Остров Цинмэй [ЯОЙ?‍❤️‍?] Глава 24. Ты слишком мал

Я бросаюсь на Янь Куншаня, который, пошатываясь, отступает на несколько шагов назад, опрокидывая стопку книг, сложенных у входа, прежде чем восстановить равновесие.

– Юй Мянь, ты выпил?

 Он держится за меня, пытаясь заставить меня стоять прямо, но мой позвоночник словно сделан из желе; ноги продолжают подгибаться. 

– Только... немного. 

Я поднимаю руку и развожу пальцы на сантиметр в стороны в доказательство того, что я не так уж много выпил.

Он смотрит на меня, затем беспомощно вздыхает и ведет меня в сторону гостиной. 

– Кто заставил тебя пить?

 Нелегко, даже для мужчины ростом 190 см, маневрировать пьяным человеком. Особенно такому, как я, постоянно хватающемуся и цепляющемуся за Янь Куншаня, как медуза.

– Сунь Жуй. 

Я начинаю смеяться.

Вот почему говорят, что с пьяными не стоит рассуждать. Они изначально неразумны. Я понятия не имею, почему я смеюсь. 

– Она заставила тебя выпить, и ты выпил? Почему ты пошёл на ее поводу? Садись на диван, я принесу тебе стакан воды. 

Янь Куншань наполовину затаскивает меня на диван.

Я не веду себя хорошо и все время пытаюсь встать с дивана, поэтому он все время наклоняется, чтобы подтолкнуть меня за плечи и убедиться, что я лежу.

– Я не хочу идти в школу. 

Я хватаю его за руку, чтобы он не мог уйти. 

– Они все меня ненавидят.

– Кто тебя ненавидит?

– Многие...

 Мои брови сходятся в кучу. 

– Сначала я понравился Фу Вэю... я видел это, он стал розовым... но почему он начал ненавидеть меня после того, как я сказал ему об этом? Я... я понятия не имею... всех так трудно понять...

Мои слова выходят путаными, бессвязными. Янь Куншань молча слушает, потом вырывается из моей хватки и уходит на кухню.

Через некоторое время он возвращается со стаканом воды. Процесс питья тоже непростой. Он помогает мне подняться, и я прислоняюсь к его груди. Я делаю глоток воды, но отказываюсь пить дальше.

– Я не хочу. 

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, а затем начинаю его упрекать: 

– Почему ты заставляешь меня пить такую гадость?

Я слишком пьян, чтобы понять, плачу я или нет - все, что я чувствую, это огромное расстройство по этому поводу.

Янь Куншань пристально смотрит на меня. 

– Это вода.

Говорит он довольно спокойно.

– Нет, это не вода, это... яд!

Внезапно, застигнув нас обоих врасплох, я злюсь. Я толкаю его, и он падает на диван.

– Юй Мянь!

 Он неловко наклоняется, чтобы не расплескать стакан с водой в руке, прижимается спиной к подлокотнику, и половина его тела свисает с дивана. 

Пока он пытается восстановить равновесие, я решаю, что с меня хватит, и набрасываюсь на него сверху, не давая ему подняться.

– Почему... Почему ты не становишься розовым для меня?

Мой гнев исчезает так же быстро, как и появляется. Я сжимаю края его рубашки, снова чувствуя себя расстроенным в считанные секунды. 

– Я хочу, чтобы ты стал розовым...

– Твоя вода расплескатся, слезь с меня.

Отвечает он, отталкивая меня рукой. Но я не собираюсь сдаваться и поэтому прижимаюсь к нему со всей силой.

– Хватит мне щекотно!

Из-за моих воплей он прекращает напор, но вскоре наоборот обхватывает меня своими сильными руками.

Мое тело дергается, как рыба на суше. Вдруг подо мной раздается приглушенный звук, и в следующее мгновение я понимаю, что хватка на моей талии усиливается, и мир переворачивается с ног на голову. Мы с Янь Куншанем оба скатываемся с дивана и падаем на деревянный пол. Стакан с водой, наконец, поддается своей неизбежной участи и разбивается на мелкие кусочки по всему полу.

Я лежу спиной на полу и смотрю на человека, который стоит прямо надо мной. Благодаря своим быстрым рефлексам, Янь Куншань использовал руки, чтобы поддержать себя при падении и не раздавить меня.

– Хватит дурачиться. 

Его брови плотно сошлись. Кажется, он злится. 

– У тебя сердце разбито или что? Почему ты так много пьешь?

– Потому что любить кого-то - это слишком больно... почему я тебе не нравлюсь?

Я кладу ладонь на его лицо, большим пальцем провожу по брови. 

– Ты мне действительно нравишься. 

Янь Куншань тянет мою руку вниз. 

– Ты не на того напал, Юй Мянь.

Я качаю головой из стороны в сторону, недоумевая. Не тот человек? Нет, определенно нет. Это лицо, этот голос, как я могл перепутать его с кем-то другим?

– Нет, на того.

Протестую я, недовольный тем, что он так несправедливо со мной обращается. 

– Вы... вы...

Остальная часть фразы вырывается в виде бормотания, и единственные воспоминания об оставшейся части ночи - это просто вспышки коротких моментов, таких как: Янь Куншань поднимает с пола бескостную груду человеческой массы, которая является мной, несет меня по лестнице и позволяет мне спать на своей кровати; я просыпаюсь посреди ночи, умирая от жажды, нахожу рядом с кроватью стакан ледяной воды и выпиваю его, и именно так я встречаю следующее утро, срочно захотев в туалет. 

Я сижу, прижав руку ко лбу, в течение добрых десяти секунд, мой разум совершенно пуст. Как будто я страдаю амнезией; я понятия не имею, где я, какой сейчас год и что я делаю.

Через десять секунд все возвращается ко мне. Я вспоминаю все вчерашние разговоры, и перед глазами все расплывается. Я зарываю голову под одеяло и начинаю беззвучно кричать – повесится внезапно кажется неплохой идеей.

Что с тобой, Юй Мянь?! В чем твоя проблема? Как ты мог прийти сюда пьяным в стельку и так признаться? Зачем ты пил? Почему ты признался? Почему?!

Небывалое сожаление переполняет меня. Просидев полчаса в спальне Янь Куншаня в раздумьях, я наконец спускаюсь по лестнице на цыпочках, как грабитель. 

Высокое тело Янь Куншаня неловко свернулось на диване, укрытое тонким одеялом. Он так плотно обмяк, что, кажется, вот-вот упадет.

Почему он просто не положил меня спать на диване...

Я стою в отдалении от него, не зная, будить его или нет. Если я уйду вот так, он будет считать вчерашний вечер просто сном? Наблюдая за ним, я тут же отметаю свои нелепые желания. Конечно, это невозможно... О чем я вообще думаю?

Вдруг я замечаю, что вокруг левой руки Янь Куншаня намотана повязка. Я крепко задумался. Я уверен, что до того, как я ворвался в его дом прошлой ночью, его рука была в полном порядке. 

Должно быть... Кажется, я опрокинул стакан воды в пьяном оцепенении. Неужели он поранился?

Обеспокоенный, я бросаюсь к дивану, не обращая внимания на шаги, и осматриваю его рану. К счастью, все выглядит не так уж плохо...

Люди способны чувствовать, когда кто-то наблюдает за ними... Ресницы Ян Куншаня слегка сдвигаются, а затем его глаза медленно открываются. Он замечает меня, стоящего рядом с ним, и на секунду выглядит растерянным.

Из-за всей последовательности событий прошлой ночи во мне одновременно закрутились чувства неловкости, застенчивости и «я облажался»; я мгновенно отворачиваюсь, как только наши глаза встречаются. 

В конце концов, первым заговорил Янь Куншань. 

– Ты хорошо спал?

Теперь я чувствую себя еще более неловко. В конце концов, я спал в его постели, а его вынудили на диване; это было классическое узурпаторство.

– Прости, что вчера доставил столько хлопот!

 Я встал на колени рядом с диваном, заикаясь: 

– Я слишком много выпил, я не знаю, что я делал, мне так жаль!

Янь Куншань садится. Должно быть, он плохо спал прошлой ночью, под глазами темные круги, и он выглядит усталым. Он потирает лицо, затем спрашивает: 

– Ты все еще помнишь то, что сказал прошлой ночью?

– Я...

У меня такое чувство, будто в горле застряла рыбья кость.

В глазах Янь Куншаня, когда он смотрит на меня, нет никаких особых амурных эмоций. Если я признаю, что все, что я сказала вчера, было правдой, то, без сомнения, меня не ждет ничего, кроме жестокого отказа. И наши отношения станут неловкими.

– Я... я забыл. И я был так пьян, что даже не знаю, что я говорил. 

Ради момента я решаю, что лучше скрыть свои чувства, скрыть свою любовь, чтобы, по крайней мере, мы могли продолжать оставаться друзьями.

Я опускаю голову, руки сжимаются в кулаки на коленях, я так нервничаю, что потею. Надеюсь, он не затронет события прошлой ночи и не упомянет о моем смехотворном признании. 

– Правда?

Спокойно спрашивает он. 

– Похоже, ты принял меня за кого-то другого.

...

Я смотрю вверх, ошеломленный. 

– А?

Я принял его за кого-то другого? Подождите, значит, имя, которое я произнес, было не его именем? Какого черта? Чье имя я произнес? Только не говорите мне, что это был дедушка?

– О-о-о, правда? Тогда... я сделал какую-нибудь глупость?

Спрашиваю я, поджав губы. 

– Не много, ты просто подумал, что я пытаюсь отравить тебя и все такое. 

Он сдвигает одеяло и ставит ноги на землю.

Я поспешно встаю и спрашиваю его о руке.

– О

Бесстрастно отвечает он, загибая пальцы вперед-назад, - вчера опрокинули стакан, и я поранился, собирая осколки.

Лжец. Кто порезал ладонь, собирая осколки стекла? 

Я очень извиняюсь и обещаю больше никогда так не напиваться. Он, кажется, не сердится на меня, просто призывает меня пойти домой и принять душ и спрашивает, не хочу ли я взять выходной.

Я не хожу в книжный магазин уже несколько дней. Если я буду продолжать в том же духе, Сяо Тянь может просто заменить меня насовсем, поэтому я решительно качаю головой и говорю ему, что со мной все в порядке.

Когда я прихожу домой, дедушка готовит завтрак. Он смотрит на меня, потрясенный тем, что я, похоже, вернулся извне. 

– Откуда ты? Я думал, ты спишь в своей комнате.

Я чешу нос, наугад придумывая ложь. 

– Я вышел на утреннюю пробежку. 

Дедушка легко принимает мою ложь, ни на секунду, не сомневаясь во мне. 

– Наконец-то ты решил начать заниматься спортом. 

Он отворачивается, чтобы помешать кашу. 

– Это здорово. Молодым людям нужно больше заниматься спортом, иначе, когда ты состаришься, ты не сможешь двигаться, даже если захочешь.

Я лечу в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться. Когда я проверяю батарею на своем телефоне, я обнаруживаю сообщение от Сунь Жуй: 

[Маленький Миань Миань, нравятся ли тебе мужчины или женщины, я всегда буду поддерживать тебя. Не волнуйся, Янь Куншань может быть трудной костью для грызания, но у меня есть много стратегий по преследованию мужчин. Единомышленницы всегда находят золотой горшок! Мы позаботимся о том, чтобы эта кость вернулась к тебе домой!]

Сестры, блин. Я почти забыл, что вчера показал ей всех скелетов из шкафа...

Я кладу телефон в карман и спускаюсь вниз, основательно разозлившись на себя.

***

На острове невозможно различить четыре времени года, но у лета есть своя особенность - тайфуны. В июле и августе несколько тайфунов, зарождающихся в море, всегда добираются до острова Зеленой Сливы. Однако, возможно, благодаря защите небесной девы, штормы редко бывают сильными. Обычно к моменту удара об остров они становятся совсем небольшими. После дождливой ночи солнце встает как обычно, и нет никаких потерь, кроме нескольких лишних листьев и веток на земле.

Несмотря на это, каждый год все равно все готовятся к тайфунам. В сезон тайфунов магазины на улице Нанпу закрываются, а помощники отправляются заклеивать окна и двери скотчем для предотвращения опасности.

Последние пару дней метеорологическая служба отслеживала тайфун, и, по их прогнозам, он обрушится на остров завтра. Хотя дождь еще не начался, облака собрались в плотный слой, и начался сильный ветер. 

Завтра магазины будут закрыты, дошкольные учреждения тоже. Янь Ваньцю в полной мере пользуется этим ниспосланным небесами праздником и заставляет меня всю ночь играть с ней. В десять часов Янь Куншань снова и снова зовет ее спать, и почти выкрикивает ее полное имя, прежде чем она наконец слушается и идет спать.

Поскольку завтра у нас выходной, я колеблюсь, оставаться ли еще немного или нет, но Янь Куншань берет сигарету и выходит на улицу.

Я смотрю ему в спину и решаю последовать за ним.

То, как он курит, прислонившись к дверному косяку своими длинными ногами и высокой фигурой, невероятно сексуально. Я облизываю пересохшие губы и медленно подхожу к нему. 

– Бро, какой на вкус дым?

Я никогда не курил сигарет за свои восемнадцать лет жизни.

Он останавливается, его сигарета зависла в воздухе, и смотрит на меня. После минутной паузы он отвечает: 

– Не очень.

– Ты можешь... научить меня?

Я придвигаюсь ближе к нему. Ветер дует в мою сторону, неся с собой резкий, едкий запах.

Янь Куншань забавно качает головой, видимо, не находя это хорошей идеей. 

– Ты слишком маленький. 

Я ненавижу, когда он называет меня «маленьким»; во мне поднимается бунт, и я отвечаю: 

– Я не маленький, я много знаю!

Он смотрит на меня с опущенными веками, его глаза спокойны и немного отстранены. 

– Юй Мянь, ты слишком молод.

Звучит так, будто он говорит о курении, но также похоже, что он говорит о чем-то другом.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

Окончание главы