Всем привет наша команда K.O.D. [BL♥Яой], взялась за этот проект.

Мы уже начали переводить новые главы (125-130), но все главы до этого требуют тщательного редактирования.

Я бы сказала, что их нужно перевести заново. Вчера я скорректировала перевод первых пяти глав, после их еще проверит редактор.

Процесс очень трудоемкий, так как 120+ глав требуют срочной помощи! Мне кажется, что проще будет перевести эти главы заново, что я и собираюсь делать. Поэтому это сильно повлияет на скорость перевода.

Прошу не ставить оценки переводу и самому проекту по главам со статусом - редактируется/переводится.

Я понимаю, что читать за 10 рублей такой текст не приемлемо, поэтому включаем распродажу. Хотя бы до тех пор, пока не отредактируем половину платных глав.

Спасибо за внимание!

Посреди одной улицы шумного города стоит трехэтажное здание в стиле итальянского ренессанса. Несколько колонн в ионическом стиле удерживают треугольную арку. Благодаря стенам из молочно-белого мрамора можно сразу ощутить его потрясающую атмосферу.

Именно здесь расположен Золотой зал всемирно известной Венской филармонии.

Вечерами автомобили останавливаются здесь один за другим. Из них выходят джентльмены в дорогих костюмах, а на красной ковровой дорожке улыбаются идущие к зданию дамы. Их фигуры постепенно поглощаются великолепным освещением.

Сегодня вечером в Золотом зале продемонстрирует свое эффектное выступление Венский филармонический оркестр.

Дирижер Венского филармонического оркестра – один из четырех выдающихся дирижеров в мире, г-н Эберк Доренца. На концерте всегда аншлаг, когда оркестр находится под его управлением. Не говоря уже о его сильном взаимодействии с оркестром, которое делает представление еще более захватывающим.

Неотразимый дирижер и выдающееся мастерство оркестра; единственное, что удивляет людей, это то, что в финале «Голубого Дуная» у концертмейстера китайское имя.

Цзывэнь Лу.

Большинство гостей уже слышали это имя. По-видимому, он был второй скрипкой другого известного оркестра в Вене. Это был темноволосый и черноглазый симпатичный азиат.

Однако то, что он является второй скрипкой Венского симфонического оркестра, не означает, что он обладает умением, достаточным для того, чтобы выступать с Филармоническим оркестром, исполняя «Голубой Дунай» в Золотом зале.

«Голубой Дунай» известен как второй национальный гимн Австрии, он является неотъемлемой частью репертуара ежегодного новогоднего концерта в Вене и представляет собой нечто большее, чем просто вальс, который можно легко сыграть.

Поэтому, аудитория хоть и входит в зал с некоторым сомнением в сердцах, однако им также весьма любопытно.

Этот китаец... сможет ли он сыграть интерпретацию «Голубого Дуная» идеально?

К этому моменту до официального начала концерта осталось всего два часа.

***

В гримёрной комнате Золотого зала красивый темноволосый мужчина осторожно протирает канифолью смычок. Его движения очень осторожны и дотошны. Лу Цзывэнь не впервые выступает в Золотом зале, но…

Это первый раз, когда у него есть собственная гримёрная.

Если приглашенных исполнителей нет, в зале может быть только два человека: дирижер и концертмейстер.

Концертмейстер обращается к первому скрипачу. Поскольку эта личность является одновременно ведущим скрипачом и концертмейстером оркестра, можно сказать, что он первый человек в команде.

Несмотря на то, что Цзывэнь сегодня только заместитель первой скрипки «Голубого Дуная», у него почему-то есть своя гримерная.

Лу Цзывень не понимал, почему Филармонический оркестр пригласил его стать концертмейстером «Голубого Дуная».

Уже бывали концерты с участием разных концертмейстеров, но этот случай все еще очень редок. Тем более что у первоначального концертмейстера не было никаких проблем. И с такой выдающейся репутацией Филармонический оркестр пригласил такого  незначительного человека, как Лу Цзывэнь...?

По сравнению с обычными людьми, Лу Цзывэнь, вероятно, считается талантливым скрипачом. Но надо признать, что в сравнении с концертмейстером Филармонического оркестра, он гораздо хуже.

Некоторые люди рождаются с необычайным талантом. Моцарт начал сочинять музыку в возрасте четырех лет, а Минь Чэнь, признанный королем современной классической музыки, стал всемирно известен как концертный пианист Берлинского филармонического оркестра.

Цзывэнь знал, что у него нет такого таланта, поэтому ему пришлось работать вдвое больше. Прошло более десяти лет, и, наконец, он стал концертмейстером такой грандиозной сцены как Золотой зал.

Эта ночь для Лу Цзывэня – величайшая возможность в его жизни.

Если ему не удастся, он станет мучеником.

Либо он получит известность, либо канет в небытие.

Цзывэнь слегка прищурился, всё еще осторожно протирая канифоль.

Пять минут спустя в дверь комнаты негромко постучали. Как только Лу произнес:

— Пожалуйста, входите, — красивый мужчина открыл дверь, улыбнулся и сказал: — Цзывэнь, поздравляю.

Скрипач на мгновение удивился, затем положил инструмент обратно в футляр и радостно поприветствовал вошедшего.

— Юйсэнь, как ты сюда попал? — когда тот подошел ближе, Лу Цзывэнь улыбнулся и сказал: — Я думал, ты будешь ждать открытия вместе со зрителями, как ты попал за кулисы?

Ло Юйсэнь решительно обнял приятно удивленного его приходом Цзывэня и объяснил:

— Я в хороших отношения с оркестром. Выступал здесь пару раз, сотрудники уже знают меня. Я назвал твое имя, и они, закрыв на это глаза, впустили меня... Цзывэнь, ты готов?

После объятия они все еще крепко сжимали руки.

Лу Цзывэнь кивнул и с улыбкой ответил:

— Почти готов. В любом случае, есть только одна песня – «Голубой Дунай». Стресс довольно сильный, но я не особо расстроен. Я должен твердо ухватиться за величайший шанс в моей жизни и хорошо выступить. Юйсэнь, дома есть 92-летняя бутылка «Европейкой Оды», чтобы отпраздновать после концерта.

У Ло Юйсэня загорелись глаза, когда он услышал это. На его красивом лице отразились какие-то странные эмоции, он улыбнулся и сказал:

— Это хорошо. О, только что снаружи я видел кого-то, кто звал концертмейстера. Это не ты? Хочешь выйти и посмотреть?

Услышав это, скрипач был немного удивлен. Затем вышел, чтобы разузнать о ситуации, позволив другу подождать его в комнате.

Как только дверь со щелчком закрылась, улыбка на лице Ло Юйсэня внезапно исчезла. Он повернул голову и с легким колебанием посмотрел на стакан с водой, который стоял возле футляра для скрипки. Но вскоре мужчина снова был переполнен чудовищными амбициями.

— Цзывэнь... ты не можешь винить меня, это ты... Это твоя удача оказалась на пути других. Если есть какая-либо вина... вини себя. Этот вечер – ты можешь провести его в будущем, ты можешь вернуться сюда снова в другой день... когда это не повлияет на мои шансы.

Пока он говорил, Ло Юйсэнь достал из кармана небольшую капсулу, несколько раз встряхнул ее и высыпал белый порошок из нее в стакан. Но мужчине показалось, что столько порошка недостаточно, и он вытащил вторую капсулу...

— Юйсэнь, ты уверен, что услышал именно это? Что ты... Что ты делаешь?!

К несчастью, всего через несколько секунд Лу Цзывэнь вернулся. Чувство вины заставило руки преступника дрожать, в результате чего капсула упала на ковер. Он нервно сглотнул и поспешно сказал:

— Цзывэнь, позволь мне объяснить… это… это всего лишь витамин С. Я волновался, что после того, как выйдешь на сцену, ты будешь себя плохо чувствовать, так что я…

— Ты мог дать мне витамин С напрямую, почему ты добавил его в мой стакан, пока меня не было? — в разуме парня промелькнула несколько сценариев. Внезапно он вспомнил, что ранее слышал, как старшие рассказывали, что в некоторых оркестрах люди из ревности намеренно предпримут серьезные меры, чтобы лишить других возможности выступить на сцене.

Лу Цзывэнь шокировано распахнул глаза:

— Ло Юйсэнь?! Какого черта, что ты имеешь в виду? Что за хрень в этой капсуле?

Ло Юйсэнь не предполагал, что эта вторая капсула будет обнаружена Цзывэнем, или что тот случайно найдет сотрудника, проходящего всего в нескольких шагах от двери... Что всё может пойти наперекосяк.

Если бы не эти две вещи, этот парень никогда бы не узнал о его планах.

Он побледнел и залепетал:

— Это… Это действительно просто витамин С, Цзывэнь. Я просто беспокоился о тебе...

— Поскольку ты сказал, что это витамин С, то я передам стакан оркестровому врачу и увидим, что это такое!

Лу Цзывэнь сердито поднял капсулу, упавшую на ковер, и подошел к двери, но Ло Юйсэнь запаниковал и оттащил его назад. Двое изо всех сил боролись, пока Ло Юйсэнь не ударил скрипача о стол, и капсула снова упала на пол.

Ло Юйсэнь в испуге тут же схватил ее.

Лицо Лу Цзывэня потемнело.

Поскольку дело дошло до такого, он больше не верил человеку перед собой, но также понимал: всё, что находится в этой капсуле, определенно навредит ему.

Будь то слабительные или успокоительные, конечный результат должен состоять в том, чтобы помешать ему принять участие в этом концерте!

— Ло Юйсэнь, ты знаешь, что ты делаешь? — Лу Цзывэнь опасно прищурился, его глаза опаляли холодом и сказал: — Мы начали встречаться только в прошлом месяце, но теперь ты… Вот так ты обращаешься со мной?

Ло Юйсэнь был бледен и молчалив.

Лу Цзывэнь злился и не хотел слышать ни слова от этого человека. Он ухмыльнулся и хмыкнул:

— Я действительно не думал, что столкнусь с таким грязным методом в своей жизни, и… мой любовник накачает меня наркотиками! Ло Юйсэнь, пошли, я сегодня расскажу дирижеру, он решит твою судьбу.

— Цзывэнь! Ты не можешь сказать дирижеру, если он узнает, что я сделал что-то подобное, он наверняка выгонит меня из оркестра!

Лу Цзывэнь и Ло Юйсэнь – скрипачи Венского симфонического оркестра. Однако их разница в том, что в возрасте 33 лет Ло Юйсэнь еще только во второй скрипичной группе. На недавних репетициях он постоянно получал выговор за свои выступления. Если лидер узнает, что он попытался сделать это, он, безусловно, будет безжалостно удален из оркестра.

Лу Цзывэнь давно потерял всякую привязанность и симпатию к Ло Юйсэню.

Ло Юйсэнь преследовал его три года, пока в прошлом месяце он не пообещал быть с этим человеком. До сегодняшнего вечера, он много раз говорил Ло Юйсэню, что он придает большое значение «Голубому Дунаю» и он упорно работал более чем 20 лет для того, чтобы иметь возможность играть эту песню на сцене Золотого зала в качестве концертмейстера.

Но!

Ло Юйсэнь неожиданно сделал такую ​​бесстыдную вещь!

Сердце Лу Цзывэня похолодело.

— Ло Юйсэнь, ты сам себя так наказал. Ты не первый человек в Вене, который делает это, и ты знаешь, что это самая постыдная вещь, которую можно сделать в этой отрасли. Возвращайся в Китай и стань преподавателем, работа в Венской оркестре в твоем резюме пойдет тебе на пользу.

— Цзывэнь! Ты не можешь так поступать со мной!

— Почему я не могу так поступить с тобой? — сердито сказал Лу Цзывэнь. — Проваливай к черту!

Сердитый голос эхом разнесся по комнате, но звуконепроницаемые стены мешали миру услышать его, и это немного успокоило Ло Юйсэня. Тем не менее, мог ли он так просто уйти?

Когда Лу Цзывэнь подошел к двери, Ло Юйсэнь внезапно бросился, обнял его и слезы потекли по его лицу:

— Цзывэнь, ты мой возлюбленный, я не желал никаких серьезных последствий, прости мне это. Я люблю тебя, Цзы...

— Так вот как ты меня любишь?

Лу Цзывэнь толкнул Ло Юйсэня в грудь.

Лу Цзывэнь больше не мог этого выносить. Он всегда сдерживал свой характер и терпел, чтобы попасть в Вену, но теперь ему придется мириться с этим глупым злодеем?!

Это абсолютно невозможно!

— Твоя любовь до смешного жалкая, Ло Юйсэнь. Я думал, что понял тебя за эти три года. Поскольку в Вене не так много китайцев, я думал, что наша любовь может быть взаимным утешением. Но я и подумать не мог, что ты такой человек! Так поступить со мной ради личной выгоды...

— Я сделал это не ради своих собственных интересов! — прервал яростный голос Ло Юйсэня. Боль от удара Лу Цзывэня все еще пульсировала в груди, поэтому со сжатыми зубами и яростным лицом Ло Юйсэнь сказал: — Лу Цзывэнь, ты все еще не понимаешь?! Это твоя ошибка! Это ты мешаешь другим!

— Ты не имеешь не семьи, ни поддержки, быть концертмейстером второй скрипки уже твой предел! Кем ты себя возомнил? Думаешь, что сможешь стать концертмейстером филармонического оркестра?!

— Когда ты становишься таким успешным, люди действительно хотят видеть, как ты страдаешь. Хотят быть уверенными, что ты никогда не достигнешь славы. Да, ты мне очень нравишься, у тебя хорошее лицо и ты китаец, но самое главное, что ты концертмейстер, ты мог бы быть моим путем к славе. Но что ты сделал за все эти годы?!

— Ты стал концертмейстером Венского филармонического оркестра? Но как насчет меня? Вчера дирижер сказал мне, что он сомневается, должен ли он продлить контракт со мной! Кто знает, в чью постель ты забрался, чтобы получить такую ​​хорошую возможность! Почему я не могу сделать то, что хочу?!

— Если ты не хочешь мне помочь, тогда, конечно, я должен найти кого-то другого. Человек ищет свой путь наверх так же, как вода ищет свой путь вниз, Лу Цзывэнь, таков мир. Сегодня я не смог тебя обмануть, но завтра...

П.п.: здесь имеется в виду идиома «Нужно постоянно стремиться к прогрессу».

Лу Цзывэнь безжалостно пнул и без колебаний направил свою ногу в нижнюю часть тела Ло Юйсэня.

Его усмешка была бы к месту на лице демона, когда он смотрел вниз на дрожащего человека у своих ног:

— Ло Юйсэнь… повтори… в чью кровать я забрался, чтобы получить шанс сыграть «Голубой Дунай?»

Ло Юйсэнь прикрыл место удара, но все еще боролся, крича изо всех сил:

— Да, в чью кровать ты забрался?! Ты грязная шлюха!

Лу Цзывэнь холодно улыбнулся, шаг за шагом приближаясь к нему:

— Ло Юйсэнь, я так сожалею, что был таким слепым. Ты спросил меня, чья это была кровать? Хорошо, я скажу тебе, я залез в кровать Минь Чэня! Ты хочешь проложить путь через кровать? Ты хочешь подняться?! Тебе придется ползти к нему!

— Ха, ты говоришь, что у меня нет поддержки, нет семьи... это правда, у меня ничего нет. Но, по крайней мере, я не думаю так ужасно о других! Даже если бы я сказал тебе, что я ни с кем не спал и просто получил этот шанс, ты поверишь? Нет, ты не поверишь мне! Поэтому думай, что я лег в кровать Минь Чэня!

Глаза Ло Юйсэня были красными, но Лу Цзывэнь лишь насмехался над ним и говорил:

— Когда это случилось, когда я снова переспал с ним… Ах, да, это был день после того, как я пообещал быть с тобой. Твое мастерство действительно бледнеет по сравнению с Минь Чэнем. Ты действительно бесполезен по сравнению с другими, понимаешь?

— Лу Цзывэнь…

— У меня нет поддержки, нет семьи, но ты говоришь, что у тебя все это есть? Ло Юйсэнь, в Хуасяо есть старая поговорка: тот, кто отступил на 50 шагов, смеется над тем, кто отступил на 100 шагов. Ты ничто иное, как жалкий дурак, строящий из себя гордого... кха-кха!

Ло Юйсэнь внезапно вскочил и ударил Лу Цзывэня в грудь.

— Лу Цзывэнь!!! Ты смеешь превращать меня в рогоносца! Я преследовал тебя три года и действительно думал о тебе как о сокровище! А ты бесстыдная шлюха! Я ничто по сравнению с Минь Чэнем? Я бесполезен по сравнению с ним?!

Пока Ло Юйсэнь говорил, он нанес несколько ударов в грудь Лу Цзывэня.

Ло Юйсэнь, ослепленный яростью, ударил его еще раз. Лу Цзывэнь, неподготовленный к удару кулаком, упал на пол, сжимая грудь. Кровь капала изо рта, а лицо становилось синим.

Ло Юйсэнь, не замечая ничего, продолжал ругать Лу Цзывэня:

— Лу Цзывэнь, не думай, что ты хороший человек. Все знают, какие средства ты использовал, чтобы получить эту возможность. Ты должен знать, каждый раз, когда ты рассказывал мне, как чертовски важен этот концерт для тебя, я знал, что ты хвастаешься тем, как легко ты меня обошел!

— Лекарство… — пальцы Лу Цзывэня дрожали, он пытался дышать.

Ло Юйсэнь все еще проклинал его:

— Ха, ты думал, что когда ты переспишь с Минь Чэнем, удача повернется к тебе лицом? Ты должен знать…

— Лекарство… лека… — Лу Цзывэнь вцепился в ковер, неспособный вдохнуть и каплю кислорода. Его горло сжалось, и не было сил двигаться, он мог только слабо бороться на полу, отчаянно шепча: — Лекарство… лекарство.

— …если ты осмелишься рассказать дирижеру о сегодняшнем дне, я скажу всем завтра, что ты использовал Минь Чэня… переспал с ним, чтобы получить этот шанс! Тогда ты будешь известен как шлюха и не будешь ничего из себя представлять...

— Лекарство…

Лу Цзывэнь схватился за туфли Ло Юйсэня, изо всех сил пытаясь приподнять лицо, чтобы взглянуть на этого грязного человека. Последний, казалось, заметил, что что-то не так и удивленно посмотрел на Лу Цзывэня.

Лицо Лу Цзывэня было сине-черного оттенка, он схватился за брюки Ло Юйсэня, изо всех сил пытаясь указать на свой футляр для скрипки:

— Дай мне… ингалятор…

Выражение лица Лу Цзывэня испугало Ло Юйсэня, заставив его отступить.

Прошло много времени, прежде чем он понял, что случилось.

У Лу Цзывэня астма, но у него редко бывают приступы, он никогда не обращал на это внимания. Так внезапно... как он мог подвергнуться такому экстремальному приступу? Что вызвало это?

Ло Юйсэнь внезапно вспомнил удары, которые он нанес в грудь Лу Цзывэня!

Может ли быть...

Ло Юйсэнь отступил в ужасе.

Лу Цзывэнь давно потерял силу из-за недостатка кислорода, только его пальцы все еще цеплялись за ковер, его ногти впивались в ворс:

— Лекарство…

После короткой паники Ло Юйсэнь внезапно успокоился. Угрозы Лу Цзывэня всплыли в его голове, его мысли быстро заполнились хитроумными планами на счет Лу Цзывэня и мгновение спустя он спокойно подошел к футляру со скрипкой, вытащив лекарство, которое тот обчыно держал в кармане.

Поскольку сегодня день шоу, а в сшитом на заказ костюме Лу Цзывэня не было кармана, поэтому он оставил лекарство в футляре для скрипки.

В прошлом его астма не была особенно серьезной, он мог даже добежать со сцены до гримерной при необходимости. Однако, получив эти удары от Ло Юйсэня, на мгновение Лу Цзывэнь почувствовал, как его грудь покалывает от боли, делая его слабым.

И теперь он мог полагаться только на единственного человека в комнате – Ло Юйсэня...

Однако Ло Юйсэнь взял ингалятор и просто равнодушно стоял перед Лу Цзывэнем. Под этим беспощадным взглядом Лу Цзывэнь почувствовал холод, мгновенно поняв намерения этого человека.

— Лу Цзывэнь, это твоя жизнь. Я не виноват, что ты умрешь от приступа астмы, понимаешь?

Пока Лу Цзывэнь пытался ползти к Ло Юйсэню, тот увернулся. Ло Юйсэнь сказал со спокойным лицом:

— Лу Цзывэнь, разве ты не говорил, что приготовил несколько бутылок старого вина, чтобы праздновать? Так как это мое любимое, я буду ждать тебя, ты можешь прийти.

Лу Цзывэнь был прикован к полу в бессилии. 

В глазах Ло Юйсэня мелькнуло колебание, но в конце концов он повернулся и ушел, больше не глядя на умирающего Лу Цзывэня, лежащего на полу.

Когда он ушел, он забрал с собой той единственное, что могло его спасти.

Он просто положил ингалятор в карман и открыл дверью, последняя надежда Лу Цзывэня исчезла. Лу Цзывэнь, лежащий на полу, кажется, хотел добраться до двери, но как только он попытался несколько раз, так и не смог пошевелиться.

Час спустя один из членов оркестра поинтересовался: пришло время для «Голубого Дуная», но концертмейстер еще не покинул гримерную. Он постучал в дверь, но не было никакого ответа и когда он открыл ее... он увидел человека, неподвижно лежащего на ковре.

— Ой-ой-ой! Несчастный случай! Врача, вызовите врача!!!

В тот вечер на концерте Венского филармонического оркестра впервые не прозвучал «Голубой Дунай». Главный дирижер, мистер Доренца и все члены оркестра, с сожалением поклонились публике. Некоторые из зрителей, которые слышали новости о Лу Цзывэне, сочувственно плакали.

Когда все ушли, мистер Доренца подошел к последнему слушателю, который еще не ушел, и вздохнул:

— Лу, которого ты рекомендовал, действительно… был невероятным талантом. Минь, к сожалению, из-за приступа астмы он так и не смог подняться на эту сцену…

Красивое и изящное лицо мужчины на фоне света Золотого зала выглядело таким же безразличным, как у статуи.

Мистер Доренца с оттенком сожаления на лице сказал:

— Я слышал, что он был мертв уже некоторое время, прежде чем его нашли. Под ногтями парня было много ворса от ковра, некоторые ногти были сломаны... Ох, должно быть, это было очень больно, когда он умирал.

Только молчание было ответом на слова господина Доренца.

— Минь, если Лу был твоим другом, ты можешь пойти к нему. Он, вероятно, все еще в больнице... если его тело еще не отправили. Он был азиатом, который мог играть на скрипке с эмоциями, я действительно сожалею, что больше не будет шанса играть с ним. Я должен идти, ты также должен пойти к нему.

После того как господин Доренца покинул Золотой зал, оставив красивого человека одного, тот встал.

Было неизвестно, сколько прошло времени, но его глубокие глаза медленно закрылись, а по щеке медленно соскользнула слеза...