Слэм Глава 151. Не в себе (часть 10)

Глава 151. Не в себе (часть 10)

Утешив Нарана добрым словом, я встал со своего места и подошёл к нему. Присел рядом. Посмотрел в лицо.

— Всё верно, для себя любимого, — повторил я, хлопая его по лицу. — А себя ты любишь, не так ли? Все мы в той или иной степени себялюбивые... Но даже среди этих «всех» ты один из первых…

— Эт-это н-не т-так... — послышался тихий ответ Нарана, задыхающегося от лёгкой истерии.

— Не плачь. Чего ты, в самом деле? Даже голос дрожит. Я бы поинтересовался: «Это из-за страха?» Но ведь мы оба знаем, что нет. Твой плач — это слёзы гордости. Задетой гордости. Гордости, втоптанной в грязь. Ты ведь думаешь, что именно её я и хочу задеть? — я погладил лейтенанта по голове. — Но это не так. Даже наоборот: что-что, а до неё мне дела нет. Ты сам вцепился в неё, как утопающий в спасательный круг, только вот твой «спасательный круг» лишь сильнее тянет тебя вниз. Пора перестать хвататься за него. Сейчас он тебе не помощник. Наоборот. Так что отпусти его. Иначе будет только хуже. Намного хуже. Тебе самому.

Я синтезировал воду.

— Выпей и успокойся... Пей — чтоб тебя — не бойся! В отличие от вас с отцом, я в жидкости ничего не подмешиваю. Ни яд, ни отраву...

— М-мы не...

— Заткнись, Наран!.. То есть, помолчи… Тебе сейчас не стоит перенапрягаться. Когда спрошу, тогда можешь хоть поэму спеть.

Насильно затолкав воду в глотку, я продолжил:

— Итак. Я рассказал тебе практически всё, как и обещал когда-то. Ответил на все твои вопросы (и даже больше), как ты и хотел, когда-то. Пусть и своеобразным способом. Теперь-то ты доволен?

— ...

— Снова молчишь? Пусть так. Только не плачь. Ибо чувствую себя плохим человеком, доведшим маленького ребёнка до слёз...

— Я-я-я н-немаленький...

— Тогда и веди себя соответственно. Даже мне приходится иногда это делать, хоть и предпочитаю серьёзности — баловство и дурачество. Последнее куда интереснее и приятнее, однако...увы. Как говорится, потехи время, но и делу час. (Или как-то так) Разве нет?

— ...

— Ладно… Думаю, пора заканчивать этот разговор — спектакль одного актёра. Слушай. Слушай внимательно. Во-первых, нянчиться с твоим отцом я не собираюсь — мне проще его убить...

— Нен...

— Не хочешь? Тогда остаётся только один вариант. Ты берёшь всё в свои руки и решаешь эту проблему — другого не дано. Разбираешься со своим отцом. Ни мне, ни Хэю, ни кому-либо ещё нет резона что-либо ему доказывать или переубеждать... Свою позицию я уже высказал, так что... В общем, ты понял. Остаётся лишь один единственный вопрос, на который я хочу получить ответ. Получить его не от твоего отца, не от твоего соседа, не от Василия Пупкина или ещё кого. А от одного человека — от тебя. Исключительно от тебя! Это не услуга. Не просьба. Не приказ или призыв. Ты либо соглашаешься и решаешь, а потом с радостью рассказываешь об этом мне. Как вы с ним спорили. Как ты его переубеждал. Как он проклинал меня и тебя. Возможно, говорил, что ты ему больше не сын… Это нормально. Люди часто изливают «правду» под эмоциями, и часто эта «правда» груба и обидчива, но также часто она бывает неискренней и существующей лишь от злости или нервов. Поверь, как бы и чем бы не закончился твой возможный разговор с отцом, он никогда по-настоящему не откажется от тебя. Но это так, к слову.  Слишком уж ты дорог ему….

— Я...

— Подожди. Я ещё не договорил. Есть ведь и ещё одно решение. Тоже на самом деле мирное и спокойное. Хотя зависит от того, как посмотреть… В моих глазах оно самое удобное, но поверь, радости оно мне не принесёт. Ты и сам его знаешь. Это сделает даже не Хэй, я сам это сделаю. А то ведь думаешь, что я боюсь ответственности или своей совести. Увы, мне бояться нечего. За все свои «грехи» я рассчитался на много лет вперёд, с самого рождения. И продолжаю делать свои «взносы» практически каждый чудный день. Уж поверь. Я даже дал вымышленное название этому «банку-взносов» — банк имени «Вседозволенности», хах. Так что, уверяю, моя совесть даже не даст о себе знать.

Бледный и распухший, Наран внимательно слушал, лишь изредка моргая глазами.

— Я не отношусь к вам плохо. Даже наоборот. Но хочешь или нет, все не могут стоять на одной стороне берега — отличие взглядов будет всегда. Так что знай, когда вы с отцом превратитесь в прах, я развею его где-нибудь в прекрасном месте, пусть на деле, это и будет бессмысленным жестом — проявлением моей заботы к самому себе.

Я замолчал. Ненадолго повисла тишина. Наконец-то, я сообщил, холодно и кратко:

— Выбирай — выбор за тобой.

Налившиеся кровью глаза, ещё долго смотрели на меня. В них, как маленькие ребятишки, гуляли самые разные эмоции. Дети плакали. Грустили. Боялись. Изредка ругались. Бывало, призирали. А иногда и улыбались. Все они были такие разные…

Наран ответил:

— …хорошо…

— Не слышу, извини.

— Я всё сделаю…

— Уверен? Сможешь нести такую ношу?

— Я…да.

— Не будешь сожалеть?

— Я…справлюсь…

— Вот и прекрасно, — я вновь погладил лейтенанта по голове.

— …не боишься? — сказал он глядя прямо в мои добрые глаза.

— О чём ты? — удивился я. — О лжи, предательстве? Что ты пойдёшь против меня? — тот слегка кивнул (или мне показалось?) — Нет. Не боюсь. Я даже расскажу тебе притчу на этот счёт:

«Выплыли однажды прекрасный большой и захудалый маленький кораблики в синее море. Они плыли долго, встречая на своём пути множество проблем и невзгод. И вот, в одну самую тёмную и безлунную ночь, шёл на них шторм. Колоссальных размеров шторм, сметающий всё на своём пути. Создавая длинные смерчи. Глубокие воронки. Сильные порывы... Разряды… Взрывы.

— Я пройду через него! — крикнул прекрасный большой кораблик.

Захудалый маленький кораблик был не уверен, он сомневался, опасался…но всё равно тоже решил участвовать в этой авантюре. Они поплыли вперёд. Их трясло. Корма трещала. Мачта кривилась. Трюм был забит водой…»

— Знаешь, чем всё закончилось? — выждав паузу, я спросил у Нарана.

Он промолчал.

— Ну же, давай.

— …оба…утонули?.. — наконец-то ответил парень.

— Интересный ответ. Но кто знает? Возможно, и да, а, может, и нет. Финала у этой притчи нет. Точнее, он есть, но что стало с корабликами — неизвестно. Конец звучит так:

«…Их трясло. Корма трещала. Мачта кривилась. Трюм был забит водой…

А колоссальных размеров шторм просто шёл. Просто шёл. И шёл. И шёл. Он шёл независимо от них. Он шёл и будет идти, чтобы не случилось…»

— Конец! Тот кто слушал, молодец… И раз ты мне уже ответил, думаю, нам с Хэем пора удалиться. А тебе — всё прекрасно обдумать, осмыслить. Возможно, что-то принять (а может — и нет). Удачи, Наран.

Оставив лейтенанта себе на уме, я ушёл, прихватив с собой и Хэя, который так и хотел что-то сказать, высказать, но оставался безмолвным. Что не говори: он лучший котик из всех, что увязались за мной. И единственный.

Окончание главы