Слэм Глава 181. Не в себе (часть 40)

Глава 181. Не в себе (часть 40)

Закинув руки за голову я шёл рядом с Адамом. Тоши гордо плёлся впереди, вероятно, воображая себя предводителем нашей маленькой «стаи».

Было необычайно тихо (не считая, конечно, окружающего шума и разговоров): обычно болтливый Адам молчал в тряпочку.

— …Значит, не любишь гаремы? — с серьезным выражением лица я подтрунил юношу (и не только его).

— Что? — неуклюже переспросил он.

— Ты же услышал, не придуривайся.

Юный Звер помедлил, а чуть погодя ответил:

— Просто считаю, что направлять свою симпатию нужно на кого-то одного.

— Симпатию и на одного? Звучит как-то до безобразия бессмысленно. Или под симпатией ты имеешь в виду любовь? Тогда это звучит слегка логичнее, хотя как по мне, что-то чушь, что это.

— Не то, чтобы я не согласен… Просто не нравится и всё.

— Разве это не счастье, быть окруженным множеством девиц… или мальчиков… или и тех и тех… или котиков… — тут уж кому как нравится, но смысл ты уловил?

— Э, нет, любить много людей и… эээ, котиков?.. то есть, котики не в счёт — всё равно что распылять воду по всей пустыне. Правильнее сконцентрировать её на одном или нескольких местах, чтобы что-то выросло, разве нет?

— Сконцентрировать? Пустыне? Могу предположить, что нечто такое ты услышал от какой-нибудь старой бабки, которая, вероятно, даже не бывала и не видела пустыню своими глазами и которая знает о современных технологиях, да и о магии, на уровне ребёнка-школьника. Или, как вариант, услышал от какой-нибудь глупо-влюблённой девчонки, для которой семья — оплот счастья или, что ещё хуже, вершина жизненного пути. И которая потом сама превратится в такую же старую бабку и будет говорить о пустыне, так и не посетив её за всю свою жизнь.

— …Существуй эти вымышленные «старая бабка» или «глупая девчонка»… такая критика явно не обрадовала бы их. Хотя ты прав… и, скорее всего, я услышал это от кого-то похожего, когда жил в приюте…

— Не сомневаюсь. Я не настаиваю, но советую начать переосмысливать свои взгляды. Пример, конечно, плохой, но раз уж пустыня в нашем разговоре стала чем-то метафоричным, то на ней и остановимся. Распылять воду по всей пустыне на первый взгляд может и неэффективно, особенно, когда ты хочешь вырастить свой огурец — или что там у тебя — в одном маленьком, отведённом исключительно для него, месте, однако…

— Он не мой и почему огурец?!

— …Однако… — я задумался, подбирая слова, а затем продолжил. — Огурец может сгнить, завять, исчезнуть в пасти животного или отрастить пару тонких, как лезвие, ножек и уйти с другим… Огурец может оказаться горьким, невкусным, несъедобным или просто мерзким… Он может расти под ногами и мешаться. Обвиваться и цепляться. Из-за него можно упасть, можно пораниться. Умереть. Он может перестать слушать, не желать читать или думать… В общем, он может не стоить всей той воды, что ты потратишь исключительно на него — на него одного. И в конце концов окажется, что он тот ещё овощ, — я сделал небольшую паузу. — Нет. Это не значит, что он плох или что от него нужно отказаться в принципе. Это значит, что не нужно зацикливаться лишь на нём — на нём одном, — даже если считаешь, что он лучший огурец из всех возможных. Понимаешь, Адам?

— Понимаю…

Наши с Адамом взгляды встретились.

— Так что, — продолжил я, — иной раз лучше просто распылять воду по всей пустыне: распылять налево, распылять направо — то там чуть-чуть, то там немного, — ведь вдалеке, за камнем, может расти невнятный огурчик, семена которого занесло порывом сильного ветра. Он может расти сам, сам по себе. Расти под жарким солнцем, расти и увядать… И те незначительные капли, распыленные тобой и дошедшие до него, — возможно, это именно то, что ему нужно, именно то, что способно помочь или даже спасти его…

Лицо Адама дёрнулось, возможно, он что-то понял или о чём-то подумал, или, как вариант, вспомнил, а может, что тоже не исключено, у него просто зазудело в одном месте… Но факт оставался фактом: юноша приуныл. В какой-то момент он даже отвёл свой взгляд.

Я продолжил:

— И не имеет значения, будет ли вы полезны друг другу в дальнейшем, но если будете, то именно те незначительные капли могут сыграть в этом решающую роль. Концентрируясь на одном, можно упустить и многое другое.

— Вот как…

— Да. Правда, кто-то может сказать, что такая логика и такой взгляд характеризуют тебя как самого что ни на есть корыстного человека. Но, с другой стороны — корыстность можно разглядеть везде, даже в улыбке или воспитанности. А значит, спорить о том, корыстные такие взгляды или нет — не имеет большого смысла: каждый решит по-своему.

— Я бы… — резко сказал Адам, — и не стал спорить… Я… Я кое-что вспомнил… Кое-что из прошлого… Точнее, после твоих слов это всплыло само собой. Воспоминания…

Я посмотрел на собеседника, голос которого становился всё тише и тише. Он продолжил говорить:

— …Они и приятные и нет… или всё вместе… наверное… Твои слова так хорошо наложились на них… или они наоборот… Так хорошо… Я… я…

— Адам? — обратился я к свесившему голову юноше.

— …Я, — продолжил он, — просто… увидел… увидел всё с этой точки зрения… то есть с той, описанной тобой… с твоей… увидел…

— Адам, успокойся, — сказал я.

— …Нет… Я понимаю. Я хорошо понимаю их… твои слова… В них есть смысл… Они правильные… А я лишь повторил чушь… Я понял…

— Адам, не плачь, — я положил руку на его поникшую голову. — Даже не знаю, что у тебя там за воспоминания… Но какие бы они ни были…

— Они хорошие… хорошие…

— Хорошо, когда они хорошие. Я не планировал доводить кого-то до слёз, по крайней мере, сегодня… — иронично заметил я и вздохнул.

— Ты меня не доводил… и я не плачу…

— Ноешь, как младенец.

— Нет…

— Да.

— Нет…

— Хорошо, не ноешь…

— Да… не ною… И… я не стал бы спорить… Я не считаю твою логику корыстной… и тебя… Это не корысть… Нет…

— Не плачь. Раз мои слова тебя так задели (чего я определённо не предвидел), будем считать… спасибо, что воспринял их всерьёз.

— Угу…

— Как ваш странный разговор про огурец перерос в плачь?!

Я посмотрел на Тоши — островок наивности в нашей компании. Затем ответил:

— Как? Огурец не сахар — бывает и горьким.

Окончание главы