Сунь Жуй снова пришла ко мне в слезах.

      С тех пор как я приехал на остров зеленой сливы две недели назад, она уже в третий раз с кем-то расстается. И это происходит примерно каждые пять дней. Я не знаю, то ли похвалить ее за упорство в погоне за любовью, то ли вздохнуть над ее безумной скоростью восстановления после разбитого сердца.

      Не говоря уже о том, что индекс настроения над ее головой всегда колеблется в районе семидесяти единиц. Ясно, что она никогда особо и не расстраивалась.

      — Он был так красив, но как только он снял штаны, его мужское достоинство оказалось таким же ничтожным, как и его характер.… — Сунь Жуй хватает еще одну салфетку, вытирает нос и продолжает дальше, — Я могу терпеть все, что угодно, но только не это!

      Пока она говорит, индекс ее настроения падает еще на пять единиц. Его цвет превращается в депрессивный синий. Очевидно, что для нее это большая трагедия.

      — Ладно, хватит плакать. Не то чтобы ты была так сильно в него влюблена. Просто найди кого-нибудь другого, — советую я ей, откусывая мандариновое эскимо и листая мангу на коленях.

      Старый неподвижный вентилятор медленно двигается из стороны в сторону. Он находится на самой высокой точке комнаты, но ветер, которым он обдувает помещение, был горячим и душным.

      На острове зеленой сливы трудно различить времена года. Зимой температура на острове остается выше пятнадцати градусов. Летом он может подниматься до тридцати, но никогда не превышает тридцати пяти градусов.

      Сейчас начало июля — самое жаркое время года. Утром и вечером прохладно, но с полудня до заката жара стоит невыносимая. И духота тоже дает о себе знать.

      Особенно для таких, как я, привыкших к мягким городским температурам. Здесь трудно проводить дни без кондиционера.

      — Почему я никогда не встречаю хороших людей? — Сунь Жуй была накрашена, но после всех ее рыданий даже водостойкая подводка для глаз начинает размазываться по лицу. Ее накладные ресницы едва держатся. И с внезапным всплеском эмоций она протягивает руку, чтобы снять их. По какой-то причине индекс ее настроения падает еще на пять пунктов.

      Теперь она, наконец, выглядит как человек, у которого действительно «разбито сердце».

      — Глупый человек, подумать только, я потратила на него столько накладных ресниц… — она комкает руками салфетки вместе с ресницами и снова начинает всхлипывать.

      Сунь Жуй и я — лучшие друзья детства. Мы познакомились, когда мне было восемь лет, когда я впервые приехал с родителями на остров зеленой сливы, чтобы навестить дедушку и отпраздновать здесь новый год.

      Тогда у нее была прическа под горшок. С ее громким, шумным характером я принял ее за «брата». Точно так же она, взглянув на мои тонкие черты и спокойный нрав, подумала, что я ее новая «сестренка». Только когда она собиралась привести меня к присяге как свою сестру, прежде чем я покинул остров, мы оба поняли правду.

      В последующие каникулы я всегда тусовался с ней, когда приезжал на остров. И таким образом, наша дружба оставалась прочной на протяжении всего времени.

      Когда мне было четырнадцать лет, мои родители развелись, и я переехал жить к маме. Их развод был громким и несчастливым, и после того, как моя мать получила опеку надо мной, она, естественно, запретила мне иметь что-либо общее с семьей моего отца.

      Только из-за сложной бумажной волокиты, связанной с изменением имени, она пока оставила фамилию отца. И поэтому мое имя по сей день остается Юй Мянь, а не Ван — фамилия мамы.

      Сунь Жуй внезапно хлопает себя по голове, когда ей в голову приходит блестящая идея.

      — Юй Мянь, почему бы тебе не стать моим парнем? Ты так хорошо выглядишь, что если мы будем встречаться, все так будут завидовать мне. К тому же мы так хорошо знаем друг друга, что нам не нужно бояться, что другой человек — засранец. Мы же не можем бросить друг друга в такой момент.

      Разве можно так использовать дружбу? И кроме того, это не столько бойфренд, сколько талисман, который ты повсюду таскаешь с собой, чтобы похвастаться.

      — Нет, спасибо, — без колебаний отвечаю я.

      — Почему? — обиженно спрашивает Сунь Жуй.

      Я откусываю еще один кусочек мороженого и невозмутимо говорю:

      — Потому что мой член тоже маленький, боюсь, ты будешь разочарована.

      Сунь Жуй ошеломленно воспринимает мои слова. Затем цифры над ее головой начинают по спирали спускаться вниз без предупреждения.

      — Боже мой! — она кричит в потолок над головой, — Почему ты так со мной поступаешь?!

      Из открытого окна доносится громкий стрекот цикад, их настойчивые крики отдаются эхом в моих ушах и вызывают головную боль.

      Я отказываюсь утешать Сунь Жуй и вместо этого сосредотачиваюсь на манге в своих руках.

      Вдруг среди звуков жужжащего вентилятора и цикад раздается еще один звук: двигатель автомобиля.

      Плач Сунь Жуй прекращается почти мгновенно. Она практически летит к окну и смотрит вниз.

      У меня есть тайное подозрение, что ее привычка приходить ко мне после расставания на самом деле вовсе не для того, чтобы быть убитой горем и искать утешения.

      — Не то чтобы я видела его раньше, но готова поспорить, что малыш этого человека определенно не маленький.…

      Я не уверен, что правильно расслышал и я почти уверен, что у нее уже текут слюнки. Она похожа на собачку, которая не ела три дня и вот только увидела толстую жирную курочку.

      Я закрываю мангу и присоединяюсь к ней. Следуя ее примеру, я высовываю наружу голову и смотрю вниз.

      Я слышал от деда, что три года назад в соседнем доме сменились хозяева. Туда переехал отец вместе со своей дочерью. Отцу еще не было тридцати, и он держал букинистический магазин в деревне. Его дочери было пять лет, и она была очаровательным ребенком. Однако она родилась инвалидом — ее ноги плохо работают, и она нуждается в помощи протезирования.

      В соседнем дворе припаркован черный внедорожник. Со стороны водителя выходит высокий широкоплечий мужчина в белой рубашке и джинсах. Он подходит к заднему пассажирскому сиденью, открывает дверцу и протягивает руку. И меньше минуты спустя, на его руках появляется маленькая девочка в красном платье-клеш и повязке-бабочке.

      Рукава мужчины частично закатаны, открывая изящные тонкие руки. Мышцы на его предплечьях вздулись от напряжения. Он выглядит довольно сильным.

      Благодаря Сунь Жуй я бессознательно смотрю на нижнюю часть его тела.

      Хотя его размеры не поддаются определению, ноги у него определенно длинные и прямые.

      Через два месяца мне исполнится девятнадцать. Мне осталось совсем немного времени, чтобы вырасти, и как бы я ни старался, я, скорее всего, не перевалю за сто восемьдесят сантиметров. Я действительно хочу спросить человека снаружи, что он ел в детстве, учитывая его габариты — ростом выглядит примерно за сто девяносто.

      — Он такой красивый, — бормочет Сунь Жуй, — Сексуальнее любого из моих бывших.

      Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на ее индекс настроения. Число возросло до восьмидесяти, и депрессивный синий цвет превратился в безвкусный желтый.

      Она явно изголодалась по мужскому телу.

      — Почему ты не хочешь с ним поговорить? Дедушка говорит, что у него нет жены, — я доел мороженое, и теперь осталась только одна палочка. Я посасываю его, пока мне не удается получить легкую сладость деревянных волокон.

      — Потому что я знаю и понимаю себя. Существо такого калибра… Я могу только сказать, что я не из его лиги, — несмотря на эти слова, желтый цвет над головой Сунь Жуй не рассеивается, — У меня нет поразительной красоты, и я не особенно талантлива. Среднестатистический экземпляр вроде меня должен просто восхищаться издалека.

      Я оборачиваюсь и прислоняюсь спиной к окну, затем усмехаюсь:

       — Сомневаюсь, что он настолько хорош собой…

      — О боже, он смотрит в нашу сторону! — Сунь Жуй взвизгивает, падая на пол.

      Все еще жуя палочку во рту, я поворачиваюсь в летнюю жару и смотрю на этого человека.

      Это всего лишь краткий миг: когда я смотрю на него, он в это время отводит глаза и наши взгляды встречаются, может быть, всего на секунду…

      И все же в эту секунду мое сердце, кажется, врезается во что-то, потому что оно начинает биться так дико и беспорядочно, что кажется, будто оно выпрыгнет из моей груди.

      Мой рот медленно открывается; палочка от эскимо выпадает со рта.

      Я, за неимением лучшего слова, загипнотизирован. Он действительно так хорош собой…

      Мужчина захлопывает дверцу машины и входит в дом с дочерью на руках, по-видимому, не подозревая о Сунь Жуй и моем вынюхивании. Или он заметил, но не проявляет никакого интереса.

      — Ты же знаешь, он — любовник мечты каждой незамужней женщины на этом острове. Ты даже не представляешь, как популярен его книжный магазин среди здешних женщин, — в какой-то момент Сунь Жуй снова подходит к окну и смотрит уже на опустевший двор, — Видишь этот колокольчик перед его дверью?

      Я потираю ладонью грудь, чтобы успокоить свое сердцебиение.

      — …А что с ним? — я справляюсь...

      Она права. Всякий раз, когда поднимается ветер, он звонит непрерывно.

      Сунь Жуй заговорщически улыбается.

      — Это «сигнал». Я слышал, что когда в доме женщина, он убирает колокольчик. Это указывает на то, что кто-то уже «ест» тортик, поэтому никто больше не беспокоится о том, чтобы заглянуть к нему на чай.

      Я делаю долгую паузу, чтобы ее слова дошли до меня.

      — И много у него женщин?

      Полагаю, этого следовало ожидать. Здоровый мужчина лет двадцати, который выглядит как знаменитость.… наличие нескольких партнеров в постели — это едва ли то, на что стоит моргать.

      Сунь Жуй отвечает:

      — Несколько. Он горячий и талантливый, черт возьми, даже за деньги есть целая куча женщин, которые хотят с ним переспать. Но он привередлив. Никто не остается на ночь, никто не оставляет свой номер, и разговоры о личном запрещены. Кроме того, любой, кто хочет его видеть, должен ждать, пока его дочь уснет.

      Сунь Жуй провела впечатляющее количество исследований.

      Некоторое время она сидит задумчиво, потом поворачивается, чтобы уйти. Я провожаю ее к главным воротам, и в это же время я замечаю, как мой дедушка ведет за собой свою тележку.

      — Дедушка, ты опять ходил продавать чайные яйца? — Сунь Жуй приветствует его.

      — Сяо Жуй, ты пришла поиграть с Мянь Мянь? — мой дедушка стареет и слабеет; часто беседовать с ним — идея такая себе, многое мы не понимаем в наших речах, но он все равно всегда рад вести беседу, — У меня еще осталось несколько чайных яиц, вот, возьми. Тебе надо больше есть, ты слишком худая.

      Дедушка бывает назойливым, но и трудящимся человеком.

      По утрам он возится в огороде перед домом. После обеда он обычно толкает свою тележку на угол улицы, чтобы продать чайные яйца. Он не делает из этого чего-то стоющего, но это делает его счастливым.

      — Спасибо, Дедушка! — Сунь Жуй берет два чайных яйца и радостно машет рукой.

      Я помогаю дедушке вытолкнуть во двор тележку и положить ее у стены. Затем мой взгляд бессознательно перемещается на соседний двор.

      Сквозь низкую ограду из розовых кустов я вижу, что перед дверью грязно-белого трехэтажного здания действительно висит прозрачный стеклянный колокольчик.

      Легкий ветерок проносится мимо, шевеля ближайшие ветви. Звон стекла смешивается со сладким ароматом роз, который по ветру словно плывет ко мне.

      Мелодичный звук колокольчика ветра сопровождает меня всю ночь, пока я не засыпаю. Я думал, что это не даст мне уснуть всю ночь, но каким-то образом я проваливаюсь в сон. Тем не менее, мой сон беспокойный. Всю ночь меня мучает множество странных снов.

      Я вижу тот самый год, когда мне было всего десять; когда я падаю с дерева на голову и уже просыпаюсь в совершенно другом мире. Мир, в котором я мог видеть настроение других людей. Я обрел способность воспринимать настроение визуально, количественно, и оно даже пришло с цветовой кодировкой.

      Вначале я думал, что был благословлен особой способностью и был «избранным». Я рвался служить своей стране или что-то в этом роде. Но после того, как мама отвела меня к врачу, врач в конце концов пришел к выводу, что на самом деле это просто повреждение мозга.