Слэм Глава 206. Не стоит думать, что всё так просто (часть 2)

Глава 206. Не стоит думать, что всё так просто (часть 2)

Этот частный и во всех смыслах условный пример можно было интерпретировать по-разному, но был ли в этом смысл?

Смысл, несомненно, был, но только для тех, кого Ганц Йохансон и Лилит Бортэ интересовали как конкретные личности, в остальном же — искать глубинный смысл в их действиях было также бессмысленно (в чём-то даже глупо), как искать глубинный смысл в действиях бабушки Фроси, ежедневно — и в зной, и в жару — ухаживающей за своим увядающим цветником, таким же увядающим, как и она сама. Возможно, вся проблема в том, что не желая видеть в тех или иных поступках и действиях лежащий на поверхности смысл — его простоту — многим людям проще придать ему ту или иную неоднозначность — «глубинность». А иной раз, что, вероятно, даже хуже, таинственный окрас или противоестественную природу. Другой вопрос, в чём причина этого нежелания? Бурная фантазия? Острый ум? Многолетний опыт? Или же — страх? Страх перед простотой, очевидный смысл которой в тех или иных ситуация самый неприятный?

Ганц Йохансон не знал ответ на этот вопрос, точнее, как хозяин собственного сознания, он в принципе не думал о нём. Ему было не до этого — сейчас его волновало сражение.

Фиу.

Тихий свист отвлёк Ганца Йохансона от его мучительного поиска «правильного решения». Свист, который смог заметить только он. И то, только потому, что был непосредственно рядом с причиной его появления: кружащее вокруг него «торнадо» неожиданно рассеялось! Все металлические фрагменты на колоссальной скорости полетели вперёд и утонули в жарком пламени. Всё произошло так быстро, что Ганц Йохансон даже не успел упрекнуть себя в бессмысленных мысленных страданиях и поисках «ответов». Искать решение? Как глупо это делать, когда все решения уже давно были приняты! Когда всем изначально руководили! Направляли!

Ни жаркое пламя, ни леденящая жидкость — они даже не успели нагреть или охладить пролетающий сквозь них металл! Ни магические барьеры, ни рассеянные кварки — люди клана Бортэ даже не успели среагировать и защититься! Понять, что происходит! Молниеносная скорость осталась в недосягаемости их ветхого сознания! Она осталась недосягаемой даже для наблюдающих со стороны волшебников. Что уж говорить, если сам Реган О’Лири спохватился только когда столь наглая прямолинейная атака достигла цели — оставшиеся члены клана Бортэ замертво устремились вниз!

Его глаза сузились — он встрял в сражение! Лилит Бортэ в этот момент даже ничего не поняла — её охватила резкая боль. В нескольких местах просочилась кровь! Но как бы странно это ни было, раны не были фатальными. От фатальности их отдаляла тонкая грань — тонкие сантиметры! Казалось, списывать девушку со счетов никто не собирался! (Или не решался?!) (Или не хотел?!)

Столь неожиданные ранения и последовавшая боль нарушили баланс девушки — пошатнули её контроль, её концентрацию! Но стоило отдать должное, она постаралась быстро взять себя в руки. Однако, даже несмотря на это, такая умелая подлость смогла быстро сдвинуть имеющееся равновесие — сдвинуть не в её сторону! Вероятно, Ганц Йохансон в принципе был одним из немногих, кто мог уловить и воспользоваться столь туманным преимуществом в свою пользу: для этого нужно было что-то большее, чем просто механические умения, учитывая тот факт, что Лилит Бортэ была противником, умеющим быстро приспосабливаться и игнорировать боль. Конечно, в целом, в отличие от неё Ганцу Йохансону уж слишком сильном в этом сражении сопутствовала удача («удача» — имей она материальное воплощение). Однако это нисколечко не принижало его собственных способностей.

За считанные секунды пламя взяло вверх, будто с него сняли все ограничители. Оно выстрелило вперёд, поглощая и испаряя азот — оставляя и сдувая тонны серого газа! Поначалу девушка пыталась свести это испарение к минимуму, а газ местами даже использовала для поддержки — контроль и концентрация тащили, но не сейчас! «Незначительное» преимущество Ганца Йохансона превратилось в безоговорочное превосходство. Его пламя ПО-НАСТОЯЩЕМУ заполонило небосвод, освещая чуть ли не треть Батора. Но прежде, чем оно успело полностью поглотить девушку — сразить её! — как раз и вмешался Реган О’Лири! Нет. Действовать он начал даже раньше, практически сразу как Лилит Бортэ была ранена. Лицо у него при этом было задумчивое: он был уверен, что сможет пресечь любую опасную ситуацию и уж тем более не сможет не заметить ни одной хитрой атаки, но его обошли, причём довольно открыто. То, что госпожа клана отделалась «лёгким ушибом» на фоне остальных, определённо было удачным развитием событий: накалять отношения ещё и с кланом Бортэ желания у него не было. В противном случае, всё бы выглядело как «дал умереть, наблюдая со стороны» — так бы они и решили даже не скажи об этом прямо.

«Вмешаешься — нехорошо, не вмешаешься — тоже плохо», — Реган О’Лири сочувствовал тяжести своего положения. Хотя в перспективе, вариант с невмешательством был для него куда хуже: портить отношения с кланом Бортэ, особенно в такое неспокойное время, не стоит. А за годы своего «правления» и работы в целом, он пришёл к выводу, что сотрудничать или на крайний случай поддерживать нейтралитет куда полезнее, даже с конкурентами (хотя в глобальном смысле конкуренты конкурентам были рознью даже для него). В общем, правильнее сказать, что он предпочитал обходить конфликты стороной, а если не обходить — пресекать на корню. С другой стороны, если его спросят, думал ли он когда-нибудь о полном подчинении и устранении всех «неугодных», он солжёт, если скажет, что нет. (Часть его — сознательная часть — отгоняла эти «нехорошие» мысли.) Более того, были и те, кто до сих пор считали, что он «только и ждёт момента!», «только и накапливает силы!». Однако такое отношение некоторых фракций и отдельных личностей его слегка смущало, пусть он и понимал причины подобного поведения. А если замечал схожее от кого-то действительно близкого, мог даже принять к сердцу (но не настолько, чтобы задело разум или, тем более, последовала видимая реакция). На самом деле, такой страх к собственной личности отчасти и имел плюсы — людей, которые могли бы необдуманно нарушить его ментальное спокойствие, было немного: им приходилось не один раз взвесить все «за» и все «против», прежде чем решиться на какие-то действия. А как показывала практика, решались либо безумцы, либо переоценивающие свои силы личности. Оставалось гадать, кем из них был Ганц Йохансон.

Шух!

Реган О’Лири сначала загородил Лилит Бортэ от огня, а затем вытолкнул её назад, подальше от зоны поражения. И пусть фактически он был самым заинтересованным лицом в её спасении: и добычу увёл, и клану услугу сделал — искренность в его действиях тоже была: он знал Лилит Бортэ с детства и считал её прекрасным волшебником. Ну а то, что погибли люди (члены клана), его совершенно не волновало: это вина не столько его, сколько самого клана и его политики. Людей много — переживаний на всех не хватит. Когда-то ему казалось, что такое мышление совершенно не льстит должностному лицу вроде него, однако со временем, наоборот, он убедился в обратном: оно не просто льстит, оно является самым верным — самым честным! Человек — всего лишь цифра в переписи населения! В подсчёте смертности! Рождаемости! В численности армии! Подразделений! Видеть что-то большее — обманывать себя! Или, что даже хуже, пытаться обмануть окружающих!

Вытолкнув Лилит Бортэ своей магией и убедившись, что ей ничего не угрожает, Реган О’Лири почувствовал неожиданный прилив энергии и хорошего настроения. Почувствовал, даже несмотря на свою запоздалую реакцию и, как следствие, ранения девушки. Причина была ясна как день: наконец-то он мог со всем покончить — покончить с Ганцом Йохансоном! — и вернуться к «спокойной» жизни: яблоки сами себя не польют, тигры — не покормят!

Не обращая внимания на Лилит Бортэ, которая продолжала отлетать по инерции, Реган О’Лири переключился на Ганца Йохансона. Он был уверен, что тот лукавил — не выкладывался на полную в сражении с девушкой. Поэтому предпочёл вести себя достаточно предусмотрительно, хотя в целом — заморачивался не сильно. К этому моменту он практически полностью убедился в виновности Ганца Йохансона: имеющиеся свидетельства говорили сами за себя, а непосредственные действия самого директора (ныне бывшего) — так вообще! Хотя были и отголоски сомнений: внезапное сражение, которое разыгралось в вечернем небе, заставило его чуть сильнее напрячь извилины: слишком уж много событий для одного дня. С одной стороны это лишь доказывало виновность Ганца Йохансона, демонстрируя серьёзность его намерений и уверенность в его действиях: нет ничего странного в агрессивном поведении человека, которого раскрыли. С другой — слишком много людей встало на уши, даже сам (лично!) Реган О’Лири подключился к делу — Ганцу Йохансону стоило бы залечь на дно и не издавать ни звука, какие бы грандиозные схемы он ни придумал. И поначалу Реган О’Лири так и предположил: скорее всего Ганц Йохансон планировал залечь на дно, но каким-то волшебным образом госпожа клана Бортэ нашла его раньше — однако такой вариант развития событий вызвал ещё больше вопросов. Как вообще она смогла его найти? Ещё и за столь короткий промежуток времени? Нет. Он ни в коей мере не сомневался в способностях девушки, но свои способности он оценивал куда выше. Но найти Ганца Йохансона не смог, даже подключив достаточно ресурсов. Он был уверен, что не сможет этого сделать как минимум в ближайшее время, а тут на тебе — разыскиваемый парит живой и здоровый, ещё и весь город на уши поставил (не в первый раз на минуточку!). Регану О’Лири стоило бы радоваться, а не искать подводные камни: как ни крути, с назойливым нарушителем спокойствия сегодня должно было быть покончено — покончено раз и навсегда! И он радовался. Радовался как и любой человек в его возрасте и с его опытом — безэмоционально и безразлично, но… Но что-то в потоке его мыслей всё же не давало покоя. Возможно, это «что-то» было вызвано чрезмерной мнительностью, возможно, оно было вызвано нешуточными подозрениями причастности Ганца Йохансона к делу с пропажей трупов (а для Регана О’Лири это дело было той ещё головной болью, пусть об этом знали и не многие). Дело «трупов» заставляло его негодовать особенно сильно: это был тот редкий случай, когда он потерял контроль над ситуацией с самого начала. Да и с Ганцом Йохансоном ситуация обстояла точно так же: вовремя не уследил — вовремя не пресёк. Конечно, всё можно было списать на банальное, но вполне жизненное «и на старуху бывает проруха», однако когда Реган О’Лири начинал анализировать ошибки, слишком уж много он видел этой «прорухи»… Этот факт его сильно удручал. Один раз он уже упустил Ганца Йохансона. В другой раз не был готов к проблеме с трупами. Подверг из-за этого опасности Мишель Лири, которая, наперевес с удачей, успешно с ними разобралась. Жертвы и хаос в городе тоже были отчасти на его руках и руках его непосредственных подчинённых, которые так или иначе позволили случившемуся произойти. Не то, чтобы это всё слишком сильно на него давило или не давало спать по ночам, нет, но обдумывать приходилось часто. Иной раз эффект от такого осмысления своих неудач давал и плюсы — окатывал его неудержимым азартом и помогал в продвижении. Но азарт — не самая благодарная вещь, иной раз приходилось и рисковать; жертвовать… И что-что, а на риски Реган О’Лири шёл охотно, даже с некоторым наслаждением. Возможно, эта черта характера обличала его не с лучшей стороны, но и казаться «хорошим» человеком он никогда не стремился: отдававшие ему почести отдавали их и так.

Реган О’Лири чувствовал азарт и сейчас, когда стал полноправным участником боя, сместив Лилит Бортэ на вторые роли. И, наверное, сейчас он не хотел ничего также сильно, как устроить Ганцу Йохансону хорошую трёпку.

Окончание главы