Король классической музыки [ЯОЙ?‍❤️‍?] Глава 48

《Лян Чжу》 был разделен на три части. Первая часть была вводной, вторая-развернутой, а последняя-восстановительной. Люди были знакомы с мелодией на протяжении всей песни, поскольку это была культовая классическая мелодия для любого жителя Хуасяо.

Чжу Вэнь Цзюнь стоял на подиуме главной сцены величественного зала. Когда он взмахнул палочкой, оркестр последовал его команде, превращая музыку иногда в мелодичную и многозначительную, а иногда в яростную и напряженную.

Он действительно заслужил свою репутацию одного из самых выдающихся дирижеров Хуасяо. Под взмахом его руки "Лян Чжу" стал изысканным, тонким и богатым на эмоции. Даже западные люди, которые никогда не слышали "Лян Чжу" раньше, хмурились, погруженные в песню и неспособные освободиться от нее.

Однако, что удивило многих музыкантов, так это молодой человек, стоявший слева от дирижера..

Оркестр не затмил его ни на мгновение!

Правая рука Ци Му запрыгала словно в тумане, и движение его смычка, скользящего по струнам скрипки, произвело яростный, но восторженный звук.

Это была превосходная копия скрипки Страдивари. Ее изысканный, энергичный тембр мог бы сделать любого скрипача одержимым ею. Но сейчас она послушно лежала в объятиях этого молодого человека и издавала такую великолепную мелодию.

*Лиан сопровождал своего "названого брата" в его 18-мильном путешествии. . .*

*Ин Тай, который не хотел жениться, прибыл до могилы. . .*

* События Повести Лян Чжу (в переводе Любители Бабочек).

Скрипка скорбно вздохнула, передавая боль этих двух влюбленных, которые не могли быть вместе.

На протяжении всей пьесы скрипка Ци Му, казалось, была заглушена цимбалами, но на самом деле, она отдавалась эхом, как рыдание. И во время заключительной части, она снова появилась с навязчиво знакомой мелодией.

У тех зрителей, кто был особенно эмоционален, уже стояли слезы на глазах. Когда были услышаны первые ноты, Лян и Чжу только что встретились, а теперь они были парой бабочек, летящих вместе над могилой.

Молодой человек на сцене слегка нахмурился. Когда последняя нота слетела с кончиков его пальцев, аудитория мгновенно взорвалась аплодисментами.

Руководство было излишним. Эта пьеса, целиком принадлежавшая Хуасяо, покорила публику до глубины души. Музыка не была разделена по полу, возрасту или национальности. Они не могли не почувствовать любовь, которая противостояла времени и светскому миру, изображенному этой песней, и они были тронуты ею.

В конечном счете, это было отличное выступление!

Интерпретация была настолько хороша, что аудитория была поглощена ею. Из-за этой интенсивности все забыли, что хотели посмотреть на способности молодого человека на сцене. Вместо этого они были опьянены выступлением юноши!

После его сотрудничества с новым Аи, Ци Му привык к таким ситуациям. Он улыбнулся и обнял Чжу Вэнь Цзюня, а затем, под руководством другого человека, весь оркестр поклонился зрителям. Снова раздались еще более восторженные аплодисменты.

Празднование столетнего юбилея городского симфонического оркестра С. официально закончилось.

Не было никакой необходимости оценивать это событие. Аплодисменты не смолкали и через пять минут после окончания концерта, что было достаточным доказательством его исторического завершения.

Ци Му и оркестр покинули сцену упорядоченно. Зрители ушли с улыбками на лицах. Некоторые все еще сидели на своих местах, вспоминая музыкальный праздник, которым их угощали.

"Мистер Перес?" - Светловолосый мужчина средних лет улыбнулся старику рядом с ним. - "Мистер Перес, - мягко спросил он, - вы долго собираетесь здесь сидеть? Сегодняшнее выступление было фантастическим! В Хуасяо действительно много отличных музыкантов!”

Говорил британский корреспондент "Таймс" в Хуасяо Эван Риттер. Он уже два года возглавлял музыкальную секцию "Таймс" и, естественно, не пропустил празднование столетия. Чего он никак не ожидал, так это того, что на мероприятии рядом с ним будет сидеть мастик.

Рядом с Эваном сидел седовласый старик. Его волосы были полностью седыми, он все еще был в хорошем настроении и с доброй, нежной улыбкой в глазах..

Этот иностранный старик производил хорошее впечатление даже на первый взгляд.

“Эван, ты прав. Давай поговорим по дороге." - Двое мужчин встали и вместе направились к выходу. “Я всегда знал, что в Хуасяо хорошие музыканты. В моем оркестре есть несколько Хуасийских музыкантов, они превосходны.”

В глазах Эвана вспыхнул огонек, вынюхивая хороший материал для статьи.

"Мистер Фаррел, мне очень понравилось выступление Дрездена в Эдинбурге в прошлом году. Это было поистине незабываемо!" - Затем Эван повернулся и спросил:" Мистер Фаррел, кто, по-вашему, дал лучшее представление сегодня вечером?”

Луи Фаррел был главным дирижером Дрезденского симфонического оркестра. Шестидесятилетний старик проработал в Дрездене более десяти лет, что позволило старейшей симфонии мира стать еще более выдающейся и снискать похвалу по всему миру.

Он был признан одним из четырех величайших дирижеров наряду с Мин Ченом и Доренцей.

Фаррел не рассердился на слова Эвана. Вместо этого он улыбнулся: "Они все были превосходны. Уровень мастерства Хуасяо удивил меня. Но, Эван, ты можешь написать больше об этом человеке в своем отчете. . . Ах да, тот последний скрипач. Я верю, что в будущем вы будете часто слышать его имя.”

Эван слегка удивился. “Вы хотите сказать. . . Ци Му?" - Пробыв в Хуасяо два года, Эван неплохо владел китайским языком.

Фаррел улыбнулся и кивнул: "Ну, это должен быть тот ребенок. Его "Ре мажор" был великолепен, но меня больше волнует. . . его последний "Лян Чжу". Его чувства были тонкими, и его подход к музыке очень уникален.”

От этого прямого замечания глаза Эвана заблестели. Он быстро запечатлел сказанное в своей памяти и планировал вернуться и начать свою рукопись в тот же вечер.

Но когда Эван уже собирался воспользоваться случаем и поговорить с ним еще немного, Фаррел махал ему рукой и крикнул:”Эй, Остон!"

Когда Эван повернулся, он увидел мужчину с прямой осанкой, который, в свою очередь, повернулся, чтобы посмотреть на них.

Эван был ошеломлен и потерял дар речи, а в его голове вспыхнул экстаз: Боже мой, это Остон Бертрам! Я не ожидал, что столкнусь с ним! Если бы я мог поговорить с ним, я бы точно получил. . . заголовки. . . завтра. . .

"Эй, приятель, вы кажетесь мне знакомым. Вы репортер "Таймс"?" - К нему подошел голубоглазый блондин и ухмыльнулся, обнажив белый зуб. - “Трудно каждый день искать новости в Хуасяо ? У нас выступление в следующем месяце, не знаю, интересно ли вам. . .”

ДАниель посмотрел на маленького репортера и отвел его в сторону, не дав Эвану возможности отреагировать. Когда Эван пришел в себя, он обнаружил, что слушает этого многословного агента Бай Ай более двадцати минут. . . такая потеря времени!

Кто хочет знать, что Бай Ай играет в следующем месяце!

Разве это не было объявлено заранее?!

В Париже!

Дирижирует гость Чарльз Литтис!

Кто не знал!!!

Кроме того, он был репортером в Хуасяо, а не внешней отчетности!

Какое отношение к этому имеет Бай Ай!!!

После того, как Даниэль отодвинул репортера, Мин Чен прошел всместе с Фаррелом, и вежливо сказал: «Фаррел, давно не виделись. Последний раз я видел тебя в Мюнхене?»

Фаррел с улыбкой кивнул: "Я помню, что в этом году не смог прийти на ваш новогодний концерт. Ты ведь не слушал Доренцу? Это было потрясающе.”

Мин Чен слегка кивнул: "Я был занят в последнее время.”

Фаррел не стал расспрашивать дальше. Он посмотрел на Мин Чена, стоявшего рядом с ним, улыбаясь, но ничего не говоря: "Кристоль, я не ожидал увидеть тебя в Хуасяо. Как вам сегодняшний концерт? Это было довольно хорошо, не так ли?”

Шатенка, стоявшая рядом с Мин Ченом - концертмейстер Бай Ая, Кристоль Менса, нежная скрипачка улыбнулась словам Фаррела: “Мистер Фаррел, классическая музыка в Хуасяо всегда была сильна. Даниель говорил нам несколько месяцев назад, что у Хуасяо есть некоторые таланты с большим потенциалом. О да, вы слышали выступление скрипача, о котором говорил Даниэль? Его "Ре мажор" был действительно хорош.”

Пока она говорила, Даниель вернулся к ним, и все четверо направились к выходу из концертного зала.

"Кристоль, тут я с тобой не согласен, - сказал Фаррел.- Я думаю. . . его последняя песня, 《Лян Чжу》, была лучшей. А, Остон, я только что вспомнил, что "Ре мажор" твоя песня. Не обращай на это внимания.”

Перед лицом старых друзей Мин Чену ничего не оставалось, как отвернуться, делая вид, что он ничего не слышал.

Конечно, разговор не задержался на 《Лян Чжу》 надолго. Они быстро перешли от Ци Му к оркестру. Потом заговорили о предстоящем в следующем году конкурсе скрипачей имени Менухина. В целом, оборот темы был довольно быстрым.

Мин Чен по натуре не был разговорчивым человеком. Особенно в присутствии Даниеля и Фаррела, он иногда произносил пару фраз, но в конце концов почти ничего не говорил.

В темноте ночи Мин Чен шел по краю четверки, засунув руки в карманы своего черного пальто.

Многие люди болтали о концерте в фойе концертного зала. Некоторые из них замечали эту небольшую компанию и, естественно, подходили, чтобы поприветствовать их.

Конечно, кроме музыкантов мирового класса, которые пришли сюда, было несколько молодых людей, которые подходили просто выразить свое почтение Фаррелу, Мин Чену или Кристоль, а затем уходили.

Наблюдая за этой драматичной парой, Мин Чен вздохнул и, в конце концов, сделал два шага в сторону, давая страстным собеседникам возможность поболтать друг с другом.

Однако, вскоре после этого Национальный композитор Канады Спенсер Райс похлопал его по плечу и начал болтать о композиционном вдохновении.

Терпение Мин Чена к музыке всегда было хорошим. Он внимательно выслушал Спенсера и обменялся несколькими идеями. Прислушиваясь, он заметил что-то краем глаза и невольно обернулся.

Ци Му и Чжэн Вэй Цяо выходили из-за кулис.

В вестибюле собралось много народу, но самый большой круг Ци му заметил с первого взгляда. Он также заметил человека, стоящего чуть в стороне от толпы.

Они удивленно посмотрели друг на друга. Но Ци Му заметила, что Мин Чен разговаривает со Спенсером, поэтому улыбнулся, но не стал их беспокоить. Мин Чен на мгновение заколебался, но тут же понял намерения юноши.

Он немного подумал, потом протянул правую руку с поднятым вверх большим пальцем.

Глядя на ошеломленное выражение лица Ци Му, губы Мин Чена изогнулись в улыбке, и он повернулся к своему собеседнику: "Спенсер, похоже, ты действительно хочешь использовать канадский кленовый лист для вдохновения, но если я правильно помню, разве сейчас не зима в Канаде? Как насчет смены темы? . .”

Неподалеку стоял Ци Му и ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

Он ошеломленно смотрел на человека, который отвернулся и больше не смотрел на него, и чувствовал себя немного беспомощным.

Это только сейчас. . .

Хвалил ли он мое выступление?

Ну, это было немного по-детски.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

Окончание главы