Король классической музыки [ЯОЙ?‍❤️‍?] Глава 100

В ту летнюю ночь в Дрездене ярко светила луна. Словно отражаясь в воде, он отбрасывал тени на маленькую улочку позади Оперного театра "Semperoper". Несколько уличных фонарей освещали тусклые, туманные огни. За исключением нескольких машин, никто не проезжал мимо.

В тот момент, когда Ци Му увидел этого человека, ему захотелось развернуться и уйти.

Ему пришла в голову эта ребяческая мысль. Он знал, что Мин Чен ждал очень долго, поэтому Ци Му тяжело вздохнул и смирился со своей судьбой.

Ци Му махнул рукой и улыбнулся: "Давно не виделись. Какое совпадение, правда?" Его голос был спокоен, как будто ничего не произошло.

Мин Чен поднял брови при виде такого спокойного юноши. В его взгляде появилась легкая улыбка. Он покачал головой: "Да, довольно странное совпадение. Я подождал три минуты.”

Ци Му: ". . .”

Три минуты? Это означало. . . если бы он ушел на четыре минуты раньше, то не встретил бы этого парня?

Угадав мысли молодого человека, Мин Чен улыбнулся еще шире: "Я хотел сегодня вечером навестить Мистера Фаррелла и миссис Одри. Пойдем вместе?”

Ци Му: ". . .”

Холодный лунный свет беспрепятственно струился по небу, а прохладный ночной ветерок рассеивал летнюю жару.

Ци Му полностью принял реальность своего положения. Он больше не вел себя глупо и не избегал Мин Чена. Держа скрипичный футляр перед собой, он прислонился к кирпичной стене рядом с другим мужчиной.

Ни один не заговорил. Все, что хотел сказать Мин Чен, уже было сказано.

Мин Чен никогда не умел хорошо выражать свои мысли. Это простое “Ты мне нравишься " уже утомило сдержанного, замкнутого человека.

Ци Му поднял голову, глядя на луну.

Яркий лунный свет перекрывал звезды. Это было редкое зрелище, потому что неоновые огни города обычно приглушали лунный свет.

Оба молчали, но атмосфера была удивительно спокойной. Легкий ветерок трепал листья по обеим сторонам дороги.

Как раз в тот момент, когда Мин Чен подумал, что молодой человек, который избегал его целый месяц, не собирается с ним говорить, раздался приятный голос Ци Му . . .

“Ваша запись. . . Я слушал ее." - Его тон был беспомощным. - "Я прослушал самую последнюю пьесу. Это была самая совершенная запись Мин Чена или Остона Бертрама, которую я когда-либо слышал.”

Немного поразмыслив, Мин Чен наконец кивнул. “Да.”

Белый лунный свет падал на лицо молодого человека. Его улыбка смягчилась, и он сказал: "Фактически . . Я не из тех, кто склонен убегать. Я просто. . . не знаю, что и сказать.”

Мин Чен посмотрел на молодого человека и спросил:”Почему это?"

Вместо прямого ответа, Ци Му начал вспоминать: “Когда я впервые услышал имя Мин Чен, это было больше десяти лет назад, возможно, около двадцати. Я был удивлен, узнал, что китаец выиграл Сяо Сай с полными отметками.”

Ци Му беспомощно покачал головой: "С тех пор я стал обращать внимание. Первым делом я прослушал "Страсти по Матфею" Баха, затем Шопена, Бетховена, Шумана, Шуберта и наконец. . . Лист.”

После паузы Ци Му посмотрел на Мин Чена. Дразняще кивнув, он спросил: "Я давно это обнаружил. . . Ты редко играешь Мендельсона. Почему?”

На такой тихой и пустынной улице они тихо разговаривали, и атмосфера была гармоничной.

Мин Чен уставился на молодого человека, чувствуя, как свет луны проникает в его бледные глаза. Он улыбнулся и спросил в ответ: "Я окончил Лейпцигскую консерваторию, ты ведь это знаешь?”

Ци Му кивнул. “Да.”

“Ты знаешь, кто основал консерваторию?”

Ци Му немедленно ответил: "Мендельсон." Улыбаясь, он добавил: "Если быть точным, это была первая музыкальная консерватория Германии.”

Черный плащ Мин Чена сливался с ночными тенями, он кивнул. “Когда я впервые приехал в Лейпциг, меня пригласили выступить на школьном фестивале. Фестиваль был юбилейным, и все спектакли были связаны со знаменитостями консерватории или пьесами основателя; Мистер Мендельсон был самым популярным. Но есть такая традиция. . .”

Он помолчал, потом продолжил: "Cтиль Мендельсона - классический романтический. Как только ты решил сыграть что-то от него, тебе нужно найти кого-то, кто выступит вместе с тобой. В то время концертмейстер испанского национального оркестра заведовал скрипичным отделением. Этот человек был ... хм. . . " Размышляя над выбором слов, Мин Чен наконец нашел подходящие: "Этому человеку очень понравилась моя музыка. . . и это была девушка.”

Не в силах удержаться от громкого смеха, Ци Му наконец понял, что произошло.

Мин Чен, казалось, не слышал смеха юноши и продолжал с отсутствующим выражением лица: “Я не хотел играть с ней, и многие известные пианисты и скрипачи в то время были похожи на нее. . .Это были плохие новости. Но я также не мог сказать правду, поэтому я сказал: Я очень мало практиковал Мендельсона, и я не думаю, что смогу сыграть его в полную силу.”

Эта картина тут же всплыла в сознании Ци Му и он беспомощно улыбнулся: "В то время ты уже мог хорошо сыграть Листа, но назвал такую нелепую причину . . . они поверили в это?"

“Да." - торжественно ответил Мин Чен: " Потому что я так сказал.”

Ци Му: ". . ."

"Наличие навыков не означает, что ты умеешь хорошо играть. Я сказал, что не могу исполнить романс Мендельсона, и это было правдой. Я честный и искренний человек.”

Такая забавная фраза заставила Ци Му рассмеяться, и он повернулся к мужчине, стоявшему рядом с ним, но когда он сделал это, то замер.

Лицо мужчины было серьезным, его глубокие темные глаза смотрели прямо на Ци Му, когда он сказал торжественным тоном: “Я не мог играть с ней романтическую пьесу, потому что. . .”

"Ци Му, она мне не нравилась.”

Эта тема внезапно пошла полным ходом, и глаза Ци Му немного расширились. Через некоторое время он вздохнул: "Мин Чен. . . мы оба очень заняты. Я не могу развивать свою карьеру в Берлине, а ты не можешь отказаться от Берлина. Европа невелика, но в некоторых случаях она может казаться довольно большой. Люди расстаются на весь день и ночь, как ты думаешь. . . это возможно для нас?”

“Я тебе нравлюсь?”

Эти слова ошеломили Ци Му, и прежде чем он успел ответить, на него упала тень.

Высокий мужчина полностью заслонил лунный свет. Положив руки по обе стороны от Ци Му, он посмотрел на него сверху вниз. Эта поза была довольно агрессивной и, что более важно, заставляла Ци Му чувствовать, что у него нет выхода.

Именно в этот момент Ци Му понял . . .

Он был на полголовы ниже своего оппонента.

Это был первый раз, когда Ци Му увидел Мин Чена с такого близкого расстояния. С того момента, как он впервые услышал имя “Мин Чен”, до момента их официальной встречи в прошлом году, это был первый раз, когда они были достаточно близки, чтобы чувствовать дыхание друг друга.

Щеки вспыхнули, Ци Му слегка кашлянул и осторожно отвел взгляд: “Сейчас не время думать об этом. . . Мин Чен, я не могу поехать в Берлин, а ты не можешь уехать оттуда еще десять лет. У нас не будет времени друг для друга. . .”

“Я тебе нравлюсь?”

Мин Чен повторил вопрос, остановив Ци Му в его словах. После некоторого раздумья Ци Му понял, что имеет в виду этот человек, и смог лишь слабо усмехнуться про себя. Он поднял голову, посмотрел в глаза Мин Чену и сказал:

“Ты мне нравишься.”

Конечно, ответ был "да".

Иначе он не стал бы краснеть от своего признания. И он не стал бы избегать этого человека полмесяца. Ци Му не был нерешительным человеком. Если ему что-то не понравится, он скажет об этом прямо. Именно потому, что Мин Чен ему нравится. . .

Он не осмеливался ответить.

Произнеся эти три коротких слова, Ци Ми сразу же почувствовал себя легче, но он не заметил, как обычно спокойный Мин Чен, до этого момента держался напряженно, а сейчас облегченно вздохнул. Мин Чен взглянул на тонкое лицо молодого человека и увидел в нем беспомощность и нерешительность.

"До тех пор, пока я тебе нравлюсь, - уверенно сказал Мин Чен. . . никаких проблем не будет.”

Потрясенный, Ци Му автоматически сказал: "Но я не могу развиваться в Берлине, Мин Чен, я не хочу быть сольным скрипачом. Я хочу быть в оркестре, я хочу. . .”

“Я могу уйти.”

Ци Му резко остановился, широко раскрыв глаза от удивления: " Как ты можешь? Ты был дирижером десять лет, и сейчас тебе всего 31 год. У Бай Ай есть принцип "никаких изменений до самой смерти", так что ты легко можешь остаться еще на три-четыре десятилетия!”

“Это не имеет значения," - спокойно ответил Мин Чен.

Однако Ци Му был встревожен: “Но это же Бай Ай!”

Сердце Мин Чена наполнилось теплом от беспокойства этого молодого человека. Его губы изогнулись вверх и он тихо спросил: “Что ты думаешь. . . про Карла Томаса?”

Ци Му ответил: "Господин Карл? Он очень хорош. Хотя он не играет в оркестре, он великолепен. Он получает приглашения от всемирно известных оркестров дирижировать каждый год и выступает по всему миру. С чего это ты вдруг. . ." - На Ци Му снизошло озарение: “Ты хочешь быть похожим на него?”

В настоящее время лучшими дирижерами мира были Мин Чен из Бай Ай, Альберт Доренца из Вэй Ай, Фаррелл Льюис из Дрезденского симфонического оркестра и Карл Томас, который не был связан ни с одним оркестром.

Мин Чен грациозно поднял брови: “А я не могу? У Карла пока все хорошо.”

Хотя Ци Му знал, что Карл имеет хорошую репутацию, что его уважают и почитают в массах... но почему-то мысль о том, что Мин Чен оставит Бай Ай ради него, наполнила его сердце болью и чувством вины.

Теперь, когда этот человек готов сделать это. . .

О чем еще он беспокоится?

На лице юноши внезапно появилась спокойная улыбка. Он поднял глаза на человека, стоявшего перед ним, и внушительно сказал: “Тебе не разрешается покидать Бай Ай." - После небольшой паузы он поправился: "Тебе не разрешается покидать Бай Ай ради меня.”

Столкнувшись с таким яростным тоном, Мин Чен был ошеломлен. “. . . Что?”

“Я не хочу, чтобы мой любимый бросил свою карьеру, над которой работал десять лет, из-за меня.”

Мин Чен нахмурился: “Я не собираюсь бросать. Я буду свободен, как Карл. . .”

На этот раз уже он резко остановился, когда он понял, что только что услышал. Широко раскрыв глаза, он спросил дрожащим голосом:"Ты . . что ты только что сказал?”

Ци Му поднял бровь, увидев такое редкое для Мин Чена, неуверенное выражение, и с глазами, полными смеха, повторил: "Я сказал, что не хочу, чтобы мой любимый бросил свою карьеру ради меня. . .”

Внезапно он оказался в объятиях мужчины. Мощные руки Мин Чена крепко обхватили его за талию, и его сильное сердцебиение казалось заразительным, заставляя бешено биться и сердце Ци Му.

Мужчина нежно прошептал ему на ухо: “Ци Му. . . Ты мне нравишься.”

Зная, каким ребяческим бывает этот человек, Ци Му похлопал его по спине и кивнул, а затем прошептал:"Да . . Ты мне тоже нравишься.”

Но мужчина не остановился и вместо этого повторил:”Ты мне нравишься."

Ци Му был совершенно ошарашен: “Да, да, я знаю, что нравлюсь тебе.”

"Ты нравишься мне."

". . ."

"Ты нравишься мне."

". . ."

"Ты нравишься мне."

“. . . Хватит валять дурака!”

"Поехали со мной в Берлин.”

". . ."

После паузы Ци Му оттолкнул властного человека и сказал: "Я только что сказал, что не могу развиваться в Берлине.”

Лицо Мин Чена стало серьезным и он сказал: "Один месяц, всего один месяц. . . подожди, пока я закончу с расписанием Бай Ай, тогда я буду сопровождать тебя в Париж или куда ты захочешь.”

Ци Му: ". . ."

Он тихонько вздохнул: "Учитель вернется на следующей неделе. Я должен вернуться в Париж, Мин Чен.”

"Игнорируй его."

Ци Му: ". . .Может перестанешь вести себя как ребенок ?"

“Я могу научить тебя играть на скрипке." - Черные глаза Мин Чена были серьезны и искренни. Он твердо сказал: "Я буду учить тебя в Берлине. У меня много времени, и я более терпелив, чем Рид.”

Ци Му: ". . . Когда ты сможешь сыграть "Кампанеллу" Паганини так, что бы меня это удовлетворило, я подумаю о твоем предложении." - Через мгновение он поспешил добавить:"На скрипке!”

Надежда, вспыхнувшая в глазах мужчины, мгновенно исчезла. “. . .”

В лунном свете Ци Му смотрел на несчастное лицо мужчины с легким удивлением и беспомощностью. В лунном свете черты его лица казались еще более красивыми. Он почему-то казался мягче, и его слегка опущенные глаза были такими же, какими он их помнил, непостижимыми.

Молодой человек бессознательно протянул руку и дотронулся до лица собеседника. Это движение заморозило их обоих. Ци Му сразу же захотел убрать свою руку, но ее внезапно схватил Мин Чен.

Ци Му удивленно поднял голову и, в свою очередь, встретился с темным взглядом Мин Чена. Как будто зная, что будет дальше, Ци Му попытался вырваться, но обнаружил, что не может вырваться из рук мужчины.

В конце концов, Ци Му прислушался к своему быстро учащающемуся сердцебиению и прекратил борьбу, закрыв глаза.

На темной тихой улице высокий джентльмен потянул молодого человека за запястье и наклонился вперед. Тот даже не сопротивлялся, словно только этого и ждал.

В такие минуты влюбленным достаточно было только посмотреть друг другу в глаза, и их разум охватывала любовь.

Ци Му почти слышал сердцебиение мужчины, даже чувствовал его дыхание. В горле у него пересохло, и он немного нервничал. Затем . . .

"Бам . . ."

"Ты извращенец! Кто ты такой? Как ты смеешь трогать нашу Маленькую Семерку!!!”

Гневный рев прервал размышления Ци Му. Он тут же открыл глаза и увидел, что Мин Чен смотрит на него с отсутствующим выражением лица, а на макушке у него разбросаны многочисленные лепестки лилий.

“Нет. . . здесь мы должны говорить по-немецки. . . короче, извращенец! Кто позволил тебе прикоснуться к моей Маленькой Семерке?! Убери свои грязные руки!" - Человек перешел на английский, - "Я сейчас вызову полицию, не убегай, извращенец!”

Человек разбил букет лилий о Мин Чена, но когда он увидел, что Мин Чен отказывается ослабить свою хватку, он разозлился еще больше.

"Даже в Европе есть такие извращенцы! Ты. . . А?! Мистер Мин?!!!”

Ци Му, который был ошарашен и потерял дар речи: ". . .”

Мин Чен, весь в лилиях, с пустым лицом: ". . ."

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

Окончание главы