Слэм Глава 139. Забывчивость (часть 2)

Глава 139. Забывчивость (часть 2)

В понедельник, после первого рабочего дня про Мишель Лири можно было сказать такие слова: завтра утром как ни в чём не бывало она с улыбкой на лице выйдет на работу и сделает всё от неё зависящее, пусть даже девушка и была невероятно подавленной. И вот наступило это «завтра».

Она пришла на работу. Она была дружелюбной (относительно дружелюбной). Она улыбалась нечитаемой улыбкой и быстро осваивалась со своими обязанностями, которые ей, к слову, совершенно не нравились. Даже с повздорившим ранее Энрике Бернатом она вела себя как ни в чём не бывало. Наверное, его это бесило даже больше, чем если бы она выказывала своё явное пренебрежение. Но…нет, поэтому ему оставалось лишь молча проглотить своё негодование. Даже Ирвин Мах не мог не оценить такое похвальное поведение девушки, правда, сделал он это лишь мысленно, а затем быстро приступил к работе, от которой отвлёкся на ненужные мысли.

За вчерашний день и сегодняшнее утро Мишель Лири уже запомнила практически всех своих коллег. Там, поодаль, сидел слегка сгорбленный мужчина, ответственный за обратную связь с группами сыска, которые работали в странах Европы. Ему помогало с десяток человек. В другой части офиса была похожая картина, но здесь уже руководила женщина. У неё был скверный нрав, но при этом с Мишель Лири они поладили очень быстро. У неё тоже были в подчинении люди и информацией они обменивались с группами сыска, работающих в странах Азии. Был и другой такой мини–отдел, отвечающий за Объединённый Америкинский Континент и ещё один, и ещё… Так и был устроен центральный штаб Международной Комиссии по вопросу пропажи тел из моргов. И вот во «главе» как раз и сидел уже не малоизвестный Ирвин Мах, который посмел, как считала сама Мишель Лири, заточить её в этой месте — в этой темнице.

И, казалось бы, эту обыденность, спокойствие и отстранённую улыбку на лице новенькой уже ничто не способно разрушить, но вся эта игра быстро полетела в тартарары. Предпосылкой для этого стал Станислав Гауф, который связался с Мишель Лири. Часы тогда ещё не пробили даже полдень.

С тех пор дружелюбную и улыбающуюся девушку больше никто не рискнул окликнуть, как минимум потому, что дружелюбной и улыбающейся она уже не была. А после того, как она ещё и сорвалась на Насте, которая стала от этого даже толще, чем казалось на первый взгляд, Мишель Лири быстро перешла в разряд «неприкасаемой». Правда, Ирвина Маха это не остановило. Он и сам быстро прознал о случившемся (возможно, даже раньше, чем сама Мишель Лири), так что не сильно-то и винил девушку. Точнее, он мог понять её чувства, но всё равно критиковал такое поведение. Но говорить прямо об этом не стал. По его мнению, это были бессмысленные слова, которые по сути ничего не изменят.

Ирвин Мах отвечал здесь за всех и вся, поэтому сразу как учуял запах керосина, он решил переговорить с источников возможной искры. Это был тот редкий случай, когда для разговора он возвёл барьер, дабы всё было тет-а-тет. В целом, он считал это излишней мерой, но так как вопрос этот мог иметь личный характер, он решил предусмотреть столь незначительную мелочь.

…

— Значит, там были ваши знакомые? — без особых вступительных речей, прямо спросил Ирвин Мах.

Вопрос этот пуще прежнего разгневал Мишель Лири. Ей не нравилось, что в её дела лезут. И не нравилось, что новый начальник так быстро определил причину и следствие, связанных с изменением её настроения и поведения.

— Не имеет значения, — довольно холодно, но на удивление спокойно и сдержанно ответила та. Видимо, посчитала, что «взорвись» она сейчас — проиграет. Трудно было сказать, в чём именно проиграет, но проиграет.

— Ясно. Я понимаю. Тогда, думаю, вам стоит взять выходной.

Несмотря на всю свою тактичность и даже некоторую мягкость, в голосе Ирвина Маха явно промелькнули приказывающие нотки. Он не хотел ни спорить, ни утешать — он просто хотел избавиться от проблемы.

Мишель Лири поняла его намёк, и хоть в другой раз она бы с удовольствием покинула это место, сейчас же ей казалось, что от неё избавляются как от проблемы. Хотя нет, не казалось, она прекрасно осознавала, что на деле всё так и было.

Пожав плечами, с видом наигранного непонимания что да к чему, Мишель Лири всё же согласилась. Не успел Ирвин Мах моргнуть, а её уже и след простыл.

На самом деле, выпроводить её — далеко не самое правильное решение проблемы, потому что такие люди как Мишель Лири лучше всего успокаиваются и становятся менее опасными для общества, когда с головой уходят в работу, а здесь её лишили и этого. Что сказать, Ирвин Мах — не Станислав Гауф: не знает (или ещё не знает) всех тонкостей своего нового сотрудника.

Стоило отдать должное, свежий воздух немного привёл девушку в чувства, но это не отменяло того факта, что Мишель Лири сейчас находилась на грани безумного спокойствия. (И ключевым в этом словосочетании было слово «безумного», а не «спокойствия») Шагающие со всех сторон прохожие мозолили ей глаза. Дойдя до относительно малолюдного места, что в этом районе Вены было сделать невероятно трудно, она присела и, быстро всё обдумав, связалась с Реганом О’Лири. Вообще, сейчас её бесили две вещи: первая это то, что Станислав Гауф практически ничего не знал, а вторая — что первым делом с ней не связался её дядя, который явно знал больше.

— Привет, Мишка.

Это было первое, что услышала Мишель Лири. Это был тот редкий случай, когда она не знала, стоит ли ей удивляться, что дядя ответил просто моментально, будто только и ждал её, или удивляться всё же не стоит. Кроме того, его обыденный тон тоже вызывал некоторое смятение.

«…Ясно, — в какой-то момент к девушке, казалось, пришло озарение. — Значит, тебе поиграть вздумалось, старый хрыч?!»

Эта мысль и утешала и нет. Но поведение, точнее, тон Регана О’Лири всё равно заставил её почувствовать себя спокойнее. По крайней мере, она была уверенна, что если бы он знал новость, способную её сильно огорчить, он бы начал именно с неё.

— Знаешь, — как-то сказал он за обедом, когда она только вернулась с академии, — а твой кролик умер.

Давно это было, сколько не забывала, но рано или поздно это воспоминание всё равно всплывал в её голове. Она тогда сильно расстроилась, даже вкусный обед не смог улучшить её настроение.

Окончание главы