредственно направившихся к месту трагедии, он пошёл в маленькую «каморку» — свой кабинет, такой же маленький и незначительный, каковым в данный момент считал и себя самого. Весь его вид: поза, выражение лица и мрачные глаза — напоминали статую горгульи, низко согнувшую свою спину и голову. Эта гротескность придавала ощущение холодности и серости. Возможно, причиной тому был и тусклый источник света. Будто пытаясь спрятаться от всего «мира» в темноте этой комнаты, Наран Рамит так и не включил яркие лампы, встроенные в потолок.

Он был "в себе": в своих мыслях, в своих грёзах и в своих догадках. Его состояние можно было передать фразой:

"Сон ли это?"

Правда, ни сном, ни каким-нибудь массовым помешательством это не было. Нет. И ещё раз нет. Это самая что ни на есть реальность. Настоящая, живая и немного строгая. Та самая, которая способна воспитать из тупого ребёнка вполне сносного взрослого, как родитель, умеющий правильно использовать порку.

В своём состоянии «невесомости» Наран Рамит пребывал довольно долго. Конечно же, он не роз думал о нём, о его возможной роли в случившемся происшествии. Скорее даже трагедии. В лучшем случае Наран Рамит верил, что из-за своего эгоистического нрава он просто не стал вмешиваться в чьи-то разборки и просто молча следил за всем со стороны, посмеиваясь где-то глубоко в своём сознании, а вот в худшем… Лейтенант даже не хотел думать об этом «худшем». Он и сам не знал наверняка, мог ли этот человек устроить такое.

«Вероятно, нужно было больше интересоваться его делами и жизнью. Жаль, что заниматься этим сейчас уже слишком поздно…» — думал Наран Рамит.

 И в этом, скорее всего, и была его ошибка. Ведь в отличие от Ганца Йохансона, который мог заслуженно использовать словосочетание «слишком поздно» по отношению к нему, делать это Нарану Рамиту ни повода, ни причины не было. (Ещё не было) Поэтому столь «дешевое» оправдание было крайне слабым. А правда заключалась, скорее всего, в том, что терзающийся сомнениями и доводами горе-лейтенант просто не хотел интересоваться его делами и жизнью. Его это пугало, особенно сейчас. Даже когда он предпринял кое-какую попытку и заявился в школу с утра пораньше (после столкновения семьи Кудо и Морган), сделал он это не без труда. Он колебался. Не возьми тогда эмоции над ним верх, он бы мог и не решиться. Благо, эмоции часто брали над ним вверх и в целом, он не раз высказывался прямо ему в лицо.

«… Но если он мог устроить такое…» — продолжал думать лейтенант.

Вспоминая то немного, что ему было известно о нём, Наран Рамит где-то на уровне подсознания отчётливо понимал, нет, даже был уверен: «Он мог…»

И единственной проблемой лейтенанта — этого нерешительного человека, как он сам осознал сидя в своей коморке, укрывшись ото всех, было именно то, что он не знал, как именно ему поступить в этой ситуации. Причин тому было две.

«Если он просто не стал вмешиваться в чьи-то разборки, то и дьявол с ним: он и вправду не обязан этого делать...» — так звучала первая причина. Но слишком уж она не нравилась и самому Нарану Рамиту. Даже можно было сказать, что он просто притянул её за уши, оправдывая, таким образом, свои сомнения и бездействие. Осознание этого заставило его тихо вздохнуть. Он продолжил думать:

— «Но… Если это устроил он… Значит ли это, что волшебник уровня Ганца Йохансона совершенно ему неровня?» — так звучала вторая причина, вызывающая смятения у лейтенанта (или неосознанный страх?).

Некоторые детали событий Наран Рамит уже знал, поэтому такое предположение имело право на жизнь. И в этом предположении не было ничего удивительного. Однако мысль, что директор школы не был в состоянии справиться, лишь сильнее пугала его. Лейтенант старался отбросить эти мысли и не думать в таком ключе (он и не хотел думать). Но как назло, мысли не уходили. Их становилось всё больше и больше, а сами они были всё пугающее и пугающее…

Наран Рамит просидел так до самого вечера, не покидая своей укромной коморки. Если что и радовало его в этот день больше всего, так это его не очень высокое звание. И в отличие от более «важных» персон, как тот же отец, он мог позволить себе это безучастие, в том смысле, что никто особо и не обратит внимания на его отсутствие. Разве что, его непосредственные подчинённые и коллеги. Но их мало и он их уже предупредил.

 Лейтенант вышел лишь поздним вечером и поехал к отцу домой. Нет, Наран Рамит готов был уединиться в коморке и на всю ночь, но отец всё-таки смог с ним связаться. И даже нагрубить, что делал он очень редко. Хотелось или нет, но лейтенанту пришлось подчиниться. Но даже сейчас он не знал, что правда, а что нет, как правильно думать и как именно поступить — всё было очень сложно и непонятно, по крайней мере, у него в голове.

Окончание главы